Терри Пратчетт - Роковая музыка

Сьюзен попыталась взять Бадди за руку. Она чувствовала ее, но только в виде холодного воздуха.

— Ты слышишь меня? — попыталась перекричать она победоносные аккорды.

Он кивнул.

— Это… похоже на легенду! Так должно случиться! И я ничего не могу поделать. Мне не убить музыку!

Она подбежала к краю обрыва. Телега уже догорала. И они были там, в огне…

— Я не могу ничего сделать. Так нечестно!

Она замолотила по воздуху кулаками.

— ДЕДУШКА!

Голубое пламя судорожно металось по пересохшему руслу.

Сустав пальца вдруг дернулся и покатился по камням, пока к другой, более крупной кости.

Потом к ним присоединилась третья.

В полутьме что-то загремело, и по руслу запрыгали разного размера белые косточки, а потом в небо устремилась вся кисть с вытянутым указательным пальцем.

Затем послышались другие звуки, более глухие, и по мокрым камням кувырком покатились другие кости, уже более крупные.

— Я хотела как лучше! — кричала Сьюзен. — Зачем быть Смертью, если постоянно приходится соблюдать какие-то идиотские правила?

— ВЕРНИ ИХ.

Сьюзен изумленно повернулась. На ее глазах кость большого пальца ноги нырнула под мантию Смерти, занимая свое место.

Смерть шагнул вперед, одним движением вырвал из рук Сьюзен косу, взмахнул ею над головой и опустил на камень. Лезвие разлетелось.

Он наклонился и поднял осколок, который засверкал на его ладони, как крошечная звездочка синего льда.

— ЭТО НЕ ПРОСЬБА.

Снег затанцевал, когда заговорила музыка:

«Ты не можешь меня убить».

Смерть достал из-под мантии гитару. Она была раздавлена, но это не имело значения. Очертания ее то вспыхивали, то гасли, струны тускло светились.

Смерть встал в позу, за которую Крэш, не задумываясь, отдал бы жизнь, и поднял руку. В его руке блестел осколок. Если бы свет был способен издавать звуки, он сказал бы «дзинь».

«Он хотел быть величайшим в мире музыкантом. Закон следует соблюдать. У каждого человека своя судьба».

На сей раз Смерть не улыбнулся.

Он опустил руку на струны.

Звука не было. Наоборот, — звук прекратился, шуму пришел конец — только сейчас Сьюзен поняла, что все это время их окружал какой-то гул. И этот гул был раньше. Он был вокруг нее всю жизнь. Такого рода шум не слышишь, пока он вдруг не исчезнет.

Струны замерли.

Существуют миллионы аккордов. Существуют миллионы чисел. Но все забывают о нуле. Но без нуля числа — не более чем арифметика. Без пустого аккорда музыка — не более чем шум.

Смерть сыграл пустой аккорд.

Ритм замедлился и стал ослабевать. Вселенная продолжала вращаться, атомы двигались по своим орбитам. Но скоро это вращение прекратится, танцоры оглядятся по сторонам и задумаются: а что дальше?

«Еще не время! Сыграй что-нибудь другое!»

— НЕ УМЕЮ.

Смерть кивнул на Бадди.

— ЗАТО УМЕЕТ ОН.

Он бросил гитару Бадди, и она пролетела сквозь его бесплотное тело.

Сьюзен подбежала, подняла гитару и протянула ее Бадди.

— Ты должен взять ее! Должен сыграть! Ты должен снова начать музыку!

Она стала отчаянно бить по струнам. Бадди содрогнулся от ужаса.

— Пожалуйста! — закричала она. — Не исчезай!

Музыка вопила в ее голове.

Бадди наконец удалось взять гитару, но смотрел он на инструмент так, словно видел его первый раз в жизни.

— А что будет, если он не станет играть? — спросил Золто.

— Вы все умрете!

— А ПОТОМ, — добавил Смерть, — УМРЕТ МУЗЫКА. И ТАНЕЦ ОСТАНОВИТСЯ. ВЕСЬ ТАНЕЦ.

Призрак гнома вежливо откашлялся.

— А нам заплатят за это выступление? — спросил он.

— ВЫ ПОЛУЧИТЕ ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ.

— А бесплатное пиво?

Бадди прижал гитару и посмотрел на Сьюзен.

Потом поднял руку и заиграл.

Простой аккорд пронесся по ущелью и тут же вернулся назад, сопровождаемый странными гармониками.

— СПАСИБО, — сказал Смерть и взял у него гитару.

А потом резко повернулся и разбил ее о камни. Струны лопнули, и что-то полетело вверх, к снегу и звездам.

Смерть с довольным видом посмотрел на обломки у себя в руках.

— ВОТ ЭТО ДОСТОЙНОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ МУЗЫКИ.

И он щелкнул пальцами.

Над Анк-Морпорком вставала луна.

Гад-парк опустел. Серебристый свет озарял обломки сцены, мусор и недоеденные сосиски, отмечавшие места, где совсем недавно стояли зрители. Кое-где поблескивали обломки музыкальных ловушек.

Спустя какое-то время одна из грязевых куч села и принялась отплевываться грязью.

— Крэш? Джимбо? Падла? — позвала она.

— Это ты, Нодди? — откликнулась жалкая фигурка, висевшая на одной из оставшихся балок сцены.

Грязевая куча вытряхнула грязь из ушей.

— Да! А где Падла?

— Кажется, его бросили в озеро.

— А Крэш жив?

Из-под горы мусора раздался стон.

— А жаль, — с чувством произнес Нодди.

Из темноты с хлюпаньем появилась еще одна фигура.

Крэш наполовину выполз, наполовину выпал из мусора.

— Фам шледует прижнать, — прошепелявил он — во время выступления ему досталось гитарой по зубам, — что это была наштоящая мужика Ро…

— Конечно, — подтвердил Джимбо и сполз с балки. — Но в следующий раз обходитесь без меня, лучше я попробую секс и наркотики.

— Папа сказал, что, типа, убьет меня, если я буду принимать наркотики, — сообщил Нодди.

— Да у тебя и так нет мозгов, чтобы еще наркотики принимать… — сказал Джимбо.

— А твои мозги сейчас окажутся на этой вот дубине…

— Кстати, болеутоляющее не помешало бы… — задумчиво проговорил Джимбо.

Рядом с озером зашевелилась куча тряпья.

— Аркканцлер?

— Да, господин Тупс?

— Кажется, кто-то наступил на мою шляпу.

— Ну и что?

— Она на моей голове.

Чудакулли сел и потянулся.

— Вставай, парень. Пора домой. И лично я с музыкой завязываю. Пусть ею всякие херцы занимаются.

Телега грохотала по извилистой горной дороге. Господин Клеть стоял на козлах и отчаянно охаживал кнутом лошадей.

Губошлеп с трудом поднялся на ноги. Край обрыва был настолько близко, что он мог заглянуть прямо в темную пропасть.

— Хватит, с меня довольно! — закричал он и попытался выхватить кнут.

— Перестань. Так мы их никогда не поймаем! — завопил господин Клеть.

— Ну и что? Какая разница? Мне понравилась их музыка!

Клеть обернулся. Его лицо застыло в ужасной маске.

— Предатель!

Ручка кнута ударила Губошлепа в живот. Он попятился назад, попытался схватиться за борт и выпал из телеги.

Однако ему удалось-таки ухватиться одной рукой за что-то, что в темноте он принял за тонкую ветку. Болтаясь над пропастью, он нащупал ногами выступ в скале, зацепился второй рукой за поваленный столб ограды…

Он успел заметить, что телега поехала прямо, в то время как дорога делала резкий поворот.

Губошлеп закрыл глаза и не открывал их, пока не стих последний вопль и последний треск. Когда же он их открыл, то увидел, как по дну каньона катится горящее колесо.

— Вот это да, — покачал головой он. — Повезло мне, что под руку подвернулась… ве…

Его взгляд пополз вверх. И еще вверх.

— О ДА, ТЕБЕ ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО.

Господин Клеть сел и оглядел обломки телеги. Вокруг бушевал огонь. И как он умудрился остаться целым и невредимым после такого полета?… Тут он увидел, как сквозь пламя к нему направляется фигура в черной мантии.

В подобные вещи господин Клеть никогда не верил. Честно говоря, он вообще ни во что не верил. Но если бы он во что-то и верил, то уж всяко не в такую… мелюзгу.

Он опустил взгляд на то, что раньше было его телом, и обнаружил, что способен видеть сквозь себя землю. Он медленно исчезал.

— Вот те на! — воскликнул господин Клеть. — Хат. Хат. Хат.

Фигура улыбнулась и взмахнула крошечной косой.

— СН. СН. СН.

Прошло немало времени, прежде чем люди спустились в каньон и разгребли обломки телеги. Обломков было немного.

Среди углей были найдены человеческие кости. Предположения высказывались самые разные: что погибший был каким-то музыкантом… или что какой-то музыкант сбежал из города… или вообще произошло что-то совсем другое… Впрочем, какая разница, ведь мертвого не воскресишь?…

И никто не обратил внимания на прочий мусор. Вообще, на дне высохшей реки можно найти много чего. Здесь, допустим, валялся лошадиный череп, окруженный какими-то перьями и бусинками. Рядом лежали обломки гитары, разбитой, как яичная скорлупа. Правда, что за птичка могла вылупиться из такого яйца?

Сьюзен открыла глаза. Она почувствовала ветер на лице. Почувствовала руки вокруг себя, которые держали ее и одновременно сжимали поводья белой лошади.