Терри Пратчетт - Делай Деньги

Ветинари насмешливо поднял бровь.

— Все наши проблемы?

Боль вновь пробивалась, но это каким-то образом обнадеживало. Он становился Ветинари, определенно. Боль — это хорошо. Это хорошая боль. Она его концентрировала, она помогала ему думать.

Прямо сейчас Космо думал, что Пупси действительно надо было задушить при рождении, что, как утверждал семейный фольклор, он пытался совершить. В ней раздражало все. Она была эгоистичной, заносчивой, жадной, самовлюбленной, жестокой, упрямой и у нее не было никакого такта и даже легкого намека на самоанализ.

В семье все это не рассматривалось как недостатки — едва ли разбогатеешь, если будешь постоянно думать о том, правильно ли то, что ты делаешь, или нет. Но Пупси считала, что она красивая и действовала ему на нервы. У нее были хорошие волосы, это правда, но эти высокие каблуки! Она выглядела как шарик на веревочке! Единственной причиной, по которой она обладала хоть какой-то фигурой, были чудеса корсетов. И, хотя он слышал, что у толстых девушек чудесный характер, у нее просто было его много, и весь он был Росокшным.

С другой стороны, она была его ровесницей и, по крайней мере, у нее были амбиции и замечательный талант ненавидеть. Она не была ленивой, как все остальные. Те тратили свои жизни, скрутившись вокруг денег. У них не было проницательности. Пупси была кем-то, с кем он мог говорить. Она смотрела на вещи с более мягкой, женской позиции.

— Надо было тебе убить Бента, — сказала она. — Я уверена, что он что-то знает. Давай подвесим его за лодыжки с одного из мостов. Вот как обычно поступал Дедуля. Почему ты все еще носишь эту перчатку?

— Он верно служил банку, — отозвался Космо, не обратив внимания на последнее замечание.

— Ну? И причем тут это? У тебя что-то не так с рукой?

— Моя рука в порядке, — ответил Космо, когда еще одна красная роза боли расцвела в этой руке до самого плеча. Я так близок, подумал он. Так близок! Ветинари думает, что поймал меня, но это я поймал его! О, да! И тем не менее… возможно, настало время прибраться.

— Я пошлю Клюкву повидать мистера Бента сегодня вечером, — сказал он. — Теперь, когда у меня есть Криббинс, этот человек больше не принесет пользы.

— Хорошо. А потом Липосбиг отправится в тюрьму и мы получим обратно наш банк. Ты знаешь, ты не очень хорошо выглядишь. Ты очень бледный.

— Бледный, как Ветинари? — уточнил Космо, указывая на картину.

— Что? О чем ты говоришь? Не будь глупым, — сказала Пупси. — И еще здесь странный запах. Что-то умерло?

— Мои мысли ясны, как никогда. Завтра, я тебя уверяю, для Ветинари наступит последний день в качестве Патриция.

— Опять ты глупости несешь. И очень потеешь, хочу добавить. — сказала Пупси. — Честно, у тебя с подбородка капает. Соберись!

— Я думаю, что гусеница, когда начинает превращаться в прекрасную бабочку, чувствует, будто умирает, — мечтательно произнес Космо.

— Что? Что? Кто знает? И какое это имеет ко всему отношение? — спросила Пупси. — И в любом случае это не так происходит, потому что, слушай, это очень интересно: гусеница умирает, это да, и вся такой кашицей становится, а потом ее частичка, вроде почек или чего-то такого, вдруг просыпается и ест бульон из гусеницы, и вот это то, что выходит в виде бабочки. Это чудо природы. А ты просто немножко простудился. Не будь большим ребенком. У меня свидание. Увидимся утром.

Она метнулась из комнаты, оставив Космо в одиночестве, за исключением общества читающего в углу Клюквы.

Космо пришло в голову, что он по-настоящему знал очень мало об этом человеке. Став Ветинари, он, конечно, скоро будет знать все обо всех.

— Ты был в Школе Наемных Убийц, не так ли, Клюква? — спросил он.

Клюква достал из верхнего кармана маленькую серебряную закладку, аккуратно положил ее на страницу и закрыл книгу.

— Да, сэр. Мальчик на пособии.

— А, да. Я помню их, все время бегали вокруг. Их обычно всегда задирали.

— Да, сэр. Некоторые из нас выжили.

— Я никогда тебя не задирал, не так ли?

— Нет, сэр. Я бы запомнил.

— Это хорошо. Это хорошо. Какое твое первое имя, Клюква?

— Не знаю, сэр. Подкидыш.

— Как грустно. Твоя жизнь, должно быть, была очень тяжелой.

— Да, сэр.

— Мир иногда бывает таким жестоким.

— Да, сэр.

— Не будешь ли ты так любезен убить сегодня вечером мистера Бента?

— Я сделал мысленную пометку, сэр. Я возьму коллегу и предприму эту задачу за час до рассвета. Большинство из постояльцев Миссис Торт в это время будут отсутствовать, и туман будет самым густым. К счастью, миссис Торт сегодня вечером останется у своей старой подруги миссис Хармс-Битл в Приветственном Мыле. Я проверил ранее, со временем предугадав вашу просьбу.

— Ты настоящий мастер своего дела, Клюква. Я выражаю тебе свое уважение.

— Спасибо, сэр.

— Ты где-нибудь видел Досихпора?

— Нет, сэр.

— Интересно, куда он пропал? В любом случае, сейчас иди и поужинай. Я не буду сегодня больше есть.

— Завтра я изменюсь, — сказал он вслух, когда дверь за Клюквой закрылась.

Он протянул руку и вытащил меч. Это была прекрасная вещь.

На картине напротив Лорд Ветинари поднял бровь и сказал:

— Завтра ты станешь прекрасной бабочкой.

Космо улыбнулся. Он был почти у цели. Ветинари окончательно сошел с ума.

Мистер Бент открыл глаза и посмотрел в потолок.

Через пару секунд это не вдохновляющее зрелище сменилось огромным носом, который окружало остальное обеспокоенное лицо.

— Вы очнулись!

Мистер Бент моргнул, перефокусировал взгляд и посмотрел на мисс Дрэйпс, представляющую собой тень на фоне света лампы.

— С вами произошел немножко забавный случай и вам стало плохо, — сказала она медленным, осторожным тоном, которым обычно разговаривают с душевнобольными, стариками и опасно вооруженными.

— Забавный случай? Я сделал что-то забавное?

Он поднял голову с подушки и принюхался.

— На вас ожерелье из чеснока, мисс Дрэйпс? — спросил он.

— Это… предосторожность, — ответила мисс Дрэйпс с виноватым видом. — Против… простуды… Да, простуды. Осторожность никогда лишней не бывает. А вы как себя чувствуете?

Мистер Бент поколебался. Он не был уверен в том, как он себя чувствовал. Он не был уверен в том, кем он был. Внутри него, казалось, была дыра. Внутри него не было его самого.

— Что происходило, мисс Дрэйпс?

— О, вам не стоит обо всем этом беспокоиться, — ответила мисс Дрэйпс, но с легким оживлением.

— Я уверен, что стоит, мисс Дрэйпс.

— Врач сказал, что вам нельзя волноваться, мистер Бент.

— Насколько я помню, я никогда в жизни не был взволнован, мисс Дрэйпс.

Женщина кивнула. Увы, в это утверждение было легко поверить.

— Ну, вы помните мистера Липовига? Говорят, он украл все золото из хранилища!.. — и вся история развернулась. Во многих местах в ней были догадки и домыслы, как новые, так и не из первых рук, и, поскольку мисс Дрэйпс была постоянным читателем «Вестника Танти», стилем и языком рассказ напоминал то, как обсуждаются истории о леденящих душу убийствах.

Что ее потрясло, так это то, как мистер Бент просто лежал все это время. Раз или два он просил ее опустить подробности, но выражение его лица ни разу не изменилось. Она попыталась добавить волнения, она явно всюду выделяла восклицательные знаки, но он даже не пошевелился.

— …А теперь он заперт в Танти, — завершила мисс Дрэйпс. — Говорят, его повесят. Думаю, быть повешенным гораздо хуже, чем когда собираются повесить.

— Но они не могут найти золото… — прошептал Маволио Бент, откидываясь на подушку.

— Вот именно! Некоторые говорят, что оно было похищено зловещими недоброжелателями! — сообщила мисс Дрэйпс. — Говорят, обвинения против него выдвинул мистер Роскошь.

— Я проклятый человек, мисс Дрэйпс, осужденный и проклятый, — произнес мистер Бент, уставившись в стену.

— Вы, мистер Бент? Нельзя так говорить! Вы, никогда не совершивший ни одной ошибки?

— Но я совершал грехи. О, еще как! Я поклонялся ложным идолам!

— Ну, иногда нельзя понять, где настоящие, — отозвалась мисс Дрэйпс, хлопая его по руке и гадая, не надо ли его кого-нибудь позвать. — Послушайте, если вам нужно отпущение грехов, то, насколько я знаю, Иониане на этой неделе прощают два по цене одного…

— Оно поймало меня, — прошептал он. — О боги, мисс Дрэйпс. Что-то поднимается изнутри и хочет вырваться наружу!

— Да вы не волнуйтесь, у нас тут ведро есть, — успокоила его мисс Дрэйпс.

— Нет! Вы должны уйти сейчас же! Это будет ужасно!

— Никуда я не пойду, мистер Бент, — заявила мисс Дрэйпс, всем видом выражая решимость. — Вы просто плохо себя чувствуете, вот и все.

— Ха! — произнес мистер Бент. — Ха… ха… хаха… — смех взбирался по его горлу, как нечто из склепа.