Вячеслав Шалыгин - Огонь, водка и медные... трупы

— А почему написано «взрывоопасно»?

— Мало ли что там написано? — Безногий уже едва сдерживался, чтобы не начать громко браниться и топать ногами. — Вы, Аглаида Карловна, идите к себе. Не то здесь сейчас разыграется неприятная сцена…

— Какая еще сцена?

— Допрос с пристрастием, — заявил некто, приставляя к затылкам капитана и Петьки стволы лазерных разрядников. — Бросить оружие!

Товарищи покорно выронили винтовки и подняли руки вверх.

— Ху бес нычка? — не оборачиваясь, спросил Зигфрид.

В переводе с гундешманского это означало: «Где ты прятался?»

— Неважно, — ответил некто. — Где вещи моего дяди?

— Какого дяди? — удивился капитан.

— Того, что лежал в твоей ванной!

— Ах, этого! Ну там, в ванной, наверное, и лежат.

— Нет там ничего!

— Значит, их унесли вместе с самим дядей и еще семью трупами, — Безногий пожал плечами. — Тут час назад знаешь какое побоище было?

— Знаю, — ответил гундешманец. — А еще я знаю, что дядю моего, единственного и любимого, унесли почти голого. Где вещи, горилла?!

— Ставки растут, — капитан усмехнулся. — Суперманоиды называли меня макакой. В стиральной машине его вещи.

— Там я смотрел. Мне не нужен пиджак или штаны. Мне нужен дядин ключ. Где хачик, тьфу… ключик?!

— Какой еще ключик? — Внутри у капитана закипала большая кастрюля с желчью. Он очень не любил, когда ему к затылку приставляли оружие, и потому сдаваться не собирался. Этому «гундосу» предстояло пройти все стадии нервного расстройства. От нетерпеливого подпрыгивания до тихого помешательства.

— Маленький, железный, с пластиковой биркой, — раздраженно пояснил чужак.

— Не было при нем ключика, — уверенно сказал капитан.

— Как не было?! — взорвался гундешманец. — Как не было, когда я сам положил его дяде в… как же это по-русски?!

— В пасть, — подсказал Безногий.

— Да, в пасть, — обрадовался шпион. — Нет, в какую еще пасть?! В карман!

— Зачем? — Зигфрид удивленно обернулся, не обращая внимания на «ствол». — Твой дядя был всеядным? — Мой дядя погиб!

— А ключи ему в карман и в пасть ты зачем засунул?

— Не твое дело, орангутанг! Один был ключ, только в кармане!

— Нет, ты не увиливай! Завалил дядю, надругался над телом, а теперь нас обвиняешь в мародерстве?! Зачем ты засунул ему в глотку железный ключ, ящерица?!

— Какой кошмар! — тихо охнула Аглаида Карловна.

— Вы только посмотрите на этого извращенца! — продолжил наседать на поникшего гундешманца Безногий. — На этого маньяка! Не пожалел родного дядю, чтобы удовлетворить свои низменные инстинкты?! Убил, обобрал до нитки, а потом еще и ключ разводной ему в глотку вставил!

— Разводной?! — гундешманец отшатнулся и опустил оружие. — Нет! Он был маленький, от двери!

— Маленький?! Разводной сантехнический ключ «на тридцать восемь» — это маленький? Петька, это маленький ключик?

— Не-е, — Чумкин почесал за ухом, — это большой. Таким если огреешь — душа вон…

— Да простой он был! — застонал гуманоид. — Жестяночка, с колечком и бирочкой… Малюсенький совсем!

— Такой? — Безногий вынул из кармана ключ от собственной квартиры — тоже с биркой — и словно случайно уронил его на пол.

— Хачик! — радостно воскликнул гундешманец и опрометчиво наклонился за вещицей.

Зигфриду не пришлось отдавать дополнительную команду. Петька ловко вынул из-за пояса ключ гаечный и от души треснул им гуманоида по затылку. Чужак сразу обмяк и растянулся у ног землян.

— Такой, — удовлетворенно повторил за капитаном Чумкин. — «На тридцать восемь»…

— Так ему, зверю, и надо, — поддержала соотечественников Аглаида Карловна. — Надо же! Родного дядю загубил! Пойду вызову мегаполицию…

— Не надо, Карловна, — остановил ее Зигфрид. — У меня получше идея имеется… Вы просто домой ступайте. Поздно уже. А этого «дядеубийцу» мы сами сдадим, кому следует.

— Ладно, — старушка недоверчиво взглянула на капитана, но от дальнейших комментариев воздержалась и ушла.

— Ты чего придумал? — поинтересовался Петька.

— Это потом, — остановил его Безногий. — Сначала скажи мне, как сантехник сантехнику, зачем этому «гундосу» понадобился какой-то ключик?

— Домой попасть не может? — серьезно задумавшись, предположил Чумкин.

— И ради этого стоило переворачивать здесь все вверх дном?

— Водку жалко, — Петька вздохнул. — Наверное, нет. Можно было пойти к управдому и взять дубликат.

— Вот именно! — Зигфрид поднял кверху указательный палец. — А если он не пошел к управдому, значит… Это был ключ не от его квартиры.

— Ну да, от дядиной…

— Нет, дубина! Не от дядиной и не от тетиной! А от той, где есть что-то ценное!

— От сейфа?! — догадался Чумкин.

— От сейфов ключи по-другому выглядят. — Капитан поднял с пола свой ключик. — И бирки к ним не цепляют.

— Почему?

— Потому что на бирках пишут адрес, а у сейфа какой может быть адрес?

— Ну, я не знаю… код, например, — сантехник развел руками.

— Кто же станет прямо к ключу код прикладывать? Зачем? Чтобы ворам приятное сделать? Нет, Петюня, это квартирный ключик. И в квартире этой хранится что-то для «гундосов» особо ценное!

— Спирт?

— Нет, — Зигфрид задумчиво взглянул на потолок. — Спирт они не пьют. Они от него дохнут на месте. После первого же глотка.

— Тогда деньги, — Чумкин толкнул тело поверженного противника ногой. — Надо его привязать, а как очнется, расспросить.

— Деньги? — Безногий вышел из глубокой задумчивости. — Бандюги тоже про какие-то деньги спрашивали…

— Он нам все расскажет! — Петька зловеще похлопал гаечным ключом по ладони.

— Петро, я понял! — Зигфрид хлопнул себя по лбу. — Пакуем гуманоида и ходу!

— Куда?

— В морг, Петя!

— Мы же еще живые! — Чумкин испуганно передернул плечами.

— Это мы, — Безногий схватил товарища за плечо и встряхнул. — Соображай, сантехник! Мы живые, а вот гундешманский «дядя» уже начал портиться, это у них быстро происходит… А значит, его поместили в специальный «гундосовский» морг!

— Это который за мостом, направо? — Петька наконец начал понимать, о чем идет речь. — Но ведь этот вот проверял — в карманах у его дяди никакого ключа не было.

— Не было, — Безногий ухмыльнулся. — Ему не в карманах надо было проверять, а совсем наоборот.

— Это как?

— Все тебе расскажи! — Зигфрид рассмеялся. — Поехали, Петя, там увидишь…

…Очнувшись, Сопливиан Носони обнаружил, что находится в довольно странном положении. Его руки и ноги были привязаны к спинкам металлической кровати, а вместо одежды его тело оплетала какая-то кожаная сбруя из множества сыромятных ремешков с кольцами и заклепками. Во рту у гуманоида торчал кляп. В приютившей его комнате царил полумрак, горели восковые свечи и пахло чем-то приторным. Чужак помотал головой и попробовал на прочность путы. Привязан он был крепко. Сопливиан прислушался к своим ощущениям. Немного болел затылок, но в целом самочувствие оставалось нормальным.

— Он приходит в себя, — прошептал кто-то из полумрака. — Ах, какой он душка!

Гундешманец сфокусировал взгляд на возвышающейся где-то в ногах горе. При более пристальном рассмотрении выяснилось, что это вовсе не гора, а человеческая самка необъятных пропорций. Она была наряжена в кожаное нижнее белье, высокие сапоги и кепку, а в руках держала длинный хлыст. При каждом движении все ее многокилограммовые телеса колыхались, словно студень.

— Милый, — томно произнесла самка, медленно подползая к Носони по кровати на коленях. — Филя, ко мне…

Она дернула за длинный, уходящий в темноту поводок, и в поле зрения Сопливиана появился тщедушный человечек в ошейнике и широких трусах.

Что должно было произойти дальше, Носони догадывался.

— Е-е-а-о! — попытался жалобно промычать он, но женщина-гора уже взобралась на него верхом, и все остальные слова застряли, словно еще один кляп, прямо в глотке.

— Душка! — восторженно повторила мучительница. — Мы так славно повеселимся втроем!

— Е-е-ги! — прокряхтел Сопливиан.

— Куда бежать, милый? — спросила женщина. — Или тебя так зовут?

— Давай снимем с него намордник, Белочка, — предложил мужчина на поводке.

— Он ему так идет! — разочарованно протянула мучительница.

— Е-е-е-ги! — с еще большим напором промычал Носони.

— Он что-то хочет нам сказать, — настаивал мужчина. — А вдруг он предложит какой-нибудь новый фокус?

— Ах! — женщина изящным жестом сорвала с пленника повязку с шариком-кляпом.

— Деньги! — оплевываясь, крикнул гундешманец. — Много денег! Я дам вам столько денег, что вы сможете открыть целый клуб для сексуально озабоченных извращенцев!