Алексей Котов - Моль, летающий поезд и весь мир (СИ)

Пейзаж за окном изменился. Жаркие лучи врываясь внутрь вагона заполняя маленькое пространство теплом. Пьяница, спавший до сих пор, тяжело поднялся на нетвердые ноги.

И воззрился на собравшихся в комнате, которые вдруг ощутили себя крайне неуютно, поскольку взглядом мужыка можно было колоть орехи а пребывающие в постоянном движении глаза не представляли возможности сосредоточиться на нем.

Катерина пошевелилась первая. Она что-то проверила в недрах шкафчика и произнесла:

— Видимо, мы сейчас очень высоко, плюс к этому поблизости не наблюдается ни одной колеи.

— Ха-ха! — прокомментировал мужык.

— И что же это значит? — с отчаянием в голосе спросил Моль. — Стоп, не говори ничего! Высоко в возду и никакой колеи — человек-яруз замялся и неуклюже закончил: — Это значит, мы не сможем приземлиться?.

— Да, - невозмутимо, широко зевнув, подтвердила Катерина.

— Приземлиться на колею... я не очень разбирають в железных дорогах и всё такое... но разве поезд должен летать, и тем более приземляться?!!

В комнату влетел Витя и подбежал к окну.

— Кажется мы падаем… — протянул Услар.

Парнишка уставился на девушку, которая выглядела уверенней всех мужчин вместе взятых, помноженых на два и в квадрате.

— В любом случае должно мы преземлимся, — твердо проговорила она. — Внимательно пересмотрев законы физики, то получим, что как бы высоко ты не летел а силу притяжение никто не уговорит на время уйти в отставку.

Катерина обвела мужчин внимательным взглядом

— Короче, — закончила она. — Падать будет больно.

— Послушай, если мы падаем, разумно будет поинтересоваться, как этот чертов поезд взглетел, а?! — Моль бочком подкрался к одному из ближайших окон, которое не затягывали ШТОРЫ.

Моль смотрел на быстро приближающую землю отрешенным взглядом принявшим дозу наркомана, который сидит в падающем самолете.

— Знаешь, обычно я не попадаю в подобные ситуации, — проговорил он. И опустил взгляд.

— Мда, — сказал Услар и закрыл глаза.

Мир, что раскинулся вокруг представляв две части: пустыня и вечные снеги. Повертев взором Моль заметил странную особенность: между снежной и ледняной пустынями протянулась широкая серая полоса. Приглядевшись он узнал родные Болота, по характерным горним пикам на востоке и западе. Вот он скоро проснется и тогда... Спохватившись, Моль быстро ощупал скамейку, потопал ногой и убедился в своей догадке. Промплывающие мимо облака красноречиво свидетельствовали, что падать будет больнее, чем пацан может себе представить.

«Наверное я умер или нахожусь на пути а это всё — плодьмоего мозгд», — подумал он.

Черт.

— Ничего себе! — восхищенно воскликнул Услар. — А где мы приземлимся?

Ответ на этот важный, в данний момент приближался со скоростью огромного падающего поезда, тоесть очень и очень быстро. Катерина всё так же тупо смотрела что-то в шкафчике. Услар рядом с Витей тоже не отрывалы глаз от окна. И что они там увидели? Падая в пропасть лучше смотреть на голубое небо, яркое солнце или же звезды и сребряную луну.

В своем падении поезд накренился и Моль увидел летящий впереди огромнейший паровоз, коих он в жизни не видел; если подумать, так он в никогда не видел паровозов, кроме картинок, разумеется. Но там они былы поменьше. Намного.

Встающее у дальнего края солнце опоясывало придавало тяжелым, мрачным облакам красновато-желтых цветов. Долгая, медлительная заря только прорывала твердь — а с этим не поспоришь! — облаков и, чтобы врезаться в землю лучами света.

Внизу, резко выделяясь на фоне бескрайних песков, раскинулись руини какого-то широкого города. Огрызкы зданий, со временем превратившиеся в высокие дюны, возвышались среди меньших собратьев. Возможно, когда-то это всё бурлило жизнью. К примеру вон через тот горбатый мост наверняка каждый день в непрерывном потоке двигались автомобили. А, или вон та церьковь не имела отбоя от прихожан.

— Неплохо, — заценил хриплый голос. — Я бы тут пожил

— Это, друзья мои, Пермь, — выдохнула Катерина сзади.

— Да, — отрезал Моль, а потом, почувствовав, что от него ждут чего-то еще, добавил: — Никогда не слышал о нем.

Его терзали смутные сомнения. Допустим, они переместились в пространстве и теперь где-то очень далеко от дома — эта мысль пугала больче, чем если бы он умер, просто как-то не заметил этого, — но тогда он все равно не понимал, как почему вонь от перегара врё еще такая ужасная. Поезда должны катиться по железнодорожным полотнам, утверждал разум на попыткы глаз обвести его вокруг пальца, парением в воздухе.

А еще он был уверен в том, что если эта махина сейчас врежется... кстати куда они падают?

— Ура, есть колея, — радостно возвестила Катерина. — Это станция.

— Какая? — спросил Услар.

— Железнодорожная, конечно, — ответила Катерина. — Хотя, пожалуй, всё что от нее осталось.

Она бросила заговорщецкий взгляд на Витю и подмигнула ему, подло улыбаясь.

— Кажется, парни, ваша остановка.

— Что?..

— Но тут же еще далеко лететь! Мы наверняка разобьемся! Эй, что-то я не заметил исполнения своих желаний.

Моль посмотрел на отца, а потом снова опустил взгляд на яркую панораму распростершегося у их ног сожженого города. „Интересно, в моем возрасте они переживали подобное? — подумал он. — Это не честно, я еще совсем ребенок!“

— Это фантастический поезд, — терпеливо сказал он. — Разумеется, с нами всё бутет в полном порядке! Ведь это так, а? Так ведшь? Чего молчишь?..

Моль умоляющим взглядом завертел головой. На его лице читалась обеспокоеность человека, который боится не только за свою жизнь, но и за судьбы других, близких. Нельзя не упомнять, что в этот момент мальчишка решил расстаться с Усларом, чего бы ему это не стоило. Не так он представлял себе жызнь за границами Квартала.

— Я должена ответить «да», — безапелляционно ответила Катерина.

— Чего ты должна?

— Дабы вселить в ваши души надежду, — пояснила Катерина. — Надежда должна быть в любом случае..

— Даже когда ты несешься на огромной скорости к земле и спасения не наблюдается, — саркастически заметил Моль. — Кстати, чего ты там говорила об остановке?

— А вы готовы, да?

— К чему?!

Катерина вздохнула, демонстрируя свое великое терпение.

— Сейчас вы переместетесь в пространстве, — повторил он. — Ну, сейчас тут а потом...

Моль покраснел.

— Мне кажется, мальчику в моем возрасте не следует думать о…

— Я имею ввиду...

-- Короче! — Воскликнул Услар, подняв руки. — Я всё понял. Мы сейчас переместимься куда-то отсюда и это главное. Моль, если что-то случиться знай...

— Ну, ладно, ладно…— покорно сказал Моль. — Я тоже тебя люблю, если что...

— Что ты там бубнишь?!

Моль внимательно осмотрелся. Пространство стало каким-то ватным а звук звучал будто из-за двух стен.

Он предпринял еще одну попытку что-нибудь сказать.

В следующий миг, открыв глаза Моль обнаружил, что стоит по пояс в вонючем мусоре.

Cамым выдающимся талантом Моля — из тех что не требуют много практики а рождаются с тобой — это умение замечать мелкие детали, которые никто почему-то не замечал. Ему наперед становились ясны многие происшествия, которые происходили в Тэрэне. Благодаря развитию таланта, мальчишка был всё ещё жив. Некоторых его соплеменников давно загрызли существа, другие всё ещё плавают в мелкой реке [Сира]. Главной их проблемой было прямолинейность и не особое пользования своими мозгами, хотя умные ярузы это всегда списывали на [рассовую] особенность.

Имелся у него еще один талантик поскромней: Моль был очень умным для своих лет. Он побывал во многих местах Украины и больше всего ему запомнился Киев. Город был весь разрушен и меж руин бродили дикие. Дома он по большей части сидел и читал какую-нибудь потрёпанную книженцию, именн книги помогли ему развить свой этот самый талантик. Перечитывая пожелтевшие стрдницы он узнал о многих особеностя мира до Катастрофы. Одной из них была пустыня.

Вот именно в пустыне, нет скорее в Пустыне, он сейчас оказался. Посреди океана песка.

Моля окружала бескрайняя, знойная пустыня. Ярузы представляли себе пустыню как нечто мёртвое, которое не даёт взойти побегу какого-нибудь растения. Почва была рыхлистой и горячей на ощупь. Ветер донил целый букет запахов: от запаха мяса, жарившегося на огне, до запаха разлагания мяса. Другой, если он оказался бы на месте Моля, то бы его охватило уныние, так как пустыня дествовала на психику угнетающе.

— И всё таки мы живи! — сказал Моль радостно.

— Невероятное умозаключение, — отозвался Ринсвинд. — По крайней мере пока что.

Моль окинул удручающий пейзаж. Какмя-то большущая стена закрывала горизонт с одной стороны а с другой пески уходили вдаль.