Хеннинг Манкелль - Глухая стена

- Так.

- Где же вы взяли молоток? И нож? Если заранее ничего не планировали?

Соня Хёкберг смотрела прямо на Валландера, не пытаясь прятать глаза.

- Я всегда ношу в сумке молоток. А Эва - нож.

- Почему?

- Мало ли что. На всякий случай.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, на улицах полно психов. Для защиты.

- Значит, ты всегда носишь с собой молоток?

- Всегда.

- Раньше ты его пускала в ход?

Адвокат встрепенулся:

- Едва ли вопрос релевантный.

- Что это значит? - спросила Соня Хёкберг.

- Релевантный? Адвокат имел в виду, что вопрос не относится к делу.

- Все равно могу ответить. Я его в ход никогда раньше не пускала. А Эва как-то раз порезала руку одному хмырю. Когда он к ней полез.

Неожиданно Валландеру пришла в голову одна мысль, и, повинуясь интуиции, он спросил:

- В ресторане вы ни с кем не встречались? Может, свидание там назначили?

- Кому?

- Тебе видней.

- Нет. Никому мы свиданий не назначали.

- А не было там, к примеру, парней, которых вы хотели повидать?

- Нет.

- У тебя что же, нет парня?

- Нет.

Слишком уж быстро она ответила. В самом деле слишком быстро, мысленно отметил Валландер.

- Подъехало такси, и вы ушли?

- Ага.

- Что вы делали потом?

- Что люди делают в такси? Сказали, куда ехать.

- Стало быть, вы сказали, чтобы он отвез вас в Рюдсгорд? Почему именно туда?

- Не помню. Должно быть, случайно в голову пришло. Что-то ведь надо было сказать.

- Эва сидела впереди, а ты сзади. Вы заранее так решили?

- Такой у нас был план.

- Какой?

- Ну, попросим водилу остановиться, чтоб Эва пересела на заднее сиденье. Тут мы его и сделаем.

- Значит, вы с самого начала решили применить оружие?

- Будь водила помоложе, то нет, не стали бы.

- А как бы вы тогда поступили?

- Задрали бы юбки повыше, и он бы сам остановился. А мы бы кое-что предложили.

- Что же именно?

- А вы как думаете?

- Значит, вы бы попытались заманить его сексом?

- Блин, словечки у вас!

Лётберг поспешно подался вперед:

- Ты бы выражалась поаккуратнее.

Соня Хёкберг посмотрела на адвоката:

- Как хочу, так и выражаюсь.

Лётберг пожал плечами. Валландер решил продолжить, и поживее:

- Но за рулем такси был пожилой человек. Вы велели ему остановиться. Что случилось потом?

- Я стукнула его по голове. А Эва ударила ножом.

- Сколько раз ты его стукнула?

- Не помню. Несколько раз. Я не считала.

- Ты не боялась, что он умрет?

- Нам были нужны деньги.

- Я спросил не об этом. Я спросил, сознавала ли ты, что он может умереть.

Соня Хёкберг пожала плечами. Валландер ждал, но она молчала. А он чувствовал, что в данный момент не в силах повторить этот вопрос еще раз.

- Ты говоришь, вам были нужны деньги. Для чего?

Вот она опять, легкая неуверенность, миг колебания перед ответом.

- Да так, ни для чего особенного, я же сказала.

- Что было дальше?

- Мы забрали бумажник и мобилу и пошли домой.

- Что вы сделали с бумажником?

- Деньги мы поделили, а бумажник Эва выбросила.

Валландер полистал мартинссоновские бумаги. В бумажнике Юхана Лундберга было примерно 600 крон. Его нашли в урне, там, где указала Эва Перссон. Мобильник взяла Соня Хёкберг, он был изъят у нее дома.

Валландер выключил диктофон. Соня Хёкберг наблюдала за ним.

- Теперь я могу пойти домой?

- Нет. Тебе девятнадцать. Иными словами, тебя можно привлечь к уголовной ответственности. Ты совершила тяжкое преступление. И останешься под следствием.

- Что это значит?

- Будешь сидеть за решеткой.

- Почему?

Валландер посмотрел на Лётберга. Потом встал:

- Думаю, адвокат тебе объяснит.

Валландер вышел из комнаты. Чувствовал он себя паршиво. Соня Хёкберг не притворялась. Она вправду была совершенно невозмутима. Он зашел к Мартинссону, тот разговаривал по телефону, но жестом указал на посетительское кресло. Валландер сел и стал ждать. Ему вдруг захотелось курить. Такое случалось редко, однако встреча с Соней Хёкберг здорово его вымотала.

Мартинссон закончил свой разговор:

- Ну как?

- Она все признаёт. И совершенно хладнокровна.

- Точь-в-точь как Эва Перссон. А ведь той всего-навсего четырнадцать.

Валландер взглянул на Мартинссона едва ли не умоляюще:

- Что вообще происходит?

- Не знаю.

Комиссар заметил, что Мартинссон злится.

- Черт побери, две молоденькие девчонки!

- Да. И похоже, они ничуть не раскаиваются.

Оба замолчали. На миг Валландер почувствовал себя совершенно опустошенным. В конце концов Мартинссон нарушил тягостную тишину:

- Теперь тебе понятно, почему я так часто думаю об уходе из полиции?

Валландер снова ожил:

- А тебе самому понятно, почему так важно не делать этого? - Он встал, подошел к окну. - Как Лундберг?

- Без изменений. Состояние критическое.

- Мы должны разобраться в этой истории. Независимо от того, выживет он или умрет. Напали они на него из-за денег, которые требовались им для какой-то определенной цели. А может быть, дело вообще совсем не в этом.

- В чем же тогда?

- Не знаю. Просто у меня такое ощущение, что тут все куда глубже. Но пока не могу сказать ничего конкретного.

- Все ж таки, скорей всего, они просто малость захмелели, а? И решили раздобыть деньжат. Не думая о последствиях.

- Почему ты так думаешь?

- В любом случае я уверен, что деньги им были нужны не «в общих чертах».

Валландер кивнул:

- Возможно, ты прав. Я и сам рассуждал так же. Но мне хочется знать, на что им требовались деньги. Завтра поговорю с Эвой Перссон. С родителями. Ни у той, ни у другой парня не было?

- Эва Перссон сказала, что у нее есть парень.

- Но не Хёкберг?

- Нет.

- По-моему, она врет. Есть у нее парень. И надо его разыскать.

Мартинссон записал.

- Кто этим займется? Ты или я?

- Я, - не раздумывая, сказал Валландер. - Хочу понять, что творится в этой стране.

- Мне же легче.

- Рано радуешься. Всем придется попотеть - и тебе, и Ханссону, и Анн-Бритт. Необходимо разобраться в подоплеке этого преступления, то бишь покушения на убийство. Или убийства, если Лундберг умрет.

Мартинссон показал на горы бумаг у себя на столе.

- Понятия не имею, как я разгребу эти завалы. Тут есть дела, начатые еще два года назад. Иногда просто руки чешутся отослать все стокгольмскому начальству: пускай объяснят, как с этим справиться.

- Они объявят это нытьем и скверным планированием. И что касается планирования, я отчасти могу согласиться.

Мартинссон кивнул:

- Иной раз пожалуешься - и сразу вроде как полегчает.

- Знаю. Со мной та же история. Уж и не помню, когда мы успевали делать все, что нужно. Теперь приходится выбирать самое важное. Надо поговорить об этом с Лизой.

Валландер был уже в дверях, когда Мартинссон остановил его:

- Знаешь, вчера вечером, перед сном, мне кое-что пришло в голову. Ты давно был на учебных стрельбах?

Валландер задумался:

- Года два назад.

- Вот и я тоже. А это плохо. Ханссон тренируется самостоятельно. В стрелковом клубе. Как обстоит у Анн-Бритт, я не знаю. Наверно, она по-прежнему боится стрелять, после того случая пару лет назад. Но ведь, согласно инструкции, мы должны тренироваться регулярно. В рабочее время.

Ежу ясно, куда клонит Мартинссон. Какая уж тут регулярность, если не бывал в тире несколько лет. Вдобавок в чрезвычайных обстоятельствах отсутствие тренировки грозит опасностью.

- Я об этом не думал, - сказал Валландер. - Но ты безусловно прав, хорошего тут мало.

- Сильно подозреваю, что я и в стенку не попаду, - обронил Мартинссон.

- Работы у нас невпроворот. С неотложными делами едва справляемся. И то не всегда.

- Так и скажи Лизе.

- Думаю, она в курсе, - скептически заметил Валландер. - Вопрос в другом: что она может сделать?

- Мне еще и сорока нет, а я нет-нет, но ловлю себя на мысли, как хорошо было раньше. Ну, может, и не хорошо, но все-таки получше. Нынче-то как в аду кипим.

Валландер не нашел что сказать. Своим нытьем Мартинссон кого хочешь задолбает. Он вернулся к себе. Полшестого уже. Подошел к окну, стал смотреть в темноту. Думал о Соне Хёкберг и о том, почему этим двум девчонкам так срочно требовались деньги. Может, дело и правда в чем-то другом? Потом перед глазами возникло лицо Анетты Фредман.

Валландер почувствовал, что не в силах сидеть в кабинете, хотя работы полным-полно. Взял куртку и вышел из управления. В лицо ударил осенний ветер. Он сел в машину, включил зажигание. К урчанию мотора примешивался посторонний звук. Выруливая с парковки, подумал, что надо бы заехать в магазин. В холодильнике-то, считай, шаром покати. Только и есть что бутылка шампанского, которую он на пари выиграл у Ханссона. Насчет чего они тогда спорили, он успел забыть. Ладно, сделаем так, быстро решил он, съезжу взгляну на банкомат, возле которого вчера вечером нашли покойника, а заодно зайду там в универмаг, куплю поесть.