Терри Пратчетт - Пехотная баллада

— Да уж, — сказала Полли. — Неплохо. Для женщин.

— Генерал сказал… — де Словв заглянул в блокнот, — что вы — цвет женщин Борогравии. Не хотите ли прокомментировать?

Вид у него был невинный, так что, возможно, де Словв действительно не понимал, какая яростная перепалка идет в голове Полли. «Вы — цвет женщин Борогравии. Мы гордимся вами». Эти слова преграждали путь, препровождали в специально отведенное место, поглаживали по головке и дарили на прощание конфетку. С другой стороны, надо же с чего-то начинать…

— Очень любезно с его стороны, — сказала Полли. — Но мы просто хотим закончить свое дело и вернуться домой. Как и все солдаты… — Она ненадолго задумалась и добавила: — А еще — горячего сладкого чая.

К ее удивлению, де Словв это записал.

— Последний вопрос, мисс. Как по-вашему, изменился бы мир, если бы в армию принимали больше женщин? — спросил он, улыбаясь. Наверное, вопрос был шуточный.

— Лучше спросите у генерала Фракка, — посоветовала Полли.

И хотела бы я видеть в эту минуту ее лицо…

— Да, но у вас-то есть свое мнение, мисс?

— Капрал.

— Извините. Капрал. Итак?..

Карандаш завис над бумагой. Это была ось, вокруг которой вращался мир. Де Словв записывал то, что слышал, а потом новости распространялись повсюду. Карандаш, возможно, слабее меча, зато печатный станок тяжелее осадного орудия. Несколько слов способны изменить все…

— Ну… — сказала Полли. — Я…

У дальних ворот началась какая-то суматоха. Показались несколько всадников. Должно быть, их ожидали, потому что во двор поспешно сбегались злобенские офицеры.

— Я вижу, князь вернулся, — произнес де Словв. — Полагаю, он будет не в восторге от перемирия. Ему навстречу послали верховых.

— Он может как-нибудь повлиять на исход переговоров?

Де Словв пожал плечами:

— Вряд ли. Он оставил здесь старших офицеров.

Высокий всадник спешился и зашагал к Полли — точнее, к двери, рядом с которой она стояла. Взволнованные чиновники и офицеры бежали следом, и князь нетерпеливо от них отмахивался. Но когда перед ним замахали чем-то белым, он остановился так внезапно, что несколько человек в него врезались.

— Э… — сказал де Словв. — Газета с рисунком, насколько я понимаю.

Князь отшвырнул газету.

— Да, это она, — подтвердил де Словв.

Генрих подошел. Теперь Полли могла рассмотреть выражение его лица. Князь метал молнии.

Де Словв, стоя рядом с Полли, открыл чистую страничку и откашлялся.

— Вы собираетесь с ним говорить? — ужаснулась Полли. — Когда князь в таком настроении? Да он же вас убьет!

— Но это мой долг, — ответил де Словв.

Когда князь и его свита достигли дверей, газетчик шагнул вперед и сказал слегка дрогнувшим голосом:

— Ваше высочество, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?..

Генрих обернулся и нахмурился, а потом увидел Полли. На мгновение их взгляды скрестились.

Адъютанты князя хорошо знали своего начальника. Когда он схватился за рукоять меча, они сгрудились всей толпой, полностью окружив Генриха. Последовало яростное перешептывание, в котором выделялись громкие возгласы — преимущественно вариации на тему «Что?!». Наконец прозвучала кода: «Какого черта!»

Толпа расступилась. Князь медленно и осторожно смахнул пыль с безупречного мундира, мельком взглянул на Отто и де Словва и, к ужасу Полли, зашагал к ней…

…протягивая руку в белой перчатке.

О нет, подумала она. Но князь умнее, чем полагает Ваймс. Он умеет сдерживать свой гнев. А я — всеобщий талисман на удачу.

— Ради обоюдного блага наших великих держав, — сказал Генрих, — нам предлагают публично пожать друг другу руки в знак дружбы.

Он снова улыбнулся — по крайней мере, позволил уголкам рта приподняться.

Поскольку Полли не видела пути к бегству, она взяла огромную руку и послушно пожала.

— Ошень хорошо, — сказал Отто, хватая свой ящик. — Я сделаю только один рисунок, потому что, к сожалению, придется использовайт вспышку. Одна секунда, пожалюста…

Полли уже поняла, что произведение искусства, создаваемое за долю секунды, требует длительной подготовки, во время которой застывшая улыбка превращается в безумную гримасу, а то и в оскал мертвеца. Отто что-то бормотал под нос, устанавливая оборудование. Генрих и Полли застыли, не разнимая рук и глядя на ящик.

— Значит, — шепотом сказал князь, — смелый юноша — вовсе не юноша. Тебе повезло.

Полли старательно улыбалась.

— Вы часто угрожаете перепуганным женщинам? — поинтересовалась она.

— Ерунда. Ты, в конце концов, всего лишь крестьянская девчонка. Что тебе известно о жизни? Но ты проявила характер!

— Скажите «сы-ыр», — потребовал Отто. — Один, два, три… чтоб тебя!..

Когда пятна в глазах окончательно рассеялись, вампир уже восстал из праха.

— Однажды, надеюсь, я все-таки найду фильтр, который будет работайт, — сказал он. — Фсем спасибо.

— Мы пожали руки в знак мира между нашими государствами, — Полли улыбнулась, выпустила руку князя и отступила на шажок. — А это вам, ваше высочество, от меня…

Нет, она не ударила. Жизнь есть постепенное осознание того, как далеко ты можешь зайти. Но некоторые даже в этом осознании заходят слишком далеко. Впрочем, ложного движения коленом оказалось достаточно, чтобы титулованный идиот самым нелепым образом согнулся, прикрывая фамильные драгоценности.

Полли зашагала прочь, напевая в душе. Это был отнюдь не сказочный замок, и ее не ждал счастливый финал в духе «Стали они жить-поживать», но, во всяком случае, она чуть было не съездила по шарам прекрасному принцу.

Оставалось еще одно дело.

Солнце уже почти село, когда Полли наконец нашла Джекрама. Кровавый свет лился через высокие окна самой большой замковой кухни. Джекрам сидел в одиночестве за длинным столом у очага, в полной форме, и уписывал толстый ломоть хлеба, намазанный свиным жиром. Рядом стояла кружка с пивом. Он поднял глаза, когда увидел Полли, и дружелюбным кивком указал на соседний табурет. Вокруг суетились женщины.

— Свиная намазка с солью и перцем и кружка пива… — сказал он. — Вот что такое рай. Кухня здесь первый сорт. Хочешь кусочек? — Джекрам махнул служанке, которая пританцовывала от нетерпения.

— Не сейчас, сержант.

— Точно? Есть старая поговорка. Все, в том числе поцелуй, преходяще, а жратва вечна. Надеюсь, усомниться в этом повода не будет.

Полли села.

— Пока поцелуй еще длится, — сказала она.

— У Маникль все наладилось? — спросил Джекрам. Он допил пиво, щелкнул пальцами и указал служанке на пустую кружку.

— Она всем довольна, сержант.

— И прекрасно. Лучше быть не может. Что дальше, Перкс?

— Не знаю, сержант. Я отправлюсь с Уол… с Элис и с остальными и погляжу, что будет.

— Удачи. Присмотри за ними, Перкс, потому что я ухожу.

— Сержант? — в ужасе сказала Полли.

— Похоже, в мире стало на одну войну меньше. Точка. Конец пути. Я выполнил свой долг и дальше не пойду. На истории с генералом я растратил весь порох. Скорее всего он будет рад, если я наконец попрощаюсь. И потом, старость не радость. Сегодня во время штурма я убил пятерых, а потом задумался зачем. Это плохой знак, Перкс. Лучше я уйду, прежде чем вконец утрачу хватку.

— Вы уверены, сержант?

— О да. Похоже, для меня все эти штуки вроде «мое отечество, право оно или нет…» остались в прошлом. Пора передохнуть и наконец понять, за что же мы, собственно, дрались. Ты точно не хочешь свиной намазки? В ней есть хрустящие кусочки. Вот что я называю «высший класс».

Полли отмахнулась от протянутого куска хлеба, намазанного жиром, и сидела молча, пока Джекрам уплетал свою порцию.

— Забавно… — наконец сказала она.

— Что именно, Перкс?

— Так странно понять, что дело не в тебе. Считаешь себя героем, а в итоге оказывается, что ты — всего лишь часть чужой истории. Все будут помнить Уол… Элис. А мы ей просто помогали.

Джекрам ничего не сказал, но, как и предчувствовала Полли, извлек смятую пачку жевательного табака. Тогда она сунула руку в карман и вытащила небольшой сверток. Карманы, подумала она. Нам непременно понадобятся карманы. Солдату без них не обойтись.

— Возьмите, сержант, — сказала Полли. — Ну же, разверните.

Это оказался маленький кисет из мягкой кожи, с завязками. Джекрам покрутил его в руках.

— Ей-богу, Перкс, я не склонен к сантиментам… — начал он.

— Да. Я заметила. Но эта грязная оберточная бумага действует мне на нервы. Почему вы сами не обзавелись приличным кисетом? Седельщик сшил бы его за полчаса.

— Такова жизнь, — ответил Джекрам. — Каждый день думаешь: «О боги, пора бы завести новый кисет», а потом становится некогда, и в конце концов остаешься с чем был. Спасибо, Перкс.