Анна Одувалова - Низвергающий в бездну

Как и предсказывал всезнающий Стикур, многие гробницы были разграблены, искореженные решетки открывали взору путников абсолютно пустые саркофаги. Оставалось надеяться только на то, что тела из гробниц тоже уволокли воры, но все понимали, что это не так. Постоянно слышалось какое-то подвывание и скрежет – это просились наружу замурованные в склепах мертвяки. Куда подевались их более удачливые сородичи из разграбленных гробниц, оставалось тайной. На пути ребят пока, по крайней мере, не попался ни один, но Анет понимала, что это явление временное. Просто она уже знала по своему опыту, что зомби на удивление тупы, и все органы чувств у них находятся в таком атрофированном состоянии (еще бы, все ведь давно сгнило), что они неспособны учуять жертву на большом расстоянии. То есть, пока не наткнутся, не сообразят, что можно сожрать, а что нет. Девушка во Влекрианте наблюдала за зомби, усердно грызущим фонтанную статую, которая по очертаниям напоминала человеческую фигуру. Осязание подсказало мертвяку, что подобные контуры бывают у съедобного существа, вот он и грыз гранит, поверив одному из своих рецепторов. То, что это человеком не пахло, его ничуть не волновало. Вот и сейчас, Анет была более чем уверена, что все разбежавшиеся мертвяки где-нибудь с упоением облизывают плачущих у надгробия нимф. Девушка шла и размышляла, не смотря по сторонам, стараясь двигаться точно, след в след за Дерри, это давало гарантию того, что под ногами не попадется никакой камень. Ксари тщательно выбирал путь, и девушка не видела необходимости смотреть под ноги, да и вообще куда бы то ни было.

– Ого, вот и первый! – услышала Анет и подняла голову.

Из-за угла гробницы на Стика налетел решительно настроенный скелет, он, вероятно, так долго лежал в гробу, что уже забыл, как выглядят люди. Девушка залюбовалась, завидуя Стику, она была твердо уверена, что уж ей такого хорошего мертвяка точно не достанется. Ей явно попадется захороненный совсем недавно труп с болтающимися желеобразными ошметками кожи, а не как Стику – беленький, чистенький, совершенно сухой и не вонючий скелет. Но предчувствия обманули девушку. Пока она стояла и завидовала Стикуру, к ней подкрался совсем близко брат-близнец первого мертвяка и готовился прыгнуть. Анет взвизгнула, решив, что раз уж не может избавиться от дурацкой привычки орать в любой ситуации, то пусть ее вопль будет своеобразным боевым кличем, призванным устрашать врагов. Скелет отшатнулся и тут же с удвоенной силой кинулся на свою жертву. Анет выставила перед собой руки, намереваясь добить гада молнией, и чертыхнулась, потому что прямо перед ее носом метнулась тень Дерри с мечом вампира, и девушка еле успела сдержать огонь на кончиках пальцев. В результате Лайтнинг разрубил скелет на две части, добивать которые пришлось все равно Анет. Только вместо одной молнии она извела десяток, пока носилась между склепов за бестолково мотающимися частями тела.

Мертвяки наконец-то сообразили, где гуляет много еды, и стали наведываться с устрашающей регулярностью. К счастью, валили они не толпой, а по две-три штуки. К радости Анет, эльфийское кладбище было очень древним, и их по большей части атаковали скелеты, реже практически совсем высушенные мумии, а не разлагающиеся мертвецы, на которых все насмотрелись еще во Влекрианте. К тому же эти зомби были просто разбужены от вечного сна, Хакиса вполне могла сделать такое на расстоянии, а вот внушить ожившим усопшим ненависть ко всему живому она не могла. Поэтому нападали зомби как-то вяло, без огонька. Не столько от лютой ненависти, сколько от скуки и детского любопытства: можно это сожрать или нельзя?

Проблема встала с выбором места для ночевки. Никому не хотелось ночевать в непосредственной близости от зомби, часть из которых к тому же свободно шлялась по усыпальницам и могла наведаться в любое время. Но найти тихое и относительно безопасное место, такое, как в гробницах гномов, не получилось. Пришлось устраиваться рядом с каким-то большим склепом, потому что на его ступенях стояли две лавочки и столик. «Хоть поесть можно по-человечески», – решили ребята и разбрелись кто куда, сказав, что пошли искать то, из чего можно соорудить костер. Анет боялась предположить, что они могут притащить на растопку. Смотался даже Дерри, который последнее время не отходил от девушки ни на минуту, рядом с Анет остался только верный гхырх, который сейчас переплевывался через решетку с одним из мертвецов. Зюзюка шипел и, словно собака, вилял маленьким хвостиком. Так как хвостика почти не было видно, вилял весь Зюзючий зад. Зомби завывал из-за решетки, не в силах никак отомстить своему обидчику, и царапал отросшими когтями железные прутья. А гхырх то скакал, вереща у самой решетки, то прыгал в стороне, помахивая красными крыльями – радовался и отрывался вовсю, выводя из себя мертвяка.

– Какая милая штучка! – услышала Анет мелодичный голос у себя за спиной и, вздрогнув от неожиданности, осторожно повернулась. На ступенях склепа стояла полупрозрачная серебристая девушка. Длинные, похожие на туман волосы струились у нее за спиной и спускались до самой земли. На узком лице, с тонкими аристократичными чертами и эльфийскими глазами, застыло грустное, отрешенное выражение. Эльфийка была одета в какие-то полупрозрачные тряпки, больше всего похожие на небрежно наброшенную на голое тело простыню.

– Ты кто? – Анет безуспешно пыталась найти взглядом хоть кого-нибудь из своих так называемых телохранителей. Даже паршивец гхырх и тот куда-то исчез.

– Кто я? – удивленно спросила девушка и подлетела ближе, не отрывая взгляда от руки Анет. Она смотрела на «Низвергающего в бездну». – Разве важно, кто я? Важны лишь эти милые штучки. – Рука девушки-призрака коснулась ледяными пальцами кожи рядом с браслетом. – Я так люблю красивые штучки, – вздохнула эльфийка. – А у меня их совсем не осталось. Подари мне вот этот красивый браслет, и я не трону тебя.

– Я бы с радостью, честно, – улыбнулась Анет.

Первый страх перед призраком пропал, и девушка прониклась к давно умершей эльфийке симпатией. Анет видела перед собой такое же одинокое и несчастное существо, как и она сама. Девушка потихоньку рассказала призрачной эльфийке все: и про себя, и про браслет, и про то, почему она не может его никому отдать, даже несмотря на то, что очень этого хочет. Эльфийка внимательно слушала, разглядывая Анет своими огромными темными глазами, и молчала. Встрепенулась призрачная девушка только один раз, когда речь зашла о Хакисе.

– Хакиса! – прошипела она, изменившись в лице. – Это из-за нее все! У нее мои штучки!

Анет отшатнулась, увидев нечеловеческую ярость, появившуюся в глазах призрака, но эльфийка на удивление быстро пришла в себя и тихо сказала:

– Я не буду забирать у тебя твою штучку. Ведьму надо убить, и этот крест лежит на тебе. Но обещай мне, что заберешь у Хакисы мои штучки! Мне очень нужны мои штучки! Мне плохо без них.

– Хорошо, хорошо, – поспешно пообещала Анет, видя, что девушка-призрак опять начинает нервничать. – Только ты объясни мне все поподробнее. Что я должна для тебя сделать? Какие штучки я должна тебе вернуть?

Эльфийка тряхнула длинными волосами и, немного подумав, произнесла:

– Хорошо, я расскажу тебе о себе, что помню. К сожалению, после смерти многие вещи становятся неважными и забываются. Если умерший выполнил свое земное предназначение, то он забывает все, и очень быстро. Его душа освобождается от земных привязанностей и улетает. Бывает же, душу умершего что-то очень сильно держит в мире живых. Чаще всего это любовь к кому-то или чему-то. В этом случае после смерти душа не может до конца избавиться от воспоминаний и улететь, тогда возникает призрак, такой, как я.

Когда-то я была эльфийской принцессой Параной Д'Ларвийской из Зеленого дома. Я была счастлива, и у меня были штучки. Смешно, но это практически все, что я помню о себе. Штучки – это чудесный золотой гарнитур: браслет, по форме напоминающий твой, кольцо, серьги и ожерелье. Эти штучки были для меня дороже жизни, что-то связанное с ними, я не помню что, значило для меня очень много. На одном из эльфийских балов, куда решила пожаловать сама повелительница Арм-Дамаша – Хакиса, я была в этом гарнитуре. Чернокнижница возжелала заполучить мои штучки, но я не отдала. Она угрожала мне, но я была непреклонна.

Гарнитур несколько раз пытались украсть, и последняя попытка увенчалась успехом. Я не снимала штучки даже ночью, зная, что за ними идет настоящая охота. Слуги Хакисы убили меня во сне, а мои штучки забрали.

Первые сто лет я очень страдала, помня что-то безумно дорогое для меня из прошлой жизни. Но страдание не может быть вечным, поэтому я забыла то, что мучило меня столь сильно. Остались только штучки, которые я хочу вернуть. У меня в гробнице много штучек, но они не радуют. Их как-то хотели забрать мерзкие тролли, но я не отдала, все равно они ведь мои безделушечки, пусть и нелюбимые, но других-то нет. Я напугала мерзких троллей, которые пытались сломать решетку в моей усыпальнице. Теперь они ни у кого и ничего не смогут забрать. Так ты вернешь мне мои штучки?