Пирс Энтони - Жгучая ложь

– Ладно. Но почему она продолжала лгать и после того, как волшебник умер?

– Тоже из страха – но перед тобой. Ты ненавидел Панихиду, и она это знала. А потому боялась, что, узнав правду, ты возненавидишь ее, Иду, как в конце концов и случилось. Она ведь не собиралась воскресать. Ей была нужна твоя любовь, и ничего больше. Она была по-своему счастлива, пока все не смешалось из-за твоего воскрешения. Слушать ее ты не захотел, вот она и убежала вся в слезах. Теперь того и гляди, превратится в какой-нибудь цветок да и завянет с горя.

– Но если она так боялась разоблачения, то почему показала, где лежат мои кости?

– Потому что хотела сделать лучше для тебя. Считала себя виноватой в твоей смерти. Ради тебя она пошла на разлуку, ведь ей и в голову не приходило, что ты воскресишь ее. Бедняжка думала, что со временем ты забудешь о ней, полюбишь нормальную, живую женщину и будешь счастлив. Так она надеялась искупить свою жестокую ложь.

– Не очень-то она старалась убедить меня ее выслушать, – возразил Джордан.

– А зачем? – спросила Айви. – Ты бы все равно не стал. Да и не собиралась она тебя умолять. Панихида в жизни никого не упрашивала, она женщина гордая. Поэтому, когда ты отверг ее...

– Ты права! – вскричал Джордан. – Какой же я негодяй! Как я мог допустить такую несправедливость ?

– Откуда тебе было знать, что к чему? Спасибо Хамфгоргу, без него и я бы ничего не поняла. К тому же ты тоже человек гордый. Вы с Панихидой стоите друг друга. Но главное, что теперь все выяснилось.

Открывшаяся истина обожгла Джордана почище любого щелока.

– Все, все, что она сделала, было сделано из любви ко мне, – сетовал он, в отчаянии схватившись за голову. – Как я мог с такой легкостью поверить в ее вину?

– Так ведь и я в это верила, – промолвила Айви, но тут же рассудительно добавила:

– Правда, мне всего пять лет, и я мало что понимаю в любви. Вот, например, насчет аистов...

– Все эти века, – не унимался Джордан. – все эти века Ида говорила мне правду! А я... я... Я должен просить у нее прощения! Я...

– Так иди и попроси.

Варвар сорвался с места и помчался в направлении, в котором удалилась Панихида.

Пука припустил было за ним, но передумал и вернулся – некоторые разговоры должны происходить без свидетелей.

– Думаю, она его простит, – с довольным видом промолвила Айви. – Что ей стоит сменить гнев на милость, коли она и обличье запросто меняет? А мне... мне просто необходимо немедленно кого-нибудь обнять. Тебя. – Она обхватила за шею маленького Пака. – И тебя, и тебя, и тебя, – Свою долю объятий получили Пук, Пика и даже ровное чудище. – И те... нет, тебя все-таки не буду, – заявила девочка, присмотревшись к зомби.

Она бросила взгляд в сторону сада, и ей показалось – или не показалось, – что среди деревьев промелькнули две человеческие фигуры. Айви понимала, что скорее всего никогда больше не увидит воскресших призраков, потому что Панихида ни за что не вернется в замок, пока жива. Хоть она и дочь демонессы, Но имеет самую настоящую душу, умеет по-настоящему любить и не допустит разрушения замка Ругна. А куда бы ни ушли Джордан и Панихида, следом за ними уйдут верный Пука с Пикой и маленьким, милым Паком. Айви понимала, что, когда в ее сердце уляжется радостное волнение, ей будет недоставать их всех – Думаю, мне лучше пойти домой и во всем признаться, – сказала она себе. – Рассказать, куда подевались призраки, почему исчез дракоша и с чего это замок вдруг начал трястись.

Не то, чтобы ее радовала перспектива подобного объяснения, просто казалось, что чем раньше неприятности начнутся, тем скорее они кончатся.

В замке наводили порядок, расставляли по местам попадавшую мебель и выметали черепки. Крошка Дольф верещал в колыбели, к немалому огорчению королевы.

– Что случилось, мама? – спросила Айви. В последний момент ей очень захотелось хоть на немного оттянуть начало неприятного разговора.

– Дольф такой неугомонный, – сказала Айрин. – Плачет и плачет. Сначала я думала, что он испугался землетрясения, но нет. Оно давно кончилось, а он не успокаивается. Ума не приложу, что с ним делать.

Айви пригляделась к братишке. По правде сказать, до сих пор она старалась вообще на него не смотреть. Да и было бы на что, какая радость таращиться на толстого, лысого, беззубого и безмозглого мальчишку? Однако история с Джорданом и Панихидой наглядно показала ей, к чему может привести предубеждение. Если бы Джордан поверил правде, а не жестокой лжи, высказанной ради его же спасения...

Неожиданно Айви показалось, будто Дольф чем-то напоминает Панихиду. Девочка потрясла головой, отгоняя это наваждение, но ощущение не проходило. Что общего могло быть у глупого беспомощного младенца с прекрасной взрослой женщиной? Существовал только один способ выяснить это, и Айви им воспользовалась. Она подошла к колыбели и сосредоточилась.

– Мама, какой у него талант?

– Пока не знаю, – ответила Айрин. – В таком возрасте талант еще не проявляется. Даже если он весьма примечательный.

Айви чувствовала, что маму этот вопрос очень даже волнует. Королеве хотелось, чтобы ее дитя непременно обладало выдающимся талантом.

– А я знаю, почему он никак не уймется, – заявила Айви. – Ему хочется пустить в ход магию, но не получается. Вот он и плачет. – Уж ей ли не знать, что, когда очень хочется, поневоле заплачешь.

Айрин улыбнулась, как всегда не обращая особого внимания на детский лепет.

Айви сосредоточилась еще больше, усиливая магический талант Дольфа. Какой именно – она не знала, но это не имело значения. Ей казалось, что раз Дольф чем-то напоминает Панихиду, надо сконцентрироваться на этом сходстве, а дальше все само прояснится. Вот еще чуточку, и...

Вместо малыша в колыбели появился волчонок.

– Мама, ты только посмотри! – радостно воскликнула Айви.

Айрин посмотрела. На ее истошный визг сбежались все обитатели замка. И первым – король Дор. Испуганный столь громким воплем Дольф снова обернулся ребенком и затих.

– Вы пропустили самое интересное, – с досадой заявила Айви. – Дольф только что превращался в волчонка. Он у нас оборотень.

– Кто? – спросила несколько пришедшая в себя Айрин.

– Оборотень. Как Панихида, только лучше. У нее на это уходит три часа, а он раз – и готово.

– Как кто?

– Панихида... Ну, это долгая история. – Айви вновь бросила взгляд на братишку, который уже успокоился и уснул. Теперь он казался ей не таким уж противным. – Может, у него в роду были демоны? – предположила она.

– Во всяком случае, не с моей стороны, – заявила Айрин.

– Интересно, умеет ли он разуплотняться ?

– Оборотень оборотню рознь, – промолвил король. – Ежели он волколак, то это талант незначительный. Но способность мгновенно превращаться в кого угодно – совсем другое дело.

– Да он может хоть в кого, – уверенно заявила Айви. – Просто поначалу ему требовалось чуточку помочь. Он ведь совсем маленький, вы же знаете.

Дор подхватил Айви под мышки, приподнял ее и, сделав серьезное лицо, сказал:

– Неужели? А я-то думал, что он уже совсем взрослый, как ты.

– Нечего дразниться, папочка, – рассмеялась Айви, чмокая его в щеку.

Айрин недоверчиво посмотрела на дочь:

– Любой облик? Ты уверена? Но ведь это огромный талант. Выходит, наша крошка – самый настоящий волшебник.

– Это уж точно, – с удовольствием подтвердила Айви. Как ни крути, а талант Дольфа открыла она.

Взрослые принялись оживленно обслуживать открывающиеся перспективы и снова позабыли о девочке, но на сей раз она ничего не имела против. Теперь уж всем точно будет не до пропавших призраков. А главное, как здорово иметь братишку, способного мгновенно принимать любой облик. Можно будет научить его превращаться в улитку и прямо по стене добираться до самых высоких полок, куда взрослые ставят банки с вареньем. Уж без сладкого-то она теперь не останется. А то пусть обернется дракошей-огнеметиком да примется вытапливать сало из лопухов... чтобы людям было чем пятки смазать.

Да. Жизнь вскоре обещала стать весьма интересной.