Терри Пратчетт - Пятый элефант

Леди Марголотта достала из сумочки длинный мундштук и вставила в него черную сигарету. Сигарета зажглась сама собой.

– Подобно вам я нахожу утьешение в… другом грехе, – сказала она. – Черный Скопани. Этот табак выращивают в полной тьемноте. Попробуйте как-ньибудь. Его листьями можно крыть крыши. Насколько мне извьестно, Игори делают из ньего сигары, раскатывая листья на собственных ляжках. – Леди Марголотта выпустила струйку дыма. – Ну, или еще на чьих-то. Конечно, я глубоко собольезную баронессе. Иногда мы не поньимаем, что воспитываем чудовьище, пусть даже это чудовьище изначально вервольф. Что же касается барона, ему достаточно бросьить косточку, и он ньесколько часов будьет счастлив. – Еще одна струйка дыма. – Позаботьтесь об Ангве. Среди умертвий счастливые браки так редки…

– Вы помогли ему! Как помогли мне!

– О, он все равно вьернулся бы. Рано или поздно. И вьернулся бы, когда вы мьеньше всего ожидали бы этого. Он выследьил бы Ангву как росомаха. К счастью, все закончьилось здесь и сейчас. – Она оценивающе посмотрела на него сквозь клубы дыма. – А вы хорошо умеете сдьерживать ярость, ваша светлость. Копите ее до нужного момьента, а потом разом выплескиваете.

– Но вы не могли знать, кто из нас победит! Вы бросили меня посреди леса! Я даже не был вооружен!

– Хэвлок Витинари не послал бы в Убьервальд дурака. – Дым клубился в воздухе. – По крайней мьере, глупого дурака.

Ваймс прищурился.

– Вы с ним когда-то встречались, да?

– Да.

– И именно вы научили его всему тому, что он сейчас знает.

Леди Марголотта выпустила дым из ноздрей и одарила его сияющей улыбкой.

– Прошу прощьения? Вы думаете, это я научьила его? Мой дорогой сэр… Вы интьересовались моей выгодой, тем, что я получу в рьезультате происшедших событий. Так вот, моя выгода – это… ньемного свободного пространства. Ньемного влияния. Политика куда интерьеснее крови, ваша светлость. И гораздо забавнее. Бойтесь переродьившегося вампира, сэр, жажда крови – это всьего лишь жажда, но при желании эту жажду можно направьить в нужное русло. Убьервальду понадобятся политики. А, кажьется, мы уже приехали, – вдруг заявила леди Марголотта, хотя Ваймс готов был поклясться, что она даже не пыталась выглянуть в окно.

Дверь открылась.

– Если мой Игорь еще здесь, перьедайте ему, пожалуйста, что я буду ждать его в Ньижнем Здеце. Было так приятно повьидаться с вами. Уверена, мы еще встретьимся. И… сердьечный привьет лорду Витинари.

Дверь захлопнулась за Ваймсом. Карета отъехала.

Он тихо, но витиевато выругался.

В прихожей посольства Ваймс увидел толпу Игорей. Кое-кто почтительно приветствовал его, поднося ладони к… тому, что у многих из них заменяло лоб. Игори выносили из дома тяжелые железные контейнеры разных размеров, на крышках которых проступал иней.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Ваймс. – Похороны Игоря? – А потом до него дошло. – О боги… Никто не уйдет обиженным, да? Каждый унесет с собой его частичку? Если не в сердце, то в мешке.

– Можно выражайтьфя и так, герр мафтер. В некоторый род это дейфтвительно похороны, – подтвердил один из Игорей. – Но мы фчитайт, хоронить тела земля – это отвращайтельно. Вфякие черви, личинки… – Игорь постучал по жестяной банке, которую держал под мышкой. – А так, вы и глазом не уфпевайт моргайт, как он уже фнова бегайт, – бодро сообщил он.

– Перевоплощение в рассрочку, да? – неуверенно произнес Ваймс.

– Очень фмешно, герр мафтер, – укоризненно произнес помрачневший Игорь. – Вы поражайт, фколько вфего нужно для людей. Фердце, печень, руки… Мы заводийт целый фпифок, в котором перечифляйт фамый важный флучай. Уже к вечеру в этих частях фтраны появляйтфя много-много фчафтливых людей…

– Счастливых потому, что в них много-много этих вот частей?

– Правильно, герр мафтер. А вы имейт офтрый мозг, как наблюдайт. И ефли когда-нибудь какой-нибудь бедный человек зарабатывайт тяжелую травму в голове… – Игорь многозначительно постучал по замороженной банке. – Что пофевайт, то и пришивайт.

Он кивнул Шелли, потом Ваймсу.

– Что ж, мне пора ходийт, герр мафтер. Фтолько дел, впрочем, вам ли объяфняйт.

– Могу себе представить… – кивнул Ваймс.

«Дедушкин топор… – подумал он. – И круговорот частей в природе. Всегда найдется какой-нибудь Игорь».

– На самом деле они абсолютно бескорыстны, сэр, – промолвила Шелли, когда, прихрамывая, удалился последний Игорь. – Делают много хороших дел. Э… Они унесли даже его костюм и башмаки. Сказали: может, кому пригодятся.

– Да я понимаю, но…

– А я понимаю вас, сэр. Все собрались в гостиной. Госпожа Сибилла была уверена, что вы обязательно вернетесь. Как она выразилась, человек с таким взглядом не может не вернуться.

– Мы все отправляемся на коронацию. Нужно довести дело до конца. Шельма, ты собралась идти вот в этом?

– Да, сэр.

– Но это же… обычная гномья одежда. Штаны и все прочее.

– Да, сэр.

– Ты можешь носить все, что хочешь.

– Да, сэр. Но я подумала о Ди. И я наблюдала за королем, когда он разговаривал с вами… Да, я могу носить все, что захочу, сэр. В этом-то все и дело. Я не обязана надевать платье, и я не должна носить его только потому, что кто-то там не хочет, чтобы я это делала. Кроме того, в этом платье я похожа на пучок салата.

– Шельма, это слишком сложно для моего понимания.

– Возможно, это понятно только гномам, сэр.

Ваймс распахнул двери в гостиную.

– Все закончилось.

– Никто больше не пострадал? – спросила Сибилла.

– Только Вольфганг.

– Он вернется, – уверенно сказала Ангва.

– Нет.

– Вы убили его?

– Я вывел его из игры. А, ты уже почти поправился, капитан?

Моркоу неуверенно поднялся на ноги и отдал честь.

– Извините, что от меня было мало толку, сэр.

– Ты просто выбрал не самое удачное время для честной игры. Ну, как ты себя чувствуешь? Поедешь с нами на коронацию?

– Э… Я хотел бы остаться здесь с Ангвой, если не возражаете, сэр. Нам надо о многом поговорить. Многое… э… сделать.

Это была первая коронация, на которой присутствовал Ваймс. Он ожидал, что она будет… несколько более необычной. Больше похожей на триумф.

На самом деле церемония была весьма унылой, правда масштабно-унылой. Унылость была доведена тысячелетней историей до совершенства; у нее даже появился какой-то торжественный лоск, который, как правило, появляется даже на глубоко въевшейся грязи, если ее долго-долго полировать. Потом эту унылость чуть обстучали молотом и придали форму церемонии.

А еще всякая коронация – это серьезное испытание на емкость вашего мочевого пузыря.

Гномы по очереди зачитывали пассажи из древних свитков. Потом зазвучали отрывки, чем-то напоминающие Кобольдский цикл, и Ваймс уже было подумал, что их ждет очередная опера, но, к счастью, чтение продолжалось не более часа. Затем другие гномы что-то читали. В определенный момент королю, который одиноко стоял в озаренном свечами круге, поднесли кожаный мешок, небольшой горный топор и рубин. Ваймс не уловил смысла подношений, но, судя по дружному шуму, все они имели огромное значение для тысяч стоявших за королевской спиной гномов. Тысяч? Да что там, десятков тысяч! Амфитеатр был битком набит гномами, вплоть до самых верхних ярусов. А может, их были сотни тысяч…

…Тогда как сам Ваймс сидел в первом ряду. Их, четверых, просто привели сюда и усадили. Никто при этом не произнес ни слова, хотя личность Детрита явно привлекла некоторое внимание. Со всех сторон их окружали длиннобородые и богато одетые гномьи старейшины.

«Кого-то чему-то пытаются научить, – подумал Ваймс. – Интересно, кому предназначается этот урок?»

Наконец внесли Лепешку, маленькую и серую. Тем не менее огромные носилки, на которых она покоилась, несли двадцать четыре гнома. Затем Лепешку с величайшим почтением водрузили на табурет.

Ваймс почувствовал, что атмосфера в пещере разом изменилась. «В ней нет никакой магии, никакой истории, – подумал он. – Готов поставить все свое жалованье, ее отлили из той же самой резины, что шла на изготовление „Сонки-Сверхзащита-Для-Всей-Семьи“. Вот такое почтение было оказано вашей святой реликвии…»

Снова начались чтения, но на сей раз докладчики закруглились довольно быстро.

Затем гномы, принимавшие участие в бесконечной и совершенно загадочной церемонии, ушли, оставив в центре пещеры короля, выглядевшего маленьким и одиноким, как сама Лепешка.

Гном окинул взглядом толпу. Естественно, он никак не мог разглядеть Ваймса – в таком полумраке да еще среди тысяч собравшихся, – хотя могло показаться, что на какой-то миг внимание короля задержалось на гостях из Анк-Морпорка.

А затем король сел.