Рон Хаббард - Злодейство Торжествует

Более того, на сей раз оно оказалось в руках человека, которому давало абсолютную власть. Дж. Уолтер Мэдисон мог воспользоваться им каким угодно подлым образом и в момент, когда оно могло бы, по его расчетам, принести ему наибольшие дивиденды в броских заголовках газет.

Знание — это сила! А Мэдисон теперь знал, что он единственный на Волтаре, кто располагает исключительно важной информацией о том, что император находится на Калабаре и является пленником Хеллера!

Какой материал!

Но пока рановато. Нет, нет, еще не сейчас. Материал нужно накапливать, доводить до кондиции, чтобы он — бац! — взорвался с таким оглушительным треском, какого Вселенная еще никогда не слыхивала!

Ликование в душе Мэдисона, возвращающегося в Город Радости, грозило превратиться в громадный пузырь и лопнуть! Поистине, судьбу двух империй разыгрывали в кости! И Дж. Уолтер Мэдисон был тем, кому предстояло их бросать!

Первый раз Мэдисон "метнул кости" в тот момент, когда Солтен Грис занял свое место в многолюдном судебном зале.

Лорду Терну пришлось уступить многочисленным просьбам как собственных офицеров охраны, так и многих газет и полиции, которые в один голос твердили, что предотвратить беспорядки можно будет только в том случае, если общество станет получать подробнейшую информацию о ходе судебного разбирательства. Все отмечали, что нет ни законов, ни правил, запрещающих это, что это только новаторская идея. И лорд Терн скрепя сердце согласился допустить публику в зал суда.

Стоявший за этой кампанией Мэдисон о большем и мечтать не мог.

Самый просторный судебный зал старинного замка был забит народом от возвышения до входных дверей. Даже к контрфорсам приделали помосты. Серые камни стен хмуро взирали на шеститысячную толпу, набившуюся туда, где следовало бы стоять всего лишь четырем тысячам человек. Сквозь высокие окна в помещение проникали широкие лучи солнца, в которых плясали пылинки.

Хоумвизионщики пребывали в исступленном восторге. Прежде никогда не допускавшиеся в зал судебных собраний, теперь они метались с места на место, наводя на лица присутствующих камеры, тыча им в рот микрофоны, приказывая людям поглядеть то туда, то сюда, сталкиваясь то и дело с газетными фотографами и спотыкаясь о репортеров.

Лорд Терн понапрасну колотил своим жезлом, официальным символом судейской власти, в висящий на помосте гонг. Он был в состоянии, близком к отчаянию: это событие показывали по всему Волтару и с небольшим опозданием — по всей Конфедерации. Он не сомневался, что у людей обязательно сложится впечатление, будто судебное заседание под его началом проходит очень беспорядочно. Собравшиеся напоминали торговцев-разносчиков, во всю глотку предлагающих свои товары: как ему хотелось, чтобы они, черт их побери, замолчали.

Главный клерк принес ему электронный мегафон, и только тогда у лорда Терна появилась надежда, что его услышат. Он поднес его к гонгу и нанес по последнему мощный удар жезлом. Оглушительный звук заставил толпу приумолкнуть.

— Заседание суда объявляется открытым! — прогремел лорд Терн. — Если заключенный Солтен Грис займет место подсудимого, я смогу зачитать обвинения!

Моментальная тишина.

Солтен Грис сидел на скамье в наручниках в окружении трех адвокатов, которых ему нашла Пратия Тейл-Грис.

Грис рассчитывал, что на суде он будет в серой форме офицера нестроевой службы, но его заставили одеться в черную форму полковника Батальона Смерти. Он возражал, но его адвокаты сказали, что выбора у него нет. Пришлось ему даже напялить на руки пару алых перчаток.

Солтена Гриса разбирал страх: вдобавок ко всему прочему он боялся выступать публично.

Трое адвокатов старались выглядеть уверенно, успокаивая подзащитного своим видом. Это были давно уже не молодые люди; двое служили судьями во внутренней полиции, а третий — палачом лорда. Грис им не доверял. Но ему объяснили, что для защиты в суде на Волтаре на большее рассчитывать не приходится, и хотя он согласился взять их в защитники, все же не верил, что они на его стороне: ведь у истоков дела стоял Мэдисон.

Его очевидное нежелание занять огороженное для подсудимого место вызвало у собравшихся целый шквал агрессивных высказываний, и адвокаты поспешили подтолкнуть подзащитного вперед, а охранники просто потащили под руки. Звенящего ручными кандалами Гриса водворили на возвышение, и он моментально стал центром внимания присутствующих. Крики ненависти летели в него, как снаряды, пыльный луч солнца из высокого круглого окна ослепил его. Грис был смущен и напуган.

Снова поднеся микрофон к гонгу, лорд Терн ударил в последний, призывая к тишине.

Потом поправил на себе алую мантию и подался в своем массивном кресле к Грису:

— Вы Солтен Грис, офицер Аппарата координированной информации. Подтвердите, если это так.

Грис напряженно сглотнул слюну и кивнул. Терну очень хотелось поскорее покончить с формальностями.

— Вы обвиняетесь, — сказал он, — в двоеженстве — преступлении, совершенном в этой тюрьме. Вы можете сделать любое заявление перед тем, как будет вынесен приговор.

Грис сделал глубокий вздох, потрясший все его тело. Это преступление каралось смертной казнью. Он не представлял себе, как сможет выпутаться. Крошку в суде он не заметил; похоже, у нее имелись документы, свидетельствующие о предыдущих браках, которые уже переданы судье. Судя по всему, его песенка точно спета.

Заметив, что он медлит с ответом, публика снова выразила свое неудовольствие свистом. У зрителей отобрали оружие, но к нему не причислялись опустошенные банки из-под чанк-попса и сладкие палочки. В сторону Гриса полетело несколько подобных снарядов. Он уяснил, что не пользуется любовью народной. Ему стало не по себе.

Лорд Терн снова ударил в гонг, чтобы восстановить порядок. Это заставило Гриса вздрогнуть. И вдруг — идея! Он скажет то, что велел ему Мэдисон.

— Я обвиняю, — прокричал Грис, — Джеттеро Хеллера! Он — причина моих преступлений!

Чего-чего, но такого многочисленная публика уж совсем не ожидала услышать. Внезапно в зале суда наступила такая тишина, что, наверное, можно было услышать, как на пол упала пылинка.

Лорд Терн распрямился в кресле и растерянно моргнул.

— Одну минуту, — заговорил он. — Джеттеро Хеллер — офицер его величества. Он заключил вас в тюрьму. Но мы разбираем не это дело. Вы обвиняетесь в обманном и незаконном двоеженстве — преступлении, совершенном в этих вот стенах.

Грис приободрился. Его же еще не осудили. Все адвокаты кивали ему. И он проорал:

— Я обвиняю Хеллера, и все!

Зал переполошенно загудел.

Голосом, в котором звучали нотки недоверчивого удивления, лорд Терн переспросил:

— Вы обвиняете его в том, что он заставил вас пойти на двоеженство?

Грис посмотрел на адвокатов. Те кивали ему. На скамье у них за спиной улыбался Мэдисон.

— Именно так, — сказал Грис. — Он отказался подчиняться приказам. Он стал совершенно неуправляемым. Джеттеро Хеллер поставил меня в такое положение, когда, чтобы защититься, я мог только жениться еще раз.

Гул в зале усилился, угрожая порядку. Лорд Терн снова ударил в гонг.

— Секретарь, — обратился он к своему писцу, сидящему за столом пониже, — обвиняемый преднамеренно уводит суд в сторону. Уберите эти замечания из протокола.

Но Мэдисон заулыбался еще шире. Слова Гриса можно было выбросить из протокола, но их уже транслировали по хоумвидению на весь Волтар, и скоро о них узнает вся Конфедерация.

Самый старший из адвокатов Гриса, один из двух бывших судей внутренней полиции, встал.

— Ваша светлость, — обратился он к Терну, — мы принимаем обвинение в двоеженстве, имевшем место в вашей тюрьме, но желаем доказать, что оно было совершенно обоснованным.

— Что?! — вскричал Терн.

Старый адвокат продолжал:

— Чтобы прояснить этот момент, нам придется представить большое число свидетелей. Они засвидетельствуют различные преступления и ситуации, составляющие фон обвинения, и, когда мы подойдем к концу разбирательства, я уверен, вы согласитесь, что смягчающие обстоятельства достаточно весомы для признания нашего подопечного невиновным.

— Не вам судить, каково будет мое решение! — проревел лорд Терн. И увидел наведенные на него камеры хоумвидения. "Не следует, — мелькнула у него мысль, — показывать себя с дурной стороны, будто я безрассуден или предубежден". — Однако, — проговорил он с тяжелым вздохом, — представьте своих свидетелей, и мы их допросим.

И без того приподнятое настроение Мэдисона воспарило до небес. Получилось точно так, как он задумал и на что надеялся. Он осуществил мечту агента ССО. Он чуть не разразился ликованием. Перед его мысленным взором потекли мили и мили заголовков наподобие ревущей реки из самых черных чернил.