Сватоплук Чех - Путешествия пана Броучека

С ужасающей стремительностью уходила в бездну Прага, подробности ее ландшафта исчезали, расплываясь на однообразном фоне огромного диска, который все разрастался и разрастался, но пан Броучек уже ничего не видел, его сознание затуманилось.

Безусловно, по названию книги читатель догадывается, куда угодил наш герой. Да, очнулся пан домовладелец на Луне.

Эту, а частично последующую главу автор, внеся ряд необходимых изменений, позаимствовал из фальсификаторских путевых очерков Роусека, ибо главы эти более или менее соответствовали действительности.

Все же остальное, буквально все, что вещали упомянутые очерки о лунных карликах и приключениях пана Броучека на Луне, — сплошной, чистейший, вздорный и бесстыдный вымысел, апофеозом которого предстает заключительная глава, где мистификатор не посовестился возвести нижеследующий гнусный поклеп: «Любезные читатели! Я стал жертвой мистификации, беспрецедентной в истории нашей литературы. Знайте же! Из всего описания путешествия Матея Броучека на Луну правдой является лишь то, что этот человек однажды заполночь действительно вышел нетвердой походкой из трактирчика Вюрфеля на Градчанах и, выписывая кренделя по пути к Старой замковой лестнице, обратился к красавице Луне со сбивчивым монологом; что он без всякой надобности забрался на стену, отделяющую Старую замковую лестницу от сада некоего знатного господина, и упал. Однако падал он отнюдь не вверх, в бескрайние просторы вселенной, а — в полном соответствии с законом земного притяжения — вниз, в упомянутый сад, где и очнулся поутру в дурном расположении духа. Все же остальное, говорю я вам, решительно все — самая что ни на есть беспардонная ложь, несусветный вздор, который вышеозначенный Матей Броучек с неслыханной наглостью и о единственной целью сделать из меня посмешище в кругу достойных его собутыльников «У петуха» и в «Викарке» выдал мне за чистую правду.

Я располагаю неопровержимыми доказательствами того, что этот жалкий враль не приближался к Луиэ даже на пушечный выстрел и что луноподобная округлость его лица, равно как и сияние его носа, не имеет никакого отношения К данному небесному светилу и связаны с совершенно иными вещами.

А я-то, глупец, поверил ему, как Священному писанию, подставлял за него грудь под стрелы ученых!

Впрочем, кто мог предположить, что за этой пухлой физиономией, казавшейся воплощением святой простоты, в этих водянистых голубых глазах, словно бы говорящих: «Истина в бочке», — кроется сатанинское вероломство!» Свои собственные измышления, с помощью которых он стремился выставить на посмеяние особу пана Броучека и его великие открытия, сей пресловутый Роусек не погнушался в довершение наглой затеи приписать несчастной жертве!

Однако подобные выходки я оставляю на справедливый суд всех порядочных людей и в следующих главах дам читающей публике правдивое описание того, что видел и пережил пан Броучек на Луне и как ов возвратился обратно на Землю.

Пробуждение. Необычайное природное явление и сомнения пана Броучека, Земля становится Луной. Обманчивость веса на Луне. Элегическое раздумье. Пан домовладелец отплясывает канкан. В сколь отдаленные места попали сосиски от Вюрфеля. Логические сальто пана Броучека, эффектно завершающие главу.

Когда к пану домовладельцу вернулось сознание, он обнаружил, что лежит на дне каменистой впадины.

Над собой он увидел прекрасное ночное небо с яркими звездами и серпом месяца. Однако серп этот был так велик, а его цвет столь необычен, что пан Броучек не поверил собственным глазам.

Он хотел было протереть их, но вместо этого со всей силы двинул по ним кулаками. А сев, поразился, с какой необыкновенной легкостью, почти без усилий, поднялось, вернее сказать, взметнулось его туловище.

«Что это со мной?» — подумал напуганный пан Броучек и принялся озираться но сторонам. Да, он не ошибся. Он действительно сидел в округлой впадине, посреди которой торчал каменный конус, что делало ее весьма похожей на форму для выпечки кекса. Горная порода, обнаженная на крутых скатах впадины, переливалась всеми цветами радуги в лучах ярчайшего дневного света, в то время как простиравшееся высоко над головой небо было темным, почти черным, — ночное небо с мириадами сказочно мерцавших звезд, походивших на рассыпанные по траурной мантии сверкающие бриллианты. Среди них и светил диковинный полумесяц. Никогда в жизни не видел пан Броучек такого огромного полумесяца, да к тому же еще не серебряного и не золотого, а на редкость пятнистого, так что, казалось, смотришь издалека на красивый подернутый дымкой глобус.

Пан домовладелец замотал головой, да — помимо своей воли — так энергично, что чуть не вывихнул шею.

— Господи, что это со мной творится? — в полном смятении произнес он вслух. — Какой-то я сегодня чудной, будто в меня бес вселился! И где я? На небе полно звезд, а здесь, в этой дыре, белый день — может ли такое быть! А этот месяц… Кто и когда видел этакий здоровенный и пятнистый месяц? Что это — бредовый сон, или я лишился рассудка?

С паном Броучеком действительно творилось нечто похожее на видение Иржика… В конце концов ему удалось собраться с мыслями и припомнить все, что с ним произошло до того, как он лишился чувств или погрузился в сон, окончившийся столь жутким пробуждением. Пан Броучек сделал над собой усилие и вскоре ухватился за путеводную нить: ему вспомнился разговор с паном Вюрфелем о Луне и заминка у собора св. Вита.

Остальные воспоминания были несколько расплывчаты и смутны, однако ему удалось восстановить в памяти свой путь к Старой замковой лестнице, обращение к Луне, балансирование на гребне ограды, восхождение на крышу садовой беседки и все, что за этим последовало, пока страшное падение в бездонную глубь, то бишь высь, не затмило его сознания.

И тут в голове пана Броучека шевельнулось кошмарное предположение: что, если магическая сила, всю жизнь внушавшая ему страх, и впрямь завлекла его на Луну, которую в укор Земле он так восторженно превозносил во время ночной прогулки?

Он старался отогнать от себя эту чудовищную мысль. Ему никогда не доводилось слышать или читать, чтобы Луна завлекла кого-либо выше домовой кровли. И потом — как это сообразовать с законом земного притяжения?

— Нет, нет! — успокаивал он себя. — Дурацкая мысль! Наверняка во всем виноват дьявольский напиток Вюрфеля. Минутку… Взглянем-ка на манжету… Гм… десять отметин… стало быть, целых десять кружек… Ну, тогда все ясно…

Но ясности не было никакой. Наблюдения пана Броучека в земных условиях можно было бы счесть разве что плодом больного воображения или оптическим обманом, но пан домовладелец чувствовал, что находится в здравом уме и твердой памяти, что он совершенно трезв и, несмотря на десять отметин на манжете, не ощущает ни малейшего признака похмелья.

— Э! — воскликнул он и… отвесил себе хорошую оплеуху, хотя намеревался лишь слегка шлепнуть себя по лбу. — Авось она мне поможет…

Он протянул руку к левому внутреннему карману, чтобы извлечь из него книжку о Луне, которую читал у Вюрфеля, но рука ворвалась в карман с такой стремительностью, что разорвала подкладку, и книжка вывалилась ему на колени.

— Что за чертовщина! — проворчал пан домовладелец. — Словно в моих жилах не кровь, а ртуть! Надо быть осторожнее!

Но, вопреки своему намерению, он, поднимая раскрытую книгу, больно стукнул себя по носу. Когда же пан Броучен попытался отодвинуть ее от лица, она вновь очутилась на коленях, и прошло немало времени, пока ему удалось поместить книжку на удобном для глаз расстоянии.

Он с головой ушел в чтение, так как на Земле просмотрел брошюру весьма бегло.

Вскоре он добрался до того места, где говорилось, что на лунном небосводе звезды сверкают даже днем, дружной ватагой во главе с полным или ущербленным диском Земли обступив Солнце. Кстати, где оно?

Чуть обернувшись, он и вправду увидел на звездном небосклоне Солнце, вернее сказать — не увидел, так как вынужден был зажмурить глаза от его необычайно яркого света, слепившего словно гигантский прожектор.

Сомнений не оставалось — пан Броучек действительно угодил на Луну.

— О боже! И за что мне такое испытание?! — простонал он. — На Луне! Какой ужас!.. Просто уму непостижимо!.. Но сомневаться не приходится. Эта впадина, вероятно, один из тех небольших кратеров, которыми, как оспинами, густо усеяна поверхность Луны. А тот полумесяц — конечно же, Земля. Ах, господи! Кто бы подумал, что однажды я буду глядеть на нее с Луны, что она сама станет для меня Луной и с вышины небесной будет жестоко смеяться над моей бедой!

Он снова углубился в книгу, надеясь найти в ней хоть что-нибудь утешительное, но, прочитав о том, что сила притяжения на Луне составляет всего одну шестую силы земного притяжения, то есть что наши шесть килограммов равны на Луне лишь одному, пан Броучек с глубоким вздохом отложил брошюру. «Ах, теперь я понимаю, почему я ударил себя книжкой по носу. Я поднял ее с тем же усилием, что и на Земле, а она здесь, на Луне, вшестеро легче».