Светлана Багдерина - Похищение Елены

— Спасайтесь! Бегите!

— Она там!!!

— Кто?..

— Мих… Них… Химера!

— Химера?..

— Химера!

— Химера!!!

— Ме!.. Ме!..

— Она сожрет наших коз!!!

— Быстрее!!!

— Да шевелитесь, вы, холеры!..

— Ме!..

— Химера!

— Ме!!!..

Давно отрок Сергий не знал такого грубого шумного пробуждения от сладких ночных грез.

Химеры, холеры…

Что случилось?

— Что случилось? Эй!.. — глянул он вниз с поросшего травой карниза на отвесной скале, и пастухи вперемежку с козами шарахнулись от него в разные стороны.

— Спасайся, незнакомец! — крикнул ему один из пастухов. — Там, за четвертым поворотом, объявилась химера!

— Она сожрала трех…

— Четырех!

— Шесть!!!

— …коз и Аквафора!..

— Здесь я!

— Тогда Салипода! И гонится за нами!..

— Да кто такая химера?..

— Это страшное чудовище!

— Это полу-змея, полу-коза и полу-лев!!!

— Кровожадная тварь!!!

— Он там!

— Она там!

— Кто там?

— Салипод!

— Химера!

— Если тебе дорога твоя жизнь, мальчик, беги, что есть силы!!!

— От мальчика слышу… — пробурчала взлохмаченная голова и скрылась обратно в траве.

Пастухи, не дожидаясь продолжения беседы и считая, по-видимому, что их предупредительная миссия уже выполнена, наперегонки с козами ломанулись вниз по горной тропинке, вопя и блея, что есть мочи.

— Дурдом, — пробормотал Серый, растирая ладошками заспанную морду лица с отпечатавшимися на ней фальшивыми бриллиантами с вондерландского жабо. — Какая может быть химера в пять часов утра? Они что там — с ума посходили? Или «Лукоморских витязей» начитались? Придумать же такое надо… Полу-змея! Полу-лев! Сами они полу…

— М-ме?.. — напротив физиономии Волка трава раздвинулась, и просунулась симпатичная белая козья мордочка. Она сорвала травинку у уха Серого, со знающим видом дегустатора сжевала ее, удовлетворенно кивнула головой и повторила:

— М-ме.

— Вот, бегают, орут с утра пораньше, а сами всю скотину порастеряли, — проворчал Волк, почесывая заблудшему козленку за теплым ушком. — И как ты только сюда забрался, козья твоя морда… Ну, да ладно. Не бойся, козюлька. Щас мы с дядей Масдаем тебя отсюда снимем, подожди… — и он застучал кулаком по ковру.

— Эй, подъем! Много спать — вредно! Кто рано встает — тому Бог дает! Ранняя пташка… все склюет! Масдай, полетели!

— Если тебе не хочется спать, то это не значит, что никому другому здесь тоже спать не хочется… — донесся из-под Серого угрюмый шерстяной голос.

— Я вообще не понимаю, как ковры могут хотеть спать!

— А как ковры могут летать и разговаривать, ты понимаешь?

Серый наморщил лоб и честно ответил:

— Нет. Поэтому не болтай, а полетели. И для начала спустим на тропинку этого козелика, а потом поищем какой-нибудь ручей и там позавтракаем, а, может, и умоемся, — уселся он, скрестив ноги, на Масдае и поманил козленка. — Иди сюда — мека, мека, мека…

Козленок, радостно мекнув, потянулся к нему… и потянулся… и потянулся… и потянулся… и все тянулся… и тянулся… и тянулся… пока из травы не показался конец змеиного туловища, весело помахивающего львиным хвостом.

И долго еще потом начинающие альпинисты и незадачливые пастухи, попадающие на этот карниз, будут качать головами и, удивляясь, придумывать легенды и мифы о том, откуда тут в голой твердой скале появился такой глубокий отпечаток задней части небольшой человеческой фигуры…

— Ну, ни х-х… Ну, и х-х… Х-х-х… химера!.. — только и смог произнести Волк, отталкивая рукой дружелюбную головку с едва пробивающимися рожками, пытающуюся сжевать его волосы. — Предупреждать надо!..

— Так предупредили же тебя, — кисло заметил Масдай. — И незачем было так орать.

— Я… Я звал пастухов, чтобы сказать, что никакой опасности нет!

— Если они после такого зова вернутся сюда хотя бы через месяц, я удивлюсь, — выразил свое отношение к правдивости этого высказывания ковер.

— Ладно, полетели, — буркнул Серый, плюхаясь рядом с трехметровым химериным телом.

— Куда теперь?

— За четвертый поворот. Надо же это чудо домой вернуть.

— Ме, — согласилось чудо.

— Полетели, — согласился Масдай, крякнул и кряхтя поднялся в воздух.

Серый тщательно считал повороты, чтобы не сбиться. Но этого можно было и не делать.

Потому, что четвертый был отмечен шестью свежими раздробленными козьими черепами.

Волк присвистнул.

— Это твоя работа? — строго глянул он на химерика.

— М-ме? — переспросил тот.

— Понятно…

И тут из небольшой дыры в земле показался лев.

«Точнее, львиная голова,» — тут же поправил себя Волк, не желая дважды наступать на одни и те же грабли.

И был прав.

Львиная голова, издав оглушительный рев, стала подниматься на толстом змеином туловище вверх, нехорошо поглядывая на только что прибывший воздушный десант.

— Это твой ребенок? — спросил у новой химеры Волк, пытаясь нащупать химерика не глядя. — Так мы его нашли и тебе привезли. Не сердись. За детьми смотреть надо лучше, — посоветовал он, продолжая безуспешные поиски вслепую. — Масдай, поднимись-ка еще метров на… пять, — попросил тогда он. — И куда этот стрекозел запропастился?..

— Залез под груду золотых валунов, — опровергая постулат, что на риторические вопросы ответов не бывает, подсказал ковер. — И сейчас там ползает и щекочется.

— Мека-мека-мека-мека!.. — позвал Волк, но был это глас вопиющего в пустыне.

— Где он сейчас? — спросил он у ковра, исходящего мелкой дрожью от щекотки.

— В районе правого дальнего угла, хи-хи-хи…

— Ну-ка… Иди-ка сюда… — нырнул Серый в груду золота и ловко ухватил химерика за шею. — Пошли, давай. К мамке приехали. Или к папке. Вылезай. Конечная.

Но у химерика, кажется, были другие планы. Он попытался вывернуться и улизнуть от отрока Сергия, не зная, что от того еще никто не уходил, что и было ему сообщено с чувством глубокого удовлетворения, когда, в конце концов, он был выловлен в очередной и последний раз, намотан на руку, как бельевая веревка, завязан — на всякий случай — узлом и приготовлен к сдаче на поруки сородичу.

Но сородич добровольной сдачи дожидаться почему-то не стал.

И над краем ковра показалась лохматая львиная голова с маленькими, горящими бешенством и тупой злобой красными глазками.

Мека, увидав ее, издал пронзительный жалобный крик, и рванул опять под камни, повалив Серого к подножию кучи.

Жаркие челюсти, напоминающие, скорее, открытый чемодан специалиста сетевого маркетинга, распространяющего короткие мечи, чем простую пасть безобидного льва, звонко клацнули в том месте, где только что стоял Волк.

— Ах, ты так… Ты так… — взбешенный Серый махнул левой рукой, отбрасывая химерика, и тот с благодарным меком стрелой бросился под золото. В правой руке у лукоморца уже был меч.

— Ах, ты так… Будить… Меня… В пять… Утра… Да еще… На меня… Рычать… Кусаться… Задумал… Ах, ты… Мегера… Холера… Химера… Гад!

Вместе со словом «гад» на землю рухнула изрядная куча смешанного змеино-львиного фарша.

— Гавкать он на меня еще будет! — с презрением плюнул сверху Волк, вытер о штаны меч и кинул его обратно в ножны.

— Эй, ты, холерик, вылазь, ухайдакали мы твоего родственника. Дорога свободна. Масдай, спускайся. Высадить этого пассажира надо, — и, не дожидаясь ответной реакции, Серый снова нырнул под свои самородки.

Ковер мягко опустился рядом с норой. Через пять минут Волк с плененным, но не смирившимся химериком в руках уже выбирался наружу.

Где его уже с нетерпением поджидали.

Протяжный вой огласил застывшие в ужасе окрестные горы.

Это химера своей змеиной головой размером с маленький гроб с размаху налетела на валуны, под которые долей секунды раньше, соревнуясь в скорости с Мекой, успел юркнуть Волк.

— У-у-у-у!!!.. — стала жаловаться она, медленно размахивая тяжелой башкой, и огромные кривые когти львиного тела заскребли землю.

— Эх, и развелось вас тут!.. — разнеслось веселым эхом над скалами.

Это на вершину своей золотой горы выскочил Серый, готовый к бою. — Иди-ка сюда, скотинка!

Химера замолчала и задрала голову, пробуя воздух раздвоенным змеиным языком.

— Я здесь, чучело! — помахал ей рукой Волк.

Обиженно взревев, чудовище, оттолкнувшись от земли мощными львиными лапами, одним прыжком взлетело на вершину самого дорогого холма в мире, но тут же, прикусив ядовитыми зубами черный язык, кубарем покатилось вниз.

Причиной его смерти, однако, послужило не это.

Из груди, из самого сердца, у него торчала рукоятка лукоморского меча.

С ним оно и скрылось, перевалившись через край тропинки в пропасть.

— Э-э-эй!!! Меч отдай!!! — у Серого всю радость от победы как рукой сдуло, как сказал бы почетный филолог Мюхенвальдского университета Шарлемань Семнадцатый. — Меч отдай, холера!.. Химера!..