Terry Pratchett - К оружию! К оружию! (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

Ангва с благодарностью замолчала и наконец осмелилась взглянуть на Моркоу. По щекам капрала текли слезы.

– Э… так… значит, все, всем спасибо, – откашлявшись, произнес сержант Колон.

– …За-щи-щать не-ви-нов-ных, за-пя-та-я…

– Закончишь в личное время, младший констебль Детрит.

Сержант снова заглянул в свой блокнот.

– Итак, Хапугу Хоскинса выпустили из тюрьмы, так что будьте начеку, сами знаете, каким он становится, отпраздновав свое освобождение; кроме того, этот чертов Каменноугл прошлой ночью опять избил четверых…

– …Для ис-пол-нен-ия выше-упомя-нутого дол-га, за-пя-тая…

– А где капитан Ваймс? – поинтересовался Шнобби. – Это же его обязанности.

– Капитан Ваймс… разбирается с делами, – пояснил сержант Колон. – Гражданская жизнь – штука нелегкая. Так…

Он снова заглянул в папку, поднял глаза и оглядел стражников. Стражников… ха!

Шевеля губами, он пересчитал подчиненных. Между Шнобби и констеблем Дуббинсом приткнулся какой-то мелкий потрепанный мужичонка, волосы и борода которого настолько перепутались, что он был похож на выглядывающего из кустов хорька.

– …Мне, скоб-ка, вы-ше-ука-зан-ное бо-же-ство, скоб-ка, точ-ка.

– О нет, – неверяще пробормотал он. – Здесь-И-Сейчас, ты что тут делаешь? Спасибо, Детрит, спасибо – только не отдавай честь! – можешь садиться.

– Меня задержал господин Моркоу, – откликнулся Здесь-И-Сейчас.

– Заключение в целях безопасности, сержант, – объяснил Моркоу.

– Опять? – Колон снял с гвоздя над столом связку ключей от камер и бросил ее воришке. – Хорошо. Третья камера. Ключи можешь взять с собой, мы крикнем, если они нам понадобятся.

– Премного благодарствую, господин Колон, – поклонился Здесь-И-Сейчас и тут же сбежал по ступенькам туда, где располагались камеры.

Колон покачал головой.

– Самый ужасный вор в мире.

– Он настолько хорош? – удивилась Ангва. – Что-то непохоже.

– В данном случае под «самым ужасным» подразумевается «совсем никудышный», – объяснил Колон.

– А помните, как-то раз он вознамерился пробраться в Дунманифестин и украсть у богов секрет огня? – ухмыльнулся Шноббс.

– Ну, а я ему и говорю: «Но мы его и так уже знаем, Здесь-И-Сейчас, причем многие тысячи лет», – откликнулся Моркоу. – А он: «Вот и здорово, значит, это антикварная редкость»[4].

– Бедолага, – вздохнул сержант Колон. – Ладно. Что у нас еще?… Да, Моркоу?

– А теперь они должны получить Королевский Шиллинг, – сказал Моркоу.

– Правильно. Да. Конечно.

Сержант Колон порылся в кармане и достал три анк-морпоркских доллара размером с блестку для платья и с содержанием золота примерно как в морской воде. Он бросил монеты трем новобранцам по очереди.

– Это и называется Королевским Шиллингом. – Он искоса глянул на Моркоу. – Понятия не имею почему, но вы должны получать его, когда вступаете в Стражу. Таковы правила. Это означает, что вы действительно вступили в наши ряды. – На мгновение он смутился и даже закашлялся. – Так. Кстати, толпа камнежо… троллей, – быстро поправился он, – устроила на Короткой улице какое-то шествие. Младший констебль Детрит – не позволяйте ему отдавать честь! Хорошо. Ты можешь объяснить нам, что там происходит?

– Тролли празднуют Новый год, – отрапортовал Детрит.

– Правда? Полагаю, нам следует изучать такие вещи. Говорят еще, что эти мелкожо… гномы устроили нечто вроде митинга…

– Годовщина Кумской битвы, – быстро отозвался констебль Дуббинс. – Знаменитая победа над троллями. – В глубинах густой бороды он самодовольно улыбнулся.

– Ага, славная победа, – пробурчал Детрит, с ненавистью глядя на гнома. – Навалились из засады…

– Что? Да это тролли… – начал было Дуббинс.

– Заткнитесь, – перебил их сержант Колон. – Здесь говорится… где же тут говорится?… а, вот, здесь говорится, что они двигаются вверх по Короткой улице. – Сержант перевернул лист бумаги. – Это так?

– Стало быть, тролли и гномы идут друг другу навстречу? – осенило Моркоу.

– Сегодня нас ждет парад парадов, – хмыкнул Шноббс.

– А в чем дело? – не поняла Ангва.

Моркоу неопределенно помахал рукой.

– О боги, – выдавил он. – Там такое будет… Нужно срочно что-то предпринять.

– Гномы и тролли ладят между собой примерно с тем же успехом, как огонь и сухие доски, – откликнулся Шноббс. – Ты когда-нибудь бывала в горящем доме, госпожа? Вот тебе удобный случай.

Обычно ярко-красное лицо сержанта Колона стало вдруг бледно-розовым. Вскочив на ноги, Колон быстро опоясался ремнем с ножнами и взял в руку дубинку.

– И помните, осторожность превыше всего, – торопливо напутствовал он.

– Может, проявим осторожность и останемся здесь? – предложил Шноббс.

Чтобы понять, почему гномы и тролли так ненавидят друг друга, следует обратиться к далекому прошлому.

Они похожи друг на друга, как мел и сыр. Да, да, именно как мел и сыр. Одни – органические, другие – нет, но пахнут сыром. Гномы зарабатывают на жизнь, разбивая вдребезги камни, содержащие ценные минералы, а кремниевая форма жизни, больше известная как тролли, является, по сути дела, камнями, содержащими ценные минералы. В естественных условиях большую часть дневного времени тролли проводят в спячке, а это совсем не то состояние, в котором хотелось бы оказаться камню, содержащему ценные минералы, когда по округе шастают гномы. А гномы ненавидят троллей потому, что им не нравится, когда камень с жилой ценных минералов, который они с таким трудом отыскали, вдруг встает и отрывает им руки только потому, что его, видите ли, ударили киркой по уху.

Таким образом, между гномами и троллями имела место постоянная межвидовая вендетта. Что же касается причин, их у нее, как и у всякой хорошей вендетты, просто не было. Достаточно того, что эта вендетта уходила корнями в начало времен[5]. Гномы ненавидели троллей, потому что тролли ненавидели гномов, и наоборот.

Стража притаилась в Трехламповом переулке на полпути к Короткой улице. Откуда-то издалека доносились хлопки фейерверка. Гномы взрывали их, чтобы отогнать злых духов рудников. Тролли взрывали их потому, что фейерверк приятно рассыпается во рту.

– Не понимаю, – пожал плечами капрал Шноббс, – почему бы нам не поступить как всегда? Пусть они поколотят друг друга, а кто проиграет, того мы и арестуем.

– Последнее время патриций крайне негативно относится к этническим беспорядкам, – уныло произнес сержант Колон. – Они его уязвляют, а он, в свою очередь, начинает уязвлять других.

Тут сержанта посетила блестящая мысль. Он даже немного приободрился.

– А что, Моркоу, нет ли у тебя какой идеи? – осведомился он, надеясь на то, что у капрала найдется какой-нибудь план.

И тут его посетила вторая мысль. В конце концов, Моркоу – простой деревенский парень…

– Капрал Моркоу?

– Сержант?

– Ну-ка, разберись с ситуацией.

Моркоу высунулся из-за угла и оглядел приближающиеся друг к другу праздничные шествия. Гномы и тролли уже увидели друг друга.

– Так точно, сержант, – бодро отрапортовал он. – Младшие констебли Дуббинс и Детрит – честь не отдавать! – пойдете со мной.

– Его нельзя туда пускать! – воскликнула Ангва. – Это же верная смерть!

– Паренек знает, что такое чувство долга, – заметил капрал Шноббс. Он достал из-за уха крошечный окурок дешевой сигары и чиркнул спичкой о подошву башмака.

– Не волнуйся, госпожа, – успокоил ее Колон. – Он…

– Младший констебль, – поправила его Ангва.

– Что?

– Младший констебль, – повторила она. – А никакая не госпожа. Моркоу говорит, что на службе нельзя демонстрировать свои первичные половые признаки.

– Я хотел сказать, – очень быстро произнес Колон под аккомпанемент отчаянного кашля капрала Шноббса, – что у молодого Моркоу есть такая штука. Хорькизма называется. Так вот, у него ее целая куча.

– Куча?

– Ага, куча хорькизмы.

Тряска прекратилась. К тому времени Пухлик был очень раздражен. Очень-очень раздражен.

Что-то зашелестело. Край мешковины отодвинулся, и на Пухлика уставился другой дракон.

Этот дракон также выглядел очень-очень раздраженным.

Пухлик отреагировал единственным известным ему способом.

Моркоу стоял на середине улицы, сложив на груди руки, а два новобранца за его спиной пытались следить за обеими приближающимися колоннами одновременно.

Колон считал Моркоу простоватым. Моркоу часто казался людям простоватым. Таким он и был.

Люди ошибаются лишь в одном: они считают, простоватый – это то же самое, что и глупый.

Глупым Моркоу не был. Он был прямым и честным, благожелательным и благородным во всех своих поступках. Но в Анк-Морпорке подобное поведение обычно считалось глупым, и коэффициент выживаемости у такого человека был бы не выше, чем у медузы в доменной печи, если бы не пара других факторов. Одним из них был хук правой, который научились уважать даже тролли. А вторым – неподдельная, почти сверхъестественная симпатичность Моркоу. Он прекрасно ладил даже с теми, кого арестовывал. И обладал исключительной памятью на имена.