Terry Pratchett - Дамы и Господа

— И, и, и он собирал утреннюю росу и мыл в ней голову, и, и, и…

Чудакулли замолк. Он не был злым человеком.

— Ты сейчас что пьешь? — осведомился он.

— Су-су-су… — залепетал казначей.

— Все так же глотаешь эти свои пилюли из сушеных лягушек?

— Д-д-д-д-д.

— В левом кармане?

— Д-д-д-д-д.

— Так… Теперь глотай.

Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга.

Потом казначей обмяк.

— М-м-мне уже гораздо лучше, аркканцлер, спасибо.

— Что-то явно происходит, казначей. Печенкой чувствую.

— Как скажешь, аркканцлер.

— Кстати, ты что, в тайное общество какое вступил?

— Я… Конечно нет, аркканцлер.

— Тогда сними с головы подштанники. Тебе не идет.

— Знаешь его? — спросила матушка Ветровоск.

Нянюшка Ягг знала в Ланкре всех, в том числе и то жалкое существо, которые сейчас валялось в папоротнике.

— Вильям Скряб из Ломтя, — мигом откликнулась она. — Один из троих братьев. Помнишь, он еще женился на девчонке Тюфяксов, на той, у которой зубы с проветриванием?

— Надеюсь, у бедняжки найдется приличное черное платье, — покачала головой матушка Ветровоск.

— Похоже, его чем-то закололи, — констатировала нянюшка Ягг, осторожно, но решительно переворачивая тело.

К трупам она относилась спокойно. Ведьмы часто готовили тела к погребению, а также выступали в качестве повивальных бабок, поэтому для многих людей в Ланкре лицо нянюшки Ягг было первым и последним впечатлением — эти два события настолько впечатывались в память, что вся остальная жизнь между ними могла показаться скучной и серой.

— Насквозь, — охнула она. — Его ж насквозь проткнули. Вот это да! Кто ж сотворил такое?

Обе ведьмы разом повернулись и посмотрели на камни.

— Не знаю, что это было, но точно знаю, откуда оно явилось, — буркнула матушка Ветровоск.

Теперь нянюшка Ягг тоже заметила, что папоротник вокруг камней примят и весь почернел.

— Вот теперь я пойду до конца, — мрачно промолвила матушка.

— Ты, главное, не ходи…

— Я сама знаю, куда следует ходить, а куда не следует. Спасибо за совет.

Плясунами назывались восемь камней, и у трех из них были собственные имена. Матушка двинулась в обход круга, пока не подошла к каменюке по прозванию Трубач.

Она вытащила одну из булавок, которыми была приколота к волосам остроконечная шляпа, поднесла ее к камню, после чего отпустила.

Потом вернулась к нянюшке.

— В камнях еще сохранилась сила, — констатировала матушка. — Ее немного, но есть.

— Кто мог настолько ополоуметь, чтобы прийти сюда и плясать вокруг камней? — изумилась нянюшка Ягг и добавила чуть погодя, когда в голову пришла предательская мысль: — Маграт все время была с нами.

— Кто? Это нам и предстоит выяснить, — ответила матушка с мрачной улыбкой. — А теперь помоги-ка поднять этого беднягу.

Нянюшка Ягг наклонилась над телом.

— Тяжеленный какой. Жаль, Маграт с нами нет.

— А вот я об этом ничуточки не жалею. Слишком уж она легкомысленная. Ей легко вскружить голову.

— Хотя очень приятная девушка.

— Но сентиментальная. Думает, что жизнь можно прожить как в сказке и что народные песни соответствуют истине. Но я все равно желаю ей счастья.

— Надеюсь, из нее получится хорошая королева.

— Мы научили ее всему, что она знает, — сказала матушка Ветровоск.

— Ага, — согласилась нянюшка Ягг, пятясь в заросли папоротника. — Слушай, как ты думаешь… может…

— Что?

— Как думаешь, может, стоит научить ее всему, что знаем мы?

— На это уйдет слишком много времени.

— Пожалуй, ты права.

Письма доходили до аркканцлера достаточно долго. Почту от ворот Университета забирал тот, кто проходил мимо, и складывал на полку. Или использовал для того, чтобы прикурить трубку. Или в качестве книжной закладки. Или, как в случае с библиотекарем, в качестве матраца.

Это письмо попало к аркканцлеру всего через два дня и было практически невредимым, если не считать пары кругов от чашки и бананового отпечатка пальца. Его доставили к столу вместе с прочей почтой, когда преподавательский состав Университета завтракал. Декан вскрыл конверт ложкой.

— Кто-нибудь знает, где находится Ланкр? — вдруг спросил он.

— А зачем тебе? — спросил аркканцлер, резко подняв голову.

— Какой-то король женится и хочет, чтобы мы приехали.

— Мило, очень мило! — воскликнул профессор современного руносложения. — Какой-то мелкотравчатый король женится и хочет, чтобы приехали мы?

— Это высоко в горах, — тихо произнес аркканцлер. — Насколько я помню, там неплохо ловится форель. Подумать только. Ланкр… О боги. Не вспоминал о нем уже сто лет. Знаете, там есть ледниковые озера, рыба в которых никогда не видела удочки. Ланкр. Да.

— Слишком далеко, — кивнул профессор современного руносложения.

Но Чудакулли ничего не слышал.

— А еще там есть олени. Тысячи оленей. И лоси. Волки везде бегают. И горные львы, ничего удивительного. Я слышал, там даже ледяные орлы встречаются.

Его глаза смотрели куда-то далеко-далеко.

— Их всего-то осталось с полдюжины.

Наверн Чудакулли очень много делал для редких видов животных. В частности, заботился о том, чтобы они оставались редкими.

— Самая что ни на есть глушь, — сообщил декан. — На самом краю карты.

— На каникулах я гостил там у своего дяди, — произнес Чудакулли, и глаза его затуманились слезами. — О, как я проводил там время… Великолепно. Там такое лето… Небо синее, как нигде больше… Там очень… И трава… И…

Он резко вернулся из просторов воспоминаний.

— Значит, нужно ехать, — резко выпрямился он. — Долг зовет. Глава государства сочетается браком. Очень важное событие. Волшебники должны на нем присутствовать. Хотя бы для вида. Положение обвязывает, как говорится.

— Лично я никуда не поеду, — решительно заявил декан. — Это же противоестественно, я имею в виду сельскую местность. Слишком много деревьев. Терпеть их не могу.

— А вот казначею не мешало бы проветриться, — сказал Чудакулли. — В последнее время он стал каким-то нервным, понятия не имею, почему. — Он наклонился и уставился вдоль стола. — Казначе-е-ей!

Казначей уронил ложку в кашу.

— Вот видите, — развел руками Чудакулли. — Комок нервов. Я ГОВОРИЛ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОМЕШАЕТ ПОБЫТЬ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, КАЗНАЧЕЙ. — Аркканцлер ткнул локтем декана. — Надеюсь, бедняга еще не сбрендил окончательно, — произнес он, как ему казалось, шепотом. — Слишком много времени проводит в помещении, ну, ты-то меня понимаешь.

Декан, который выходил на улицу в среднем один раз в месяц, только пожал плечами.

— ТЕБЕ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ПОЙДЕТ НА ПОЛЬЗУ ВЫЕХАТЬ НА ПРИРОДУ, ПОДАЛЬШЕ ОТ УНИВЕРСИТЕТА, А? — прокричал аркканцлер, кивая и жутко гримасничая. — Тишина и покой? Здоровая сельская жизнь?

— Я, я, я… Буду очень рад, аркканцлер, — выдавил казначей. На его лице, подобно осеннему грибу, проступила надежда.

— Молодец, молодец, — похвалил аркканцлер с лучезарной улыбкой. — Поедешь со мной.

Лицо казначея свело от ужаса.

— Нужен еще кто-нибудь, — оглянулся по сторонам Чудакулли. — Добровольцы есть?

Волшебники — все как один городские жители — с крайне заинтересованным видом уставились в свои тарелки. Они всегда проявляли уважение к еде, но на сей раз никому не хотелось, чтобы взгляд Чудакулли упал именно на него.

— Может, библиотекарь? — предложил профессор современного руносложения, бросив жертву на растерзание волкам.

Раздался одобрительный гомон.

— Хороший выбор, — поддержал декан. — Это как раз для него. Сельская местность. Деревья. А еще… деревья.

— Горный воздух, — подсказал профессор современного руносложения.

— Да, последнее время наш библиотекарь как-то неважно выглядит, — быстро согласился магистр неписаных текстов.

— Полагаю, соскучился по дому, — покачал головой декан. — Там ведь везде деревья.

Все выжидающе посмотрели на аркканцлера.

— Он не носит одежду, — сказал Чудакулли. — И постоянно у-укает.

— Он носит старый зеленый халат, — возразил декан.

— Но только после ванны.

Чудакулли шумно почесал в бороде. На самом деле библиотекарь ему нравился — никогда с ним не спорил и всегда сохранял хорошую форму, пусть даже она была несколько грушевидной, но для орангутана такая форма считается нормальной.

Здесь следует отметить, никто из волшебников уже и не замечал, что в библиотекарях у них ходит орангутан, если только какой-нибудь гость Университета специально не обращал внимание на сей факт. На что, как правило, отвечали примерно следующее: «О, да. Какой-то магический несчастный случай, если не ошибаюсь. Почти уверен, что именно так все и случилось. Был человек, стал примат. Самое смешное… я и не припомню, как он выглядел до этого. Ну, то есть он же когда-то был человеком. Да, странно, хотя лично я всегда считал его приматом. Право, ему так лучше».