Алина Илларионова - Клинки севера

— Якорь вам в глотки, ерша в зад! — прошипела Ирэн.

— Согласен.

— Как не вовремя! — пожаловалась мантикору атэ" сури Таннаис, когда не сумела телепортироваться в спальню. Пришлось подниматься по лестнице, стараясь не зацепиться каблуками за ворсовую дорожку и не сбить атласным шлейфом расставленные на ступенях горшки с лиловыми фиалками.

Подобные магические катаклизмы не были редкостью, особенно во время седмицы Иллады. Значит, кэссиди уже призвала Альтею и чем-то взволновала. Ничего. Скоро магия опять станет послушной, ведь для этого её и создал Творец. Боги-Созидатели оставили каждому народу дар. Эльфам досталось долголетие, гномам — железное здоровье, оркам — сила. А люди получили власть над магией. Всё в мире должно находиться в равновесии.

Геллера зажгла двенадцать свечей в напольном серебряном канделябре; подышала у окна свежим ветром, несущим от орликской рощи аромат хвои; разделась, но засыпать не торопилась. У студентов впереди неделя праздничных каникул, так что и преподаватель имеет право пополуночничать. Не глядя, взяла с полки первую попавшуюся книгу и хмыкнула: "Баллады о славных деяниях Бахмута Твареборца" мало подходили для чтения на ночь. Впрочем, Геллеру Таннаис историями о нежити и привидениях не напугаешь…

…Наведённый над особняком купол дрогнул, отозвавшись в ушах зоомага мелодичным звяканьем дверного колокольчика. Защиту не пытались снять или пробить, нет. Ночной гость оповещал хозяйку о приватном визите. Геллера, улыбнувшись собственным мыслям, отложила книгу и набросила тонкий халат.

У калитки стоял Арвиэль. Вместо обносков, послуживших маскировочным реквизитом, на нём была небелёная, навыпуск, рубашка со шнуровкой на груди, какие носили зажиточные поселяне, а поверх — короткая безрукавка. Похоже, демонёнок повстречался с неверрийскими бандитами, и о нём позаботились. Славно, славно…

Арвиэль вопросительно поднял голову. Геллера, убрав купол, щелчком пальцев отперев входную дверь, отошла от окна. Почему-то ей было неловко смотреть ему в глаза, неестественно яркие, глубокие, как у всех Дивных. После бойни мальчика доставили в лабораторию почти без признаков жизни, но он сумел уцепиться за этот мир. Судя по старым шрамам, не впервой вырывался из жадных когтей Хекты. Геллера оставила бы Арвиэлю душу, не будь он таким по-звериному упрямым. Демонёнок был глуповатым, зато позволял вить из себя верёвки…

Высокая тень затмила неверный свет.

Неосторожный кичливый мальчишка… За… несколько десятков лет атэ" сури Таннаис научилась держать себя в руках и не вздрогнула. Даже не рассердилась.

— Сколько раз я просила не влезать через окно. Для цивилизованных людей и иноверцев придуманы двери.

Ночной гость, загадочно улыбаясь, скользнул с подоконника на пол. Двигался он плавно, как призрак. В сиянии тонкого месяца его волосы казались белыми точно снег; правая бровь иронично приподнята, и эта лёгкая асимметрия делала лицо ещё более притягательным. Ни один, самый искуснейший скульптор, не сумел бы изваять столь потрясающей и холодной красоты. Нелюдь…

Геллере стало не по себе.

***

Ведьма жадно разглядывала его холодными глазами в обрамлении белёсых ресниц. И Шумор, и шэдхе находили атэ" сури Таннаис весьма привлекательной, но Виллю она была омерзительна. Направляясь сюда, он даже приблизительно не знал, как будет действовать. Самый простой вариант — свернуть шею гадюке, забрать вещи и уйти — после просьб Альтеи растерял всю притягательность. Идея пришла уже на месте, да только не Виллю, а Лису.

— Где Неваляшка, Гел? — взгляд упал на раскрытую книгу. В центре эпической гравюры святой Бахмут Твареборец крушил сонм призраков «серебряным» мечом.

— Что ему делать здесь в четвёртом часу утра? И сколько раз я просила: не обзывай Хорея. Он — наш с тобой друг.

От её тона, нежного, доброжелательного, с ноткой укоризны, у Вилля свело челюсти. И эта женщина хладнокровно потрошит трупы в прозекторской!

Задрапированная в халат белая фигура медленно и неумолимо поплыла к аватару, за лилейной улыбкой пряча коварство намерений. То ли по щеке погладить хочет, то ли за ухо потрепать. Или ещё какой фортель выкинуть из бесчисленных запасов "мамочки Гел".

— Что случилось? Почему такое лицо, Арвиэль? — обеспокоенно хмурясь, зоомаг опустила руку.

— Ты прячешь то, что принадлежит мне. Верни сабли… — с трудом подавив желание осенить её святым треуглом, замогильным голосом прогудел Вилль.

— Да ты с ума сошёл! До тех пор, пока жив аватар, и они живы. Они просто не пойдут к тебе в руки… Или ещё хуже.

— Ничто в этом тварном мире уже не причинит мне вреда…

— Перестань паясничать, Арвиэль.

— Всего лишь дух его неприкаянный, — печально вздохнул ночной гость, по широкой дуге обойдя зоомага. — Верни мне сабли, смертная!

— Арвиэль, ты что, пьян?!

Вилль потянулся к серебряному канделябру, картинно отшатнулся, точно ожегшись, и, свесив руки плетьми, ме-эдленно помотал головой.

— Нет. Я мёртв. Я умер в твоей гексаграмме, гадюка…

В глазах Геллеры мелькнуло непонимание. Растерянность. Затем расширились зрачки.

Аватар не шелохнулся, ни единым мускулом не дёрнул, когда с пальцев зоомага сорвался белый луч и ударил его в солнечное сплетение… и стёк по рубашке каплями света.

— Семь Ларов… — зоомаг ошарашено уставилась на собственные руки.

— Меня нельзя убить, Гел. Я уже мёртв! — Вилль жизнерадостно улыбнулся, скаля отращённые клыки. Как повезло, что Володя не гнушался тяжёлой физической работы, и они с аватаром были примерно одного роста и комплекции! Рубашка иномирянина немного жала в плечах, но ради такого дела можно и потерпеть.

Огнённый сгусток ударил в живот с тем же результатом. С нулевым.

— Мои земляки передают привет вам с дочкой и желают сдохнуть в лепрозории!

Лицо Геллеры побледнело пуще обычного, рот перекосило. Она резко забросила руку за голову. Собранные в пучок волосы рассыпались, но ещё раньше, чем белые пряди коснулись плеч, что-то сверкнуло в полумраке. Молниеносное и смертельное.

И попало в цель.

На груди аватара алела ягода малины, мастерски сработанная из рубинов. Четырёхгранная шпилька-шип пробила сердце, и едва Вилль её выдернул за оголовье, как дыра в безрукавке стала сочиться земляной пылью.

— Какая незадача… — пробормотал «мёртвый», пропуская песок сквозь пальцы. В носу защипало от смеха. Просто слов нет! Вилль шёл в лабораторию в своей одежде, иначе опознавательный круг засёк бы неладное, и Володин комплект дожидался триумфа на дне мешка. И дождался! Антимагичная броня превосходно защитила от атаки Одарённой. В левый, ближе к сердцу, карман безрукавки Вилль переложил платок с землёй из дома. Куда и попала шпилька. Пресветлая, храни Тай-Линн!

— Бу!

Геллера безжизненно осела на пол, судорожно хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на песок. И неудивительно. Истории о мстительных духах, возвращавшихся с того света, отнюдь не были выдумкой.

Мысленно ухмыляясь, Вилль подошёл к шкафу, краем глаза отметив, что Геллера крадётся на карачках за кровать. И шушель с ней!

Сабли звали. Против охранного заклинания Вилль натянул рукав на кисть, нашарил ручку и дёрнул, что есть мочи. Дверца отвалилась с хлопком, дымком, отдающим сиренью, и игриво-лазурной вспышкой. За спиной оторопело икнули, послышалась возня, скрежет металла по дорогущему паркету. Виллю было всё равно.

Он видел Тай-Кхаэ" лисс, одиноко висящие на задней стенке. Больше во вместительном шкафу не было ни-че-го. Приставив выломанную дверцу к уцелевшей напарнице, Вилль потянулся к саблям. Сердце сжалось, дыхание перехватило…

"Дыши глубже, хозяин! — посоветовала Пламя. — Не то мы тут до скончания времён будем с молью воевать!"

"Хозяин, у ведьмы канделябр!" — предостерёг Лёд.

Примерно так поприветствовали бы хозяина сабли, умей они облекать эмоции в слова. Аватар растрогано прижал клинки к груди. Две недели он их не видел, не притрагивался к ним, не разговаривал!

Стоп. Канделябр?!

Растрёпанная Геллера, сама похожая на призрак, стояла у кровати, широко расставив ноги, с серебряным канделябром наперевес.

— Ты б ещё с веником против Тай-Кхаэ" лисс полезла, — хмыкнул Вилль, шагнув к ней.

— Как тебе удалось избавиться от демона?!

— Очень просто — я умер, — шаг вперёд.

— Уходи! — шаг назад. Геллера, конечно, поняла, что «покойник» живее всех живых. Только легче ей от этого не стало.

— Я ещё не закончил.

— Я закричу!

— Убью слуг. Попробуешь колдануть — отрублю руки, — шаг вперёд.

— Чего ты хочешь?! — спиной к стене. Канделябр — перед собой, как последнюю никчёмную защиту.

Вилль остановился.