Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?

Силониец поморщился:

– А ты не мог сказать – «с обратной стороны»?

– Нет. «С задов» – колоритнее звучит.

Проникли. Именно «с задов». Хотя они, «зады», тоже охранялись, причем неусыпно. Могучий наемник прохаживался перед низким сводчатым проемом в храмовой стене и, как говорят в казармах, «бдил». Семиаренс Элленгаалль выпустил стрелу в его левый глаз. Все-таки пролилась кровь в священной земле. «Пусть это будет лишь мой грех», – почти беззвучно, чтобы услышать могли только боги, прошептал светлый альв. Тело убитого спрятали в кустах.

В храме было очень светло благодаря огромному множеству маленьких окошек-щелей, с улицы совсем незаметных между потеками. Наружные стены строения имели искристо-матовую, будто бы даже бархатистую поверхность цвета хорошо промытого речного песка, изнутри же они сияли зимней, с голубым отливом белизной. Наплывы их казались мгновенно застывшими на морозе струями воды, хотя на ощупь были приятно-прохладными, но не ледяными и состояли, пожалуй, из стекла или какого-то похожего материала, известного древним, но ныне позабытого.

Винтовая лестница с оплывшими ступенями и неудобным, не на людей рассчитанным шагом змеилась вокруг стройной колонны, казавшейся огромной сосулькой, воткнутой в землю широким концом. Конструкция выглядела такой воздушной и хрупкой, такой ненадежной, что страшно было ступить. Но с каждой новой ступенью колдовской артефакт в руке хейлига разгорался все ярче, и они бежали, минуя пролет за пролетом, пока не оказались на самом верху. К этому моменту путеводное яйцо сияло так ослепительно, что на него пришлось накинуть тряпицу – больно было смотреть.

По сравнению с неземным великолепием нижних уровней помещение, в котором они оказались, можно было назвать скромным: гладкие белые стены, белый пол, в потолке – большое круглое окно, точно под ним – золотой столб с поперечной перекладиной. Под столом – набитая соломой плетеная корзина, абсолютно лишняя среди изысканной окружающей белизны. А на столбе…

На столбе, как на насесте, – нечто крупное, все в жемчужно-сером оперении…

– АЙ! АЙ! – мелодично пискнуло нечто и стыдливо прикрыло нежное девичье личико птичьим крылом.

– Дева Небесная! – благоговейно пролепетал хейлиг Мельхиор и повалился ниц.

Черный Легивар за шкирку поднял его на ноги. Одернул строго:

– Не кощунствуй! Нет здесь никаких Дев. Это всего лишь одна из светлых тварей, населяющих дивный Регендал! У них даже имя есть, только я позабыл. Да ты лучше меня должен знать!

– Фи! Тварь – грубое слово! Я Фелица! – обиженно пискнуло из-под крыла.

– Ах, простите, любезная фройляйн Фелица! – Йорген сдернул с головы черную отцову шляпу и галантно раскланялся, подумав при этом: раз эта тварь несет яйца – а судя по всему, этим занимается именно она, – так не уместнее ли было бы обращение «фрау»? Но сказанного, как и сделанного, не воротишь. – Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм, к вашим услугам!

Конечно, до Дитмара ему было далеко, но кое-какому обхождению с дамами он от брата все-таки научился. Птица опустила крыло, взглянула благосклонно, по-куриному склонив голову набок.

– А ты милый! – мелодично прозвенела она. – Подойди и поцелуй меня!

Вот вам и пожалуйста! Нет, такого развития событий Йорген не ожидал и целоваться с тварями, будь они темными или, наоборот, светлыми, решительно не желал!

– Чуть позже! – сказал он твердо и поспешил сменить тему: – Скажите, вот это – ваше? – Он сдернул тряпицу с артефакта в руках Мельхиора.

Вспышка белого света заставила собравшихся зажмуриться.

– Мое! – согласилась пернатая и тоненько цвиркнула. Яйцо отозвалось хрустальным звоном и померкло, теперь на него можно было смотреть без риска ослепнуть. – А вам не нравится? Нет?

– Само по себе оно великолепно, – дипломатично ответил Кальпурций, потому что друг Йорген яростно приводил в порядок истекающие слезами глаза и отвечать пока не мог. – Но боюсь, их стало так много, что они могут угрожать жизни нашего мира. Скажи, зачем ты их… гм… несешь? – Не подобрав более деликатного синонима, он назвал вещи своими именами.

Фелица вздохнула утомленно-кокетливо, как девица, уверяющая, будто страсть как устала от поклонников:

– Просят! Бескрылые в красивых белых одеждах приносят мне пшена в меду и сладкого вина, разве я могу им отказать?

– Хорошо. А если мы тебе тоже чего-нибудь принесем (где бы его еще взять?!) и попросим больше не нестись – ты нам не откажешь? Остановишься?

В ответ птица вытянула тонкую шейку, отрицательно покрутила головой – быстро-быстро, Йорген испугался, как бы она не отвалилась.

– Не могу!

– Почему?

– Не знаю! Нельзя! Не велели!

Вот и поговори с ней.

– Ладно. А как тебя остановить?

– Нужно меня убить! – легко ответила пернатая. Личико у нее было глупое-глупое: голубые глазки навыкат, маленький, чуть вздернутый носик, пухлые губки розовым бантиком… Легивару снова живо вспомнилась веселая вдовушка Лизхен.

– Ты – Воплощение Света? – устало уточнил Йорген, он уже успел кое-как проморгаться.

– Не-эт! – отчего-то обиделась птица, по-детски нахмурив бровки. – Я – Фелица!

– Ладно, сколько можно с ней болтать? – Легивар чувствовал, что с каждой минутой промедления ему будет все тяжелее решиться на последний шаг. – Давайте заканчивать это дело! – Он достал нож и решительно шагнул к золотому насесту.

– Стой! – Кальпурций Тиилл, сын государственного судии Силонийской империи, заступил ему путь. – Я не позволю вам убить ее!

– Что?! – попятился бакалавр. – Так, значит, это все-таки ТЫ?!

Ответ был неожиданным:

– Нет. Не я. В смысле я – не Воплощение.

– Ты уверен? – обрадовался Йорген, провалившееся в пятки сердце вернулось на отведенное природой место.

– Убежден! Просто должен быть предел жестокости в этом мире! Нельзя просто так взять и убить невинное, наивное и беззащитное существо, никому не желающее зла!

– Невинное – вы слышали?! Да из-за нее целый живой мир, того гляди, загробным станет!

– Она не со зла! Ее вынудили! – Йорген вдруг понял, что ему тоже чуть не до слез жаль пернатую дурочку.

– Похоже, яичные чары все-таки добрались до вас двоих, и вы совершенно одурели, – сделал печальный вывод маг. – Выйдите-ка на лестницу и подождите там, я сам все сделаю. Семиаренс, уведи их! И Мельхиора тоже.

– Я не пойду! – Хейлиг решительно, плечом к плечу, стал возле силонийского родственника.

Светлый альв топтался на месте – что-то мешало ему принять решение, что-то чувствовал он, где-то рядом была разгадка, но дотянуться до нее он пока не мог, поэтому медлил. Фелица, Фелица… На старосилонийском наречии – Счастливая…

Если счастье не убьешь…

Фелица наблюдала за происходящим безмятежно-голубыми глазами, она была так спокойна, будто не о ее жизни и смерти шла речь.

– Вы посмотрите, она даже не понимает ничего, ей даже не страшно! Я быстро сделаю, она и почувствовать не успеет, ей не будет больно, – убеждал друзей бакалавр. – Все птицы от природы глупы, мозгов совсем нет!

– Ты неправ! – вступился за честь крылатого племени Йорген. – Вороны – очень умные птицы, они умеют…

– К сожалению, это пернатое сокровище совсем не похоже на ворону! – перебил Легивар, не имевший ни малейшего желания знакомиться с подробностями из жизни ворон.

Фелица встрепенулась:

– Правда, я не похожа на ворону? Правда, я красивее? Посмотрите, какие у меня нежные перышки, они даже немного вьются! – Она принялась вертеться и охорашиваться.

– Умолкни, несчастная, – простонал Легивар. Он и сам уже готов был бросить нож и расплакаться. Неужели и его одолели чары?! Но нет, он не может себе этого позволить! Он должен быть тверд и непреклонен, ведь слишком многое поставлено на карту! Он, Хенрик Пферд, – последняя надежда этого мира!

… – Эй! Кто здесь?!

Испуганный юношеский голос заставил мага отвлечься от мыслей о важности собственной персоны. Послышался звук приближающихся шагов. Все. Время упущено. Они больше не были одни. Долгополая фигура вынырнула из лестничного люка…

– ЧТО? – не закричал даже, взвыл ланцтрегер Эрцхольм. – ОПЯТЬ ТЫ? Нет, это просто рехнуться можно!

…Будет тот, кого не ждешь.

Фруте фон Раух, богентрегер Райтвис, бывшее Воплощение Тьмы, стоял перед ними весь в белом и испуганно, заспанно моргал.

– Ты что здесь делаешь?! Отвечай, несчастный! Разве ты не посвятил себя Тьме?! – На Йоргена было жалко смотреть.

А Фруте, справившись с первым испугом, заговорил, и голос его звучал до отвращения благостно:

– Ах, брат мой! Ты прав, долгие годы я прозябал во власти Зла и блуждал во мраке. Но случилось чудо – я смог изгнать Тьму из своей души и открыл ее для Света!