Роман Артемьев - Толстый демон

Его сын заколебался, искоса поглядывая на Шурика. В голове Аллы легким ветерком пронесся шепот толстяка, решившего слегка просветить невежественную принятую:

— Сидеть справа от главы семьи может только тот, кто способен создать свою семью. Арл давно хочет стать самостоятельным. Он не откажется.

Действительно, нерешительность рогатого длилась не долго. Он твердо кивнул, соглашаясь на предложение родителя.

— Да будет так!

— Да будет так, — возвестил Велус. — Начнем Испытание. Ассомбаэль, Йеваул, войдите в круг.

Словно по команде, двое молодых дханна сделали шаг вперед. Алла удивленно моргнула — демоны без лишних движений и спецэффектов оказались ровно в центре зала, заключенные в прозрачную сферу шагов в пятьдесят в диаметре. Как они туда попали, она не заметила. Зато обратила внимание, что стены вроде бы отступили, давая больше пространства и позволяя толпе наблюдателей разместиться вокруг места поединка с удобством, не теснясь.

Ей-то что дальше делать?

— Идем, — тихий шепот Нежданы избавил от сомнений. — Сбоку смотреть удобнее.

Служанка отца Шурика оказалась права, но ее предложение слегка запоздало. К тому времени, как принятые добрались до намеченной точки, поединок уже начался. Вероятно, оба дханна уловили какой-то знак, поданный старейшиной, потому что действовать начали одновременно. Только по-разному. Если Йеваул, злобно ощеряясь, выбросил в сторону противника правую руку, посылая убийственный поток ветра, то Ассомбаэль избрал иную тактику. Он проворно отскочил в сторону, уходя с линии атаки, быстро сосредоточился, прикрыв глаза, и громко хлопнул в ладони. Аллу, как раз в это мгновение вспомнившую бегемотиху-балерину из «Ну, погоди», затопила идущая от господина волна облегчения. Его план удался.

— Я не знаю такого заклинания, — тихо сказала Неждана.

Собственно, с заклинаниями Шурик экспериментировать опасался, больше рассчитывая на посвящение Земле и собственные физические кондиции. Поэтому он разработал пару трюков, чрезвычайно энергоемких, зато примитивных и оттого легко реализуемых. Алла помнила, что идею «шара песчаной брони» толстяк подсмотрел в каком-то японском мультике, но в подробности не вдавалась. Тем сейчас смотреть было интереснее.

Результат усилий Шурика шаром назвать было бы не точно. Правильнее сказать, на поле вырос прыщ из песка, полностью скрывший в глубине создателя и демонстративно игнорировавший попытки себя разрушить. Три последовательные атаки Йеваула не дали никакого результата, и молодой демон в раздражении принялся выплетать нечто новое и, кажется, чрезвычайно убойное. Впрочем, вскоре ему пришлось отвлечься и озаботиться своей защитой. Насколько Алла сумела разобрать идущие от повелителя сигналы, тот сначала пытался наложить на себя какое-то заклинание — попытка окончилась вместе со вспышкой боли и смущения — затем последовал еще ряд экспериментов со схожими последствиями. Наконец из песочной стены высунулась лапа, на ее конце загорелся ярко-белый шарик, тут же рассыпавшийся сотней искр. По связи пришло ощущение недовольства и злобного пыхтения, искры принялись рикошетить внутри окружавшей поединщиков сферы. Судя по тому, как торопливо принялся устанавливать барьеры Йеваул, ничего хорошего от действий кузена он не ждал — и правильно делал. В тех местах, где искры ударяли в защиты дханнов, на мгновение вспыхивали яркие звездочки, оставляя за собой видимые не вооруженным глазом следы.

В отличие от противника, занятого отражением нападения, Шурика последствия собственной неудачной атаки не взволновали. Он боролся с собственной броней. Причем к величайшему удивлению его принятой борьба эта увенчалась частичным успехом — песок просветлел и теперь позволял видеть, что происходит вокруг. Решив не фарисействовать и не искать добра от добра, толстяк наконец-то перенес внимание на врага. Увиденное, в целом, ему понравилось, но он понимал, что одного частично удавшегося заклинания не достаточно. Выиграть надо так, чтобы в его победе никто не сомневался.

Ассомбаэль покрутил головой, расслабляя шею, несколько раз глубоко вздохнул, вытянул когтистые лапы перед собой… Некоторые наблюдавшие за поединком дханны с одобрением кивнули, увидев между ладонями клубок темно-вишневого пламени. Однако дальнейшие действия Шурика поразили даже видавших виды тысячелетних демонов. Он открыл пасть, скосил глаза на огонь, еще шире раздвинул челюсти и, после недолгого колебания, проглотил пламя. Постоял, прислушиваясь к ощущениям. Облегченно выдохнул и опустился на четыре лапы.

В вертикальном положении у Шурика оказалось не четыре точки опоры, как явствует из простейшего арифметического подсчета, а пять. Пятой служило брюхо. Алла хотела подумать нечто ехидное на этот счет, благо транслируемые ощущения лучились оптимизмом, но не успела сформулировать мысль. Над ухом зашипела Неждана.

— Что он делает?

— Не знаю, — так же тихо ответила Алла. — Он упоминал о чем-то вроде «Дыхания Дракона».

— Оно совершенно иначе исполняется. Огонь вообще никогда не глотают, даже тело могущественного не способно выдержать… Что происходит?

С Шуриком происходили странные — для незнакомых с ним личностей — метаморфозы. Его тело раздувалось, словно резиновый мешок, гладкие тугие бока уже вовсю выпирали в стороны. Морда у него покраснела, глаза выпучились, куцый короткий хвост встал торчком и даже маленькие ушки забавно топорщились, намекая на грядущий сюрприз. Вообще толстяк выглядел так, будто его в прямом смысле слова распирает изнутри.

Йеваул уничтожил последние звезды и замер, не зная, что делать дальше. Внешний вид родича смутил и его. Неизвестно, как долго он находился бы в ступоре и что собрался бы предпринять — времени у него не хватило. Шурик открыл рот.

Колоссальный поток огня вырвался из мясистого демонического тела, расширяясь, превращаясь в сжигающую все на своем пути реку. Белая плазма ударила в Йеваула, словно нож сквозь паутину, прошла через огородившую турнирное поле печать и ударила прямиком в возлежавшего на троне Велуса. Старейшина скрылся в ярчайшей вспышке. Почти мгновенно волна дошла до стены зала и расплескалась по ней яркими брызгами, оставив после себя глубокую, метра четыре, выемку.

Алла заморгала, пытаясь привести зрение в норму. Что там творится? Вот Шурик, выглядящий худеньким, бледным и очень испуганным. Судя по ощущениям, господина опять обуяла паника, и принятая его понимала — не каждый день удается отвесить плюху собственному прадеду. Вот Велус, слегка закопченный, медленно встающий с трона, его губы растягиваются в широкой неудержимой улыбке. Краем глаза женщина видела других дханна, шокированных происшедшим, не знающим, как реагировать на столь эффектную и неожиданную концовку поединка.

Вот кого она не заметила, так это Йеваула. Нет его. Совсем нет.

А потом небо раскололось, принося гром и молнию, и запах леса, и волчий вой под луной. Голова Аллы закружилась. На мгновение она увидела поднимающихся из-под земли призраков и стихийных духов, танцующих между струн силы, поняла шепот дождя и пение птиц. Шум кометы, пролетавшей над лесом, заставил ее зажать уши руками, но грохот нарастал, сопротивляться ему было невозможно, и в какой-то момент женщина не выдержала.

Тихо заскулив, принятая упала в обморок.

Потолок выглядел непритязательно. В доме-Дереве женщину вообще поражало ненавязчивое сочетание простоты, даже примитивизма, и ненавязчивого ощущения основательности. Строили, или выращивали, здесь на века.

Плотное переплетение корней исчезло, заслоненное знакомой лохматой головой. Шурик опять что-то жевал. Алла присмотрелась: челюсти работали монотонно, не стараясь поскорее пропихнуть кусок в необъятную утробу. Значит, спешить некуда и волноваться не о чем.

— Пришла в себя?

— Относительно, — принятая осторожно приподнялась на локтях, переждала легкий приступ головокружения. Уточнила: — Мы ведь победили?

Толстяк не стал спорить на счет «мы» и согласно кивнул, отдавая служанке часть лавров.

— А с Велусом что?

— Что ему сделается? — фыркнул Шурик. — Слона дробиной не убьешь. Обрадовался, что я его удивить сумел, кольцом золотым на радостях одарил. Тебя его хохотом приложило.

— Чем?

— Ну, непроизвольным выплеском силы. Была бы человеком, совсем умишком двинулась, а так — легко отделалась.

Нельзя сказать, что услышанное Аллу поразило. Чем глубже она погружалась в мир дханна, тем с большим пиететом и опаской относилась к возможностям старейших из них.

— То есть все хорошо?

Толстяк пожал плечами. Дескать, «чего спрашиваешь, если и так знаешь?». Женщина нахмурилась. По ее представлениям, сейчас Шурик должен был прыгать от радости, напоминая получившего вожделенную кость щенка, а не сидеть в одиночестве с видом христианского мученика перед казнью.