Марина Ефиминюк - Как все начиналось

Раздались шаги, гном нагнулся, и я смогла рассмотреть его ухмыляющееся лицо:

– Как, ты ещё не знаешь? – оскалился он. – В стране переворот! Властителя Фатии Арвиля Фатиа убила человеческая ведьма и бывший адепт.

Я судорожно вздохнула и отвернулась не в силах смотреть в эту мерзкую белесую физиономию. И только тут поняла, что здесь же лежит Ванятка с кровавым месивом вместо лица. Я всхлипнула, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту.

– Зачем ты сделал это с Ваней? Зачем впутал Петушкова?

– Я впутал? – начал кривляться Пан. – Милая моя, Асенька, ничего личного, просто кто платит, тот заказывает музыку!

– Кто тебе заплатил? Неаполи?

– Отчего же Неаполи? – услышала я мягкий до боли знакомый баритон. Желудок свело судорогой.

Сергий одним рывком поднял меня и прижал к себе. Стараясь не зареветь, я смотрела в его голубые холодные глаза.

– Не ожидала, моя бедная ведьма? – улыбнулся он и громко чмокнул меня в грязную щеку, оставив мокрый след.

– Не думал, что все так произойдёт, – довольно улыбнулся он, – но все к лучшему! Ведь Бабочка приходит через боль! Асхирь совсем скоро воскреснет, а ты сможешь вернуть ей дар, – он разжал руки, и я мешком рухнула на пол. Сергий присел на корточки рядом со мной, – как ты не знаешь, кто такая Бабочка? Хочешь, просвещу?

Я почувствовала ярость.

– Не трудись, просвещённые.

– Тихо-тихо, – засмеялся он грудным смехом, – не надо превращаться. Смотри, как глазки почернели. Такая ты мне нравишься больше, теперь мне не надо опекать тебя, следить за тобой, вытаскивать из мелких передряг! – Сергий схватил меня за волосы и рванул на себя. – Ради Асхирь, ради власти над этим поганым маленьким мирком я ходил за тобой, как собачонка, – его губы практически ласкали моё лицо, шёпот становился интимнее, словно он бормотал слова страсти, – я так долго ждал этого момента! Я так верил в пробуждение Бабочки, и она проснулась! Ты ничего уже не сможешь сделать, тебе не победить того, что внутри тебя!

Гнев застлал мне глаза красной пеленой; я вывернулась под нереальным для обычного человека углом и со всего размаху ударила сидящего Сергия связанными ногами. Маг отлетел к стене, как накануне Виль. Гном подскочил и со всего размаху отвесил мне оплеуху. Я дёрнулась.

– Гном, тебя убью первым, – прохрипела я.

– Сначала развяжи себе руки! – прошипел он, с силой опустив ногу мне на грудь. От боли я опять отключилась.

Когда я открыла глаза во второй раз, то подумала, что надо было умереть в первый. Стало ещё хуже. Я лежала на спине, взгляд упёрся в звёздное небо. Значит уже ночь. Рядом с собой я услышала стон.

– Ваня! Ваня! – позвала я.

Адепт глухо закашлял.

– Ванечка, ты как? – едва не плача прошептала я.

– Ничего, Аська, прорвёмся, – услышала я его шепелявый голос.

Да, видимо, ему выбили все зубы, опять придётся выращивать. Последний раз Ванятка орал, как бешенный, когда врачеватель возвращал ему передний зуб. Я вспомнила это и некстати хихикнула.

– Аська, я лично ничего не вижу смешного в этой ситуации. Тебя закапывать будут, а ты будешь лежать в гробу и ржать, как лошадь! – с трудом прошамкал он.

– Вань, я вспомнила, как тебе зуб делали, а ты визжал, как поросёнок.

Внезапно, к ноющей боли тела, присоединилась резкая в груди.

– Ася, – услышала я полушёпот – полустон.

– Арвиль, я здесь.

– С тобой все в порядке?

– Да, я себя чувствую лучше всех вас! – заявила я громко и преувеличенно бодро, и сразу поплатилась: изо рта пошла кровь. Я едва не подавилась и закашлялась. Двигаться не было сил, от отчаянья хотелось завыть волком.

Внезапно, я увидела над решёткой тень. Через несколько мгновений решётку отодвинули и, тихо спустившись по лестнице, в камере появился Пантелей.

– Что, воркуете голубки? – начал паясничать он. Он наклонился надо мной:

– Ну, как, живая? Очухалась?

– Ты мне лёгкое отбил, гад, – прошипела я.

– Издержки производства. Знаешь, Ася, – он ушёл из поля моего зрения, – когда ты нашла этого ребёнка, мы не могли поверить, что ты так скоро его почувствовала. Очевидно, данийская кровь сильная, друг друга притягивает даже через расстояния, – он замолчал. – И эта дорога. Чего я только не делал, чтобы ты проявила свою сущность. Но то, что случилось там, на поляне… Поверишь, я сам испугался, – он скрипуче захохотал.

– Гном, заткнись, – прошипел Ваня.

– Адептик, знаешь, тебя специально выбрали для этого похода, взяли по настоянию Сергия. Где ещё можно было бы найти такого идиота, как ты? Честно говоря, я надеялся, что ты будешь раздражающим фактором для Бабочки. Но, как ни странно, вы нашли общий язык, а теперь даже, так сказать, спелись. Хорошая песня у тебя выйдет без зубов!

– Гном, я убью тебя первым! – опять отозвался Иван.

– О, девочки, мальчики, стройтесь в очередь, ты будешь первым после Аськи, – захохотал он, – пока ты тут дрых, она уже мне пообещала скорейшую кончину! Ну, ладно счастливо оставаться.

Он встал, и уже через несколько секунд, поднявшись по лестнице, исчез.

– Ненавижу! – тихо прошептал Арвиль. – Ненавижу!

Мы молча лежали, я мучилась от привкуса крови во рту, она булькала в горле, когда я дышала. Я плакала, стараясь всхлипывать не слишком громко.

Сверху до меня донёсся едва слышный шорох, решётка с тихим скрежетом открылась, и в подземелье, словно бесшумная тень, появился Виль.

Завидев Властителя, он бросился к нему.

– Сначала Ася, – прошептал Арвиль.

Вурдалак с лёгкостью развязал мне руки и ноги, я сразу же села и начала растирать запястья, от верёвок на них были безобразные рубцы. Виль помог подняться Арвилю, адепт не шевелился.

– Ваня!

Я кинулась к нему, с трудом перевернула недвижимое тело и прислонила ухо к его груди, сердце было практически неслышно.

– Как он? – услышала я голос Арвиля.

– Умирает.

Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, слезы застилают глаза. Солёные капли, оставляя мокрые дорожки, побежали по щекам, падали на заскорузлую от крови рубаху Петушкова.

Я положила ладонь на его горячий лоб. Губы непроизвольно подрагивали от усилия сдержать рыдания, я внимательно посмотрела в кровавую маску. Внезапно звёздочки у пальца заалели, увеличились и уже с привычной тупой болью оторвались. Они хаотично кружились вокруг Ваниного лица и груди. Раны начали затягиваться на глазах. Лицо превращалось в родное Ванино, только почему-то над губой появилась кокетливая родинка, которой до этого не было. Внезапно, звёздочки выстроились в прямую линию и, как стрела, вонзились в Ванину грудь, тот выгнулся дугой, огоньки выскочили обратно и вернулись к моему пальцу. Маг открыл глаза и улыбнулся:

– Ты чего ревёшь?

– Ванька! – я прижала его голову к своей груди. – Ты мой первый настоящий друг, а теперь ещё и красивый. Мне нравится твоя родинка.

Я помогла ему встать. Властитель смотрел на нас с вымученной улыбкой. Я чувствовала, как ему с каждой секундой становится лучше, но почему, не могла понять, пока он не поднял руку. На его запястье светились красным цветом семь выжженных звёздочек, они его лечили и без моего участия, черпая силу из меня как из источника.

Мы вылезли на поверхность.

– Где мы?

Арвиль посмотрел вокруг.

– На окраине города. Это катакомбы, в эти ямы во время войны сажали пленных, здесь раньше дислоцировался полк, теперь все войска на границах.

Я осмотрелась. Мы находились возле заброшенных, полуразрушенных казарм, ямы шли в центре по кругу, далее темнел лес. Неаполи и Сергий были настолько уверенные, что мы не сможем никуда сбежать, что в охрану нам оставили только гнома, безответственного бродягу, любителя выпивки, женщин и азартных игр, и сейчас, наверное, где-нибудь развлекающегося.

– Я знаю, где мы можем укрыться и решить, что делать, господин Властитель! – вдруг заявил Ваня.

– Это избушка-на-курьих-ножках, – протянула я, глядя на шаткое строение. Когда мы с трудом в кромешной темноте отыскали лесной домик, в котором встречались Прасковья с Неаполи.

– У тебя есть варианты лучше? – возмутился Петушков.

Сторожка оказалась местом мало подходящим для любовных утех: простая кровать, стол, пара табуреток, оплывшая свеча в стакане вместо подсвечника. Я почувствовала ужасную усталость, всё-таки почерпали у меня магических сил все эти лечения, и села на кровать.

– Аська, не прикладывайся, надо план действия разрабатывать! – проворчал Иван.

– Вот, вы и разрабатывайте, а неразумные женщины, в моем лице, будут отдыхать! – прошептала я, уже засыпая.

Проснулась я от протяжного заунывного звука труб. Комнату заливало солнце. Фатиа и Иван сидели на колченогих табуретках и были чем-то явно расстроены, хотя в такой ситуации, в какую попали мы, причин для радости просто не было.

– Что это? – спросила я, не вставая.