Ева Никольская - Мой огненный и снежный зверь

– Фэ-э-э-э-б! – жалобно проскулила его Арэ, сделав неуклюжую попытку вырваться из объятий туманных сущностей. – Фэ… – Ее голос оборвался.

Фабиан ринулся на таран затянутого магической сетью прохода, а Лилигрим, о которой все снова забыли, обеспокоившись судьбой Мэл, стремительно подошла к порогу и… разорвала свое магическое плетение. Часть корагов рванула на свободу, другая облепила переполненного эмоциями Хранителя, подбежавшего к жене. Третья принялась лакомиться чувствами застывшего на месте четэри. Лили снова засмеялась, тихо и зло, а еще немного хрипло. Ее эмоции тоже уменьшались, но накопленная за годы посмертия обида, помноженная на мстительность и стервозность девушки, разгоралась быстрее, чем ее успевали пить кораги.

А Смерть стоял и смотрел на жену постепенно стекленеющими глазами. Желание придушить мстительную мерзавку испарилось, а вместе с ним ушло и беспокойство за друзей, за Дом и за Равновесие. Все переживания стали казаться такими далекими и неважными, а копошащийся вокруг туман – чем-то само собой разумеющимся.

– Сдохнете, сдохнете! Вы все сдохнете, пр-р-редатели! – крикнула блондинка, обведя победным взглядом Фабиана, сидевшего на полу с обмякшим телом Мэл на руках, и Смерть, с обидным безразличием смотревшего сквозь нее. Открыв очередную ловушку, девушка направилась к следующей, затем остановилась, обернулась и самодовольно заявила своему бывшему мужу: – Вас выпьют, а я буду жить! Потому что, в отличие от вас, они, – указательный палец ткнул в зависшего рядом корага, – мои друзья! – Четэри никак не отреагировал на ее речь, и Лили, психанув, закричала: – Слышишь меня, любимый?! Я буду жи… – Голос ее оборвался, захлебнувшись на полуслове.

Яркой вспышкой, пришедшей к ней из коридора, девушку откинуло на несколько метров назад. Не удержав равновесия, она упала на пол и, удивленно моргнув, посмотрела на миниатюрный сгусток света, застрявший между ребрами. Алая ткань платья начала стремительно темнеть от крови, но боли не было. Лишь легкое жжение в онемевшем вдруг теле, ватном, неуклюжем… чужом… Грудная клетка последний раз поднялась, изо рта девушки потекла кровь, из глаз брызнули слезы. Последний вздох, последний взгляд, последняя попытка удержать контроль над умирающим телом. А потом темнота и досадливая мысль, растворяющаяся во мраке:

«Как же это… знакомо!»

– Ты убил ее, убил! – всхлипнув, закричала Мая, она подпрыгнула, больно цапнула ногтями Иргиса за подбородок, после чего понеслась мимо шарахнувшихся во все стороны корагов к неподвижному телу блондинки и, упав на колени, принялась трясти девушку за плечи. – Очнись, очнись же, Мр-р-ранта!

А черный туман, забыв свои «выпитые» и «недопитые» жертвы, стремительно уползал прочь от маленькой галуры и ее спутника. На их эмоции даже не пытались покушаться. И дело было не в ментальном щите Огненного Волка и не в кулоне из герлизия, который он носил на шее. Причина панического страха корагов крылась в природе магической силы, которой несло от хвостатой девчонки. Только магия демиурга обладала способностью без согласия самого существа обращать его душу в чистую энергию, и этой самой магии в сероглазой малышке было более чем достаточно.

Седьмой Хранитель обвел пристальным взглядом контейнеры, большая часть которых оказалась пуста, внимательно посмотрел на кровницу, прикинул, насколько серьезна для нее угроза, затем подошел к лежащим на полу Фэбу с Мэл и, проверив пульс обоих, болезненно поморщился.

– Ты убил ее? – Голос уже пришедшего в себя четэри заставил синеволосого обернуться.

– Она представляла угрозу для Равновесия и для нас, – спокойно ответил тот, а Мая, краем уха слушая их, тихо зашипела.

Минутой позже в хранилище корагов влетел запыхавшийся Арацельс. Он уже знал, что его Арэ мертва: связь Заветного Дара, объединявшая супругов, оборвалась. Но верить в то, что потерял свою женщину навсегда, эйри не желал.

Я проснулась с ощущением бесконечной легкости и умиротворения. Да-а-а, много, видать, времени прошло после того памятного разговора с Ринго-Ридом, раз мне удалось так хорошо выспаться. Стараясь привести в порядок разбредающиеся мысли, посмотрела вниз и подумала, что сон, судя по всему, еще не закончился. В противном случае выходило, что я изволю почивать под потолком, когда все остальные прохлаждаются внизу. Без меня! Вот гады! Хотя нет… минуточку. Присмотревшись, я чуть не охнула. Народ внизу носился как раз со мной. И вид у меня, мягко говоря, был не самый живой. А… у меня ли? Лицом, фигурой вроде похожа, но цвет волос и фасон платья… да я бы такое с собой ни в жизнь не сотворила! Хотя… какая жизнь, если речь о покойнице? Это они меня для похорон, что ли, так «мило» принарядили? Чер-р-рт! Кажется, я стану о-о-очень злобным духом. После такого коллективного издевательства над моим бедным телом. Кстати! А что они там с ним делают? И где мы вообще находимся? Не каэра, точно… но что-то знакомое. Хранилище корагов? О-о-о! Хорошее место для смерти я выбрала. М-да… Интересно только, с чего сюда столько народу набежало?

Я попробовала спуститься пониже, но меня словно приклеило к потолку. Попыталась оглядеть себя – ничего не увидела. Неправильный я какой-то призрак… ни тела полупрозрачного, ни голоса, ничего нет. Одно только ощущение себя, любимой, намертво прицепленной к каменному своду.

А внизу, рядом с телом, сидели Мая с Алексом и рисовали какие-то каракули у меня на запястьях, в то время как моя грудная клетка странно светилась в районе сердца. У стены, привалившись друг к другу, спали (ну, мне так показалось, больно уж лица у них были спокойные и тела неподвижные!) Мэл с Фабианом. Смерть с Иргисом стояли возле Арацельса, как два конвоира, а сам он неотрывно смотрел на бездыханную меня и что-то тихо шептал. Наверное, шептал… Во всяком случае, губы его шевелились, а глаза горели золотисто-красным светом. Так бывало у Эры с Лу. Правда, их цвет – синий, что, как говорил перевертыш, нормально для Высших демонов. Это только мой муж ненормальный… демон.

Былая умиротворенность, приправленная любопытством, быстро сменилась грустью. Он там, а я тут… обидно-то как!

Алекс поднял голову и посмотрел на меня. От странной его улыбки закрались подозрения, что этот страж, в отличие от остальных, меня видит. Надежда встрепенулась, но тут же ушла, так как мужчина, прервав зрительный контакт, вновь наклонился к кровнице и сказал ей что-то на ухо. Та с готовностью кивнула и, надкусив палец, принялась метить кровью мою шею. Э-э-э… зачем это?!

– Готово! – громко сообщил Шестой Хранитель. – Сейчас она очнется.

– Ну почему они все не сдохли? – раздался рядом разочарованный вздох.

И, словно по мановению волшебной палочки, в паре метров от меня возник полупрозрачный силуэт явно расстроенной Лилигрим. Вот она-то как раз была нормальным призраком! Классическим таким… разве что цепей не хватало. Правда, тоже почему-то предпочитала зависать под потолком. Медом тут намазано было, что ли?

«А тебе компании не хватает?» – подумала я, даже не попытавшись перевести мысли в слова, все равно не получилось бы. Но Лили, к моему удивлению, услышала и, посмотрев в мою сторону, тихо произнесла:

– Катрина?

А потом меня резко дернуло вниз – и все вокруг провалилось во тьму. Но прежде чем это произошло, на какие-то доли секунды показалось, что я видела Мэл в объятьях ее мужа. И оба они были совершенно прозрачными. Галлюцинация? Как знать…

Я открыла глаза и поморщилась. Грудь болела, кости ныли, а в голове неприятно звенело. Чудес-с-сно… добро пожаловать назад, Катя! Вот уж верно говорят умные люди: если у тебя ничего не болит – значит, ты умер. А я, судя по ощущениям, снова жива.

– Мр-р-р-ранта? – осторожно мурлыкнула галура, заглянув мне в лицо.

– Ага, – не стала спорить я, машинально ощупав свои ключицы и то, что находилось ниже. Под мокрой от крови тканью платья не обнаружилось никаких ран, но тупая боль все равно не давала покоя. Залатали-таки друзья-кудесники… Уже радость!

– Катенок? – надо мной, оттеснив Алекса, склонился Арацельс. Остальные присутствующие деликатно отошли в сторону, давая нам возможность пообщаться. – Ты… ты… Это ведь ты?

– А? – от такого оригинального приветствия я, признаться, офигела. – А кого тебе надо, вампирчик? – приподнявшись на локтях, спросила его.

– Точно ты! – расплылся в счастливой улыбке муж.

– Ну-у-у… – Воспользовавшись помощью благоверного, я села и, чуть морщась от ноющей боли во всем теле, демонстративно осмотрела свой странный наряд, затем подергала золотистый завиток, упавший на лоб, и, наконец, изрекла: – А я вот в этом что-то не уверена.

– Чудо ты мое, – до неприличия нежно прошептал Хранитель и, игнорируя возмущенный писк, сгреб меня в объятья.

– Раздавишь, дурак, – пропыхтела ему в шею, но вырываться не стала.