Кир Булычев - Пришельцы в Гусляре

– Сжечь, – предложил карлик, – самое гигиеничное.

– Правильно, – согласился вождь, – мы же стремимся к культуре и гигиене. Молодцы, собирайте сучья, а мы пока перекусим.

Удалов был страшно голоден, но вдруг аппетит пропал. Он всегда такой, Удалов. Казалось бы, не должно быть пощады врагам…

– Пощадите нас, – проговорила тихо Тулия. – Мы обещаем никогда больше вас не беспокоить. Мы ошиблись.

– Не могу. Я другу обещал, – ответил вождь, усаживаясь на подушки и внимательно наблюдая, как слуги расставляют на шкуре кувшины с вином и миски с пищей. – Он мне микроскоп достанет. Я ведь страшно любознательный. Мне до цивилизации осталось каких-нибудь два шага.

– Три микроскопа! – закричала Тулия. – Четыре микроскопа! Целую микробиологическую лабораторию!

– Ах, не надо меня соблазнять! – раздраженно ответил вождь. – Я человек простых устоев и стойкой морали. Следовательно, своих обещаний не отменяю. Если я буду продаваться за микроскопы, какой пример я подам моему народу? Все вокруг начнут продаваться за микроскопы. Ну, гости, садитесь за стол. Выпьем за знакомство.

Удалов послушно сел вместе со всеми, но на душе у него было неспокойно. Он то и дело оглядывался на Тулию и думал о том, что, если не считать отвратительного микроба, это простая, добрая и очень красивая девушка, несмотря на то что у нее не подведены глаза и не подкрашены губы. А Тулия, перехватив сочувственный взгляд, воззвала к состраданию Удалова:

– Корнелий, мы же любили друг друга.

– Это был обман, – отметил Удалов. – Я полюбил тебя без начинки.

Могильщик сказал негромко:

– Может, дадут мне выпить немножко? Перед смертью.

– Дайте ему кубок, – сказал вождь.

Тулия тихо плакала. Могильщик поднял кубок и произнес:

– Похоронить меня здесь будет некому. Такой позор. Я могильщик в десятом поколении, а меня некому похоронить.

Отпив половину вина, могильщик протянул кубок вождю. Вождь, приняв из рук могильщика недопитый кубок, задумчиво понес его к губам. Он уже готов был отхлебнуть из него, как, почувствовав неладное, Удалов неожиданно бросился к вождю и отчаянным ударом выбил кубок из его руки.

– Что такое? – Вождь вскочил и выхватил меч. – Ты умрешь раньше, чем они! Такого оскорбления…

– Погодите, уважаемый, – послышался голос могильщика. – Удалов сейчас спас вас от участи худшей, чем смерть. Мой микроб в опасении моей гибели перепрыгнул на край кубка и готов был уже внедриться в вас через рот. Благодарите Удалова, что не заразились.

– Вы можете меня убить, – сказал Удалов. – Но я вас спасал.

– Если оба так говорят, то я предпочитаю верить. А где же тот микроб, который хотел меня заразить?

– Он очень мал, – объяснил Удалов. – Его не увидишь без микроскопа.

– Так почему же вы медлите с доставкой микроскопа?! – возмутился вождь. – Я даже не могу разглядеть своих врагов!

В этот момент Острадам заметил, что Тулия потянулась к краю шкуры, заменявшей скатерть.

– Назад! – крикнул карлик, а сообразительный дедушка вождя дернул за веревку.

Рука Тулии повисла в воздухе.

– Она хотела его подобрать, – сказал карлик, становясь на четвереньки и водя носом над самой скатертью. – Он где-то здесь.

Карлик так спешил и волновался, что ногой опрокинул миску с жареным гусем и кувшин с самогоном. Но никто не обиделся. Все были захвачены стремительным ходом событий.

– Кипяток! – приказал карлик, протягивая руку назад. – Быстро!

В голосе и манерах его было что-то, напоминавшее Удалову хирурга, который в детстве вырезал ему гланды.

Слуга, державший в руках медный чайник, послушно передал его карлику, и карлик принялся поливать кипятком край шкуры. Вдруг раздался громкий писк. И прервался…

Тулия подняла руки к вискам и сказала скорбно:

– Вечная слава тебе, мой двоюродный племянник! Ты погиб в войне с коварными врагами.

– Всё, – проговорил карлик, выпрямляясь и возвращая чайник слуге. – С одним врагом покончено. И я советую поскорее уничтожить второго.

– Что вы там медлите? – прикрикнул вождь на слуг. – Костра разжечь не умеют!

И вождь, будучи человеком первобытным, потер ладони, предвкушая жестокое развлечение.

– Корнелий, – взмолилась девушка, – ты же знаком с моей мамой.

– Да, – подтвердил Корнелий.

– Корнелий, мои чувства к тебе не изменились. Я только вынуждена была их скрывать. Теперь больше не буду. Я твоя. Делай что хочешь. Хочешь – убей своими руками.

– Нет, – сказал Корнелий. – Мне трудно в это поверить. Я знаю, насколько коварная Верховная матка сидит в тебе и говорит твоими устами.

– Мы вместе говорим, – ответила Тулия. – Мы совершенно солидарны в любви к тебе, Корнелий. Мы скроемся на дальней планете и будем жить в любви и согласии.

Корнелий поднялся с места и сделал шаг к девушке. Чувства в нем воспалились. Бывает так в жизни! Корнелий отчетливо понимал всю пагубность любви к этой девушке, внутри которой таился злобный и равнодушный к Удалову микроб. Нельзя ее любить! Но и разлюбить ее Удалов не мог.

– Придется его связать! – воскликнул Острадам. – Он сейчас опасен. Он подобен спутникам Одиссея, которые услышали сирен и попрыгали в море.

– Про Одиссея ты нам расскажешь потом, – произнес вождь, – а Удалова мы свяжем. Я не выношу, когда ради красивой бабы мужчины теряют чувство собственного достоинства.

По знаку вождя слуги навалились на Удалова и собрались уже его вязать, как в голову Корнелию пришла светлая мысль.

– Я знаю! – закричал он, барахтаясь под сильными молодыми телами диких воинов. – Я попытаюсь спасти Тулию!

– Хитрит, – сказал карлик. – Безумие любви.

– Хитрит, – согласился вождь.

– Я тоже когда-то любил, – припомнил дедушка. – И меня тоже вязали.

Только могильщик не сказал ничего. Он сидел в сторонке и обгладывал кость. Он истосковался по настоящей пище.

– Ну что сделать, чтобы получить право приблизиться к девушке? – спросил Удалов в отчаянии.

– Нельзя тебе приближаться, – сказал карлик.

– Но для меня микробы не опасны.

– Потом поздно будет разбираться.

– Я бы выкупил у вас девушку, – предложил Удалов вождю.

– Я не продаю лиц, предназначенных на убой, – сказал вождь с чувством собственного достоинства.

– Неужели нет никакого выхода? – кричал Удалов, извиваясь под молодцами.

– Думай, Удалов, думай! – поддерживала его девушка Тулия. – Я всегда с тобой!

– Есть выход, – сказал вдруг дедушка.

– Ну, это не выход, а самоубийство, – ответил вождь, который понимал своего дедушку с полуслова.

– Это древний обычай, – произнес дедушка, – и не нам отменять обычаи. Без традиции общество деградирует.

– Какой обычай? – спросил Удалов.

– Вот если он прилетит, тогда, считай, тебе повезло. Или не повезло.

– Кто прилетит? – вмешался Острадам.

– Тот, кого вы ждете. Сами же сказали, что хотели на нем отсюда улететь. И не боитесь.

– Мы хотели на космическом корабле улететь.

– О космических кораблях по причине низкого уровня нашей цивилизации мы не подозреваем, – заявил вождь. – Нет у нас космических кораблей.

– Но кто же у вас по небу летает? Кто же тогда это поле выжег? – удивился карлик. – Чья это посадочная площадка?

– Известно чья, – сказал вождь, – дракона.

– Еще дракона не хватало, – возмутился Острадам. – Зачем вы нас вводили в заблуждение?

– Никто не вводил, сами ввелись, – заметил вождь.

– А что я должен сделать с драконом? – прохрипел придавленный Удалов.

– Что обычно с драконами делают? Убить. Отрубить все три головы. Кстати, это еще никому не удавалось.

– Это несерьезно, – сказал карлик. – Удалов нам нужен живой.

– Обычай есть обычай. Наши предки постановили. Если герой хочет получить в вечное пользование девушку, он может вый ти на бой с драконом. И погибнуть. Но если он победит дракона в честном бою, то девушка достанется герою и он должен на ней жениться.

– Великолепный обычай, – произнесла Тулия так сладко, что если у Корнелия и возникли какие-то сомнения или опасения, то они при звуке этого голоса тут же пропали.

– Я готов! – сказал Удалов. – Где дракон?

Дракон не заставил себя долго ждать. То ли услышал, что его зовут, то ли почуял запах жареной пищи, но вскоре он, застилая перепончатыми крыльями солнце и вытянув вперед три огнедышащие головы, спланировал на свою посадочную площадку. Слугам пришлось срочно собирать остатки пищи, и пировавшие отступили под защиту деревьев.

Дракон не спеша обошел площадку, прожег ее огнем из ноздрей, смахнул пыль шиповатым хвостом и, подлизав остатки пиршества, собрался спать.