Как сбежать от дракона и открыть свое дело (СИ) - Ардин Ева

— Ага, моя дочь непременно бы выразила эти качества в цифрах, — зевнула я. Пояснила в ответ на недоумение Фила: — Она у меня любит играть в компьютерные игры, где надо прокачивать персонажей… — убедившись, что абенетилу понятнее не стало, я махнула рукой: — Давай, сначала ты закончишь рассказ, а потом я отвечу на твои вопросы?

— Хорошо. Но на один вопрос все же ответь сейчас, будь добра, — попросил Фил.

— Ты про то, не нравится ли мне Райлан? — уточнила я ехидно. — Ты ведь наверняка имеешь в виду совершенно определенный контекст этого вопроса?

— Тори! — возмутился Фил. — Будь серьезнее!

— Да я сама серьезность! — уверила я. — Но трудно, знаешь, ли, без улыбки слушать, как ты мне расписываешь достоинства другого мужика с таким жаром, будто бы он заплатил тебе за сводничество…

Фил вместо ответа сжал мою талию так, словно хотел соединить пальцы. Дыхание перехватило, но не от того, что стало неудобно или больно.

— Нет, Фил, мне не нравится Райлан! — заверила я. — Ты, кстати, как, планируешь обо всех мужчинах этого мира меня спрашивать в подобном ключе?

— Нет, — проворчал Фил. Мне показалось, что в его голосе отчетливо проскользнуло облегчение.

Но спросить об этом я не успела.

Проход открылся, и мы влетели в ту же гостиную, где ужинали совсем недавно. Но только в этот раз она не была пуста.

— Повелитель, — кудрявый брюнет при нашем приближении поднялся и склонил голову. — Госпожа.

Я разглядывала абенетила. Мужчина ничуть не изменился с нашей последней встречи в банях, разве что одеждой приличной обзавелся. Интересно, в кого он превращается?

Кстати, — пришла отвлеченная мысль, — когда абенетилы меняют облик, они, по идее, должны и переодеваться? Или их магия такова, что распространяется и на ткань?

— Что случилось, Гер? — спросил Фил. — Почему ты здесь?

— Простите, что покинул пост, — склонил голову мужчина, протягивая Филу конверт. — Но вам пришло письмо. Вот оно.

Я приложила усилия, чтобы не улыбнуться. Очень хотелось, если честно. Неужели этот серьезный молодой мужчина — и правда крикливый ворон? Судя по имени, да.

Пока я размышляла об особенностях трансформации абенетилов, Фил жестом отпустил подчиненного. Или подданного? Когда мой бывший фамильяр уже перейдет к собственной истории? Ах да, он же с нее и хотел начать…

— Тори, это письмо от моего отца, — с волнением в голосе произнес Фил, вертя в руках конверт.

— О! — воскликнула я. — И что в нем?

— Не знаю. И не уверен, что хочу его открывать.

— Но почему?

— Потому что именно отец и сделал так, что я оказался в клетке, лишенный всех сил.

Фил опустился в кресло, держа в руках конверт. Было странно наблюдать его сомнения и неуверенность — таким подавленным я своего бывшего фамильяра еще не видела.

Так как он молчал, и просто смотрел на письмо, я присела на подлокотник его кресла и мягко попросила:

— Расскажи мне.

Фил поднял на меня глаза, полные самых разных эмоций. Там были и боль со страданием, и ненависть, и обида с непониманием и, поверх всего этого — благодарность, адресованная мне. Он взял меня за руку и начал говорить.

— Мой отец — правитель абенетилов. Я не был образцовым сыном. Должен признаться, что меня никогда не прельщала власть, и вопросы управления государством интересовали лишь очень поверхностно. Глядя на отца, я понимал, какая это тяжелая работа, и никогда не стремился принять на себя подобное бремя. И искренне полагал, что не придется: у отца есть еще один сын, от первой жены, мой старший брат — он наследник. Но нашлись те, кто считал иначе.

Фил глубоко вздохнул и, уже не глядя на меня, продолжил:

— Я нисколько не уменьшаю своей вины в том, что произошло. Я вел праздный образ жизни, и расплата за легкомыслие должна была рано или поздно наступить. Я понял слишком поздно, что ошибался и доверял тем, кому не следует. Но у меня было время подумать над всем, что я совершил в жизни.

— Мы все совершаем ошибки, — заметила я. — Без ошибок невозможно прожить жизнь.

— О, мой отец так не считает! — усмехнулся Фил. — Сколько себя помню, мне ставили в пример старшего брата, как того, кто всегда ведет себя идеально. Я, собственно, никогда с этим и не спорил — Шаррирен действительно достойный сын отца.

— Знаешь, не все родители могут показывать детям свою любовь, — сказала я. — А у облеченных властью и ответственностью часто с этим есть проблемы.

— Да, у моего отца уж точно, — усмехнулся Фил. — Чтобы не утомлять тебя подробностями, расскажу коротко. Произошла попытка переворота, которая ожидаемо провалилась. Ожидаемо — потому как правление моей семьи благословлено богами, и просто так сменить власть в моем мире не получилось бы. Но заговорщики почему-то решили, что я не прочь занять трон в обход отца и брата, и сделали меня своим знаменем.

Фил некоторое время помолчал, и я не мешала ему собираться с мыслями. Ему явно нужно выговориться. Послушать я могу — тем более, что рассказ получается познавательным.

Как интересно — вроде бы сверхъестественные с точки зрения моего мира существа, а проблемы у них вполне понятные, земные, я бы сказала. Отцы и дети, борьба за власть, обиды и непонимание — все, как у людей.

— Было расследование, заговорщиков призвали к ответу, — продолжил рассказ Фил. — Виновные признались во всем, у наших дознавателей прекрасно работающие методы допроса. И отец выяснил, в конце концов, что я не имел целей захватить власть… но все равно определил мне наказание. На мой взгляд, несоизмеримое тому, в чем я был на самом деле виновен, но… приказ повелителя оспорить нельзя.

Я легонько сжала пальцы Фила, показывая, что я здесь, и поддерживаю его. Он кивнул.

— На меня наложили печати, блокирующие Силу и препятствующие обороту, и отправили в один из захудалых миров на краю Созвездия. Отбывать наказание длительностью в десять лет.

— Просто за то, что тебя подставили? — удивленно переспросила я, покачав головой. — Тебя наказали ссылкой?

— Это была не простая ссылка, — усмехнулся Фил. — Как я потом узнал, со мной в этот мир отправили нескольких моих друзей. Тоже с печатями. Мы могли принимать свою истинную внешность, но только на несколько часов за сутки. Основное время мы должны были находиться в обличье разных существ.

— Так, погоди, — сказала я. — Ты сказал, что печати блокируют не только оборот, но и Силу, верно? Но как же ты тогда стал драконом… и спас меня?..

— Особенность наказания была в том, что я в любой момент мог снять печати, не дожидаясь окончания срока, и вернуть свои силы. Но в этом случае возвращение домой стало бы для меня невозможно.

— Фил, а сколько времени прошло с начала твоей ссылки? — спросила я.

— Три года, — усмехнулся абенетил, посмотрев мне в глаза.

— Но почему ты снял печать? — возмутилась я. — Ты ведь нарушил условие!

— Я обещал защитить тебя, Тори, — сказал Фил. — И не сдержал слово. Я просчитался, не учел самого простого — того, что обмен Силой между тобой и Эйстейном может идти в две стороны, и то, что золотой способен догадаться, что его невеликие личные силы утекают к тебе. Он и догадался, и сделал единственно верный вывод — его пару не забрал и не присвоил другой дракон, и тебя можно найти и вернуть.

— Так… — я подняла ладони вверх. — Объясни, пожалуйста. Как я могу быть и твоей парой, и парой Эйстейна? И почему между мной и золотым драконом связь то есть, то она вдруг пропала? И по этому поводу то я забираю силу золотого на расстоянии, то он начисто лишает меня магии, то вдруг заявляет после вашей драки, что «я не чувствую свою пару?» Я совсем запуталась с вашими истинными парами. Что это вообще означает?

— Истинная пара — идеально совместимое существо, связь с которым увеличивает силу, — явно процитировал Фил. — Одна женщина вполне может подходить в пару двоим мужчинам, почему нет? Вопрос в том, кто тебя завоюет, только и всего.