Елена Плахотникова - Жизнь как в сказке

Блин, такого классного ассистента у меня в жизни не было! Понимал меня с полувзгляда, с полуслова… А когда все закончилось, оказалось, что и поговорить мы толком не можем. Обменялись только визитками и раскланялись. До лучших времен. Ни английского, ни японского я не знаю. А он в русском ни в зуб ногой был. Тогда. Ничего, когда я в гости к нему приехал, разговорным русским он уже владел. Слегка. А настоящий разговорный я ему поставил.

Все повторяется. Только в другом мире. Здесь не ездят машины и не стреляют автоматы, но блин, как же мне не хватает Кахэя!… И инструментов моих не хватает. Лоханулся ты, Леха, сильно лоханулся. К руке надо было чемоданчик пристегивать, а не в багажнике возить. Но кто ж знал…

Только пятую стрелу я вытащил неповрежденной. И шестую. И седьмую. И восьмую. Эту уже из охранника. Живого. Потом занялся Крантом. А потом и остальными ранеными. Что почему-то решили рискнуть, и не стали избавляться от стрел привычным способом. С последним я закончил уже на закате. Потом занялся резаными и рубленными ранами. И у своих, и у «чужих». В другом караване тоже был лекарь. Но он не пережил грозу. А я не постеснялся заглянуть в его походную сумку. Что пережила своего хозяина. Убого, конечно, в смысле, инструментов, но и за то, что нашлось, спасибо.

Провозился с ранеными до зирты. Мне не мешали. И не торопили. А когда закончил, провели в шатер. Недалеко от Дороги. Там оба каравана организовали привал. Не в шатре, понятное дело, вокруг него.

Мертвых хоронить не стали. Сожгли. Грабителей тоже. Только отдельно.

Малек приготовил ужин. Вкусный. И он же принимал плату за лечение. Так Марла распорядилась. Но это я узнал уже утром. А вечером… заходила она ко мне, но я спал. Будить не стала. Посмотрела только и ушла. Перед Санутом я сам проснулся. Увидел кувшин с отоброй. Сначала хлебнул, потом вспомнил, что это такое. Забыла, значит, лапушка. Или как повод встретиться оставила. Ладно, встретимся, отдам.

Утром, возле моего шатра – уже моего, персонального! – стоял крупный рыжий поал. Солнечный, как тут говорят. Подарок от Первоидущего. Вместо моего беспородного. Что отличается повышенной пугливостью. Как и все дворняжки.

Караванщик сказал, что мы меняем направление. Доведем Надыра сначала. Совсем, мол, недалеко идти.

– Ты прав, Первоидущий. Добрые дела не бросают на половине. Не стоит давать грабителям второго шанса.

– Не стоит, – караванщик криво усмехнулся.

– Или они из его селения? – дошло вдруг до меня.

– Говорит, из соседнего.

– Говорит? Ну-ну…

Собеседник согласно хмыкнул.

– Ладно. Решил проводить – проведем. Охраны нам хватит?

– Хватит. Спасибо тебе, многодобрый.

– За что? А… понял. Думаю, там мы тоже не только «спасибо» получим.

– Видящий ты, а я…

Замолчал караванщик, только улыбнулся скромно. Вроде бы.

– А ты у нас заранее договорился. И с Надыром и с колдуном нашим пошептался. Так?

– Великий и Мудрый сказал, что нас ждет удача в той стороне.

– Конечно ждет! Раз он так сказал. Кстати, а Храм Асгара тоже в той стороне?

– Говорят, в той.

– Почему-то я так и думал.

– Потому что ты Видящий.

– Ну, да…

А наш «великий» и хитроже… лтый хочет в этот храм попасть. И всех нас туда привести. Вот только с чего бы такая щедрость?… Не ходят за сокровищами целой толпой. А если ходят, то к дележке, от силы, двое доживают. Так что сомневаюсь я в доброте чьей-то душевной. Сильно сомневаюсь… Может, зря?

С тех пор, как Малек избавился от гиборы, он стал часто проситься на охоту. Я отпускаю. Удачливым он охотником оказался. И караван не задерживает. Хоть уходит и приходит на своих двоих. И не теряется. И добычу приносит. Вот только не видно, чтоб добычу стрелой или копьем брали. Даже живую как-то принес. И отдал сначала Кранту. А потом мне приготовил. Вкусно! Язык проглотить можно. Из свежего мяса всегда вкусное чибо, сказал. И сегодня живого козленка принес. Я его сразу забрал. Сам решил приготовить. Охотник я или где? А того, чего я хочу, здесь, похоже, не готовят.

Охотничьих колбасок мне захотелось. Для них свежая кровь нужна, печень, мясца немного, специй, еще кое-чего. У каждого повара свои секреты. Промывать и набивать кишки я не стал. Не люблю эту работу. А Малька припахать не додумался. За астой его отправил. Это смесь крупы и еще чего-то. Из асты походную кашу варят. Неплохая, в общем-то, штука. Говорят, отвращение наступает сезона через два, при ежедневном питании.

Ну, я за бо льшее разнообразие.

Вернулся Малек и полмешка асты принес. А мне-то всего горсть или две надо. Обратно нести Малек не стал. Сказал, что там еще много. Ладно, в хозяйстве все пригодится. Добавил я асту и кое-что из Рануловых специй – мы ведь не только жрали вместе, но и говорили о жратве. Хороший фарш получился. Кажется, я превзошел сам себя. Я фарш еще в листья дряфути завернул. Большие они, и для желудка полезные.

Короче, ужин получился на славу. От одного запаха чуть крышу не сорвало. На него, наверное, все мои знакомые и собрались. Раз уж человек возле костра сидит, значит, ждет гостей. Вот если б я в шатре жевать стал… Блин, не додумался. Хорошо хоть, что в гости здесь с пустыми руками не ходят. Совсем, как у нас, хочешь, чтоб тебя в гостях накормили, приходи со своей жратвой. А хочешь уйти пьяным… Для чего еще Первоидущий кувшин вина приволок? Литров на двенадцать. И как узнал, что я тифуру предпочитаю?

И козленка умяли и то, что гости с собой притащили. Малек еще за кувшином сбегал. Так Первоидущий под второй петь начал. Помесь частушки и анекдота. Классный у него голос оказался. Громкий. С таким парадом командовать можно. Без микрофона.

Хорошо посидели, душевно. Думал, гостей разносить придется или у себя оставлять. Обошлось. Сами, своими ножками убрались. Вот только Крант немного подпортил веселье.

Я ведь не сразу сообразил, почему за столом вдруг тихо стало. Оказалось, оберегатель мой подошел. Слишком близко. Подошел и смотрит. То на гостей, то на меня. И эта жертва низкого гемоглобина не только пялилась, но и весьма активно облизывалась. Как говорится, чуть не захлебывалась собственной слюной.

А вся остальная компания так же активно начала беспокоиться. Вся, кроме меня. Я жую кровяную колбаску, слизываю сок с пальцев, и чуть не млею от удовольствия. Опасность ситуации доходит до меня в самую последнюю очередь. Похоже, Крант был настолько голодный, что вся его хваленая невозмутимость куда-то подевалась. Нортор явно хочет ням-ням и глазет на своего нутера. Мол, нельзя же так издеваться: и корма лишил, и кормишься в моем присутствии.

А глаза у Кранта красным уже поблескивают.

Блин, и как я дожил до сегодняшнего вечера? С таким-то чувством самосохранения! Наверно, я очень везучий сукин сын.

– Крант, ко мне! – сунул ему блюдо с охотничьей колбасой. – Держи!

Оберегатель подозрительно на всех посмотрел. Но блюдо взял. Одной рукой.

– Садись, ешь. Малек за тебя подежурит. Немного. Правда, Малек?

– Слышу и слушаюсь, господин!

Крант спорить не стал. Сел рядом со мной, начал есть. Маленькими кусочками. Тщательно пережевывая. И подливку вылизал. До последней капли. Не замечал раньше, что у него такой длинный черный язык.

– Спасибо, нутер.

– На здоровье. Вина хочешь?

– Если есть тифура…

– Эй, красненькое у нас осталось?

Поискали и быстро нашли.

Пока Крант допивал, мои гости вежливо прощались и уходили. И никого не качало. Умеют люди пить. Сколько приняли, и пьяных нет.

А вот Кранта на разговоры потянуло. После одной-то чаши…

Странные сказки у норторов есть. Страшные. Об умирающем мире и гаснущем солнце. А еще о чудовищах, что рождаются под этим солнце, и убивают все живое. И о норторах, что уходят от чудовищ все глубже в землю, все ниже… ярус за ярусом. А потом чудовища начали рождаться среди норторов. Земля перестала защищать своих детей. И дети оставили ее. Это было время Большого Перехода.

– Давно это было?

– Давно, нутер. До войны Мостов и Башен.

– А потом?

– Потом была война. Рухнули Башни и Мосты, погибли Хранители, и на норторов легло их проклятие.

– Какое?

– Ты не нортор…

Так вежливо мне намекнули, чтоб не совал нос не в свое дело.

– Ладно, не хочешь говорить, не надо. Давай просто так посидим. Спать-то сейчас нельзя.

И мы посидели, посмотрели на огонь. А Санут смотрел на нас. Потом Крант опять заговорил.

– Ты не нортор. Но кормишься, как оберегатель.

– Иногда, – поправил я.

– Иногда, – согласился он. – Я расскажу тебе про оберегателей.

– Если хочешь…

– Хочу.

Каждый оберегатель был когда-то нортором. Но не каждый нортор может стать оберегателем. В канун Батура и сам Батур рождаются они. Ирторы. Зачатые все в одну ночь. Рождаются, когда старый год сражается с новым. Когда скалы содрогаются от мощных приливов, когда волны поднимают из Глубин чудовищ и выбрасывают их на берег, когда все живое словно теряет разум, и делает то, чего в другие дни и ночи ему не свойственно. Третья луна – редкая гостья на небе, но три ночи подряд она бывает только в Батур. Когда старый год умирает, а новый рождается. А вместе с ним рождаются новые оберегатели. У специально отобранных жен, от специально подготовленных мужей. После особого Ритуала. Ради особой и невозможной для других службы. Для тяжких тренировок и пугающей участи. Пугающей для обычных норторов.