Марина Милованова - Воровка. Игра обстоятельств

— Пойдем к Салему, хочу его расспросить подробнее о сне. Возможно, я действительно поднимаю бурю в стакане воды и с Лайсой все в порядке… — Тимошка двинулся в противоположную сторону коридора. Правитель пошел следом.

Кошка испуганно прижала уши. Так выходит, пропала княгиня? А при чем тогда тут Лиса? И почему третий не выходит? Впрочем, так даже лучше, есть реальная возможность надрать ему уши за самоуправство!

Кошка вышла из укрытия и скользнула в комнату. К ее удивлению, внутри было пусто. Драть уши было некому.

Разочарованно вздохнув, кошка выскочила из комнаты и бросилась в конец коридора.

К счастью, на этот раз дверь не была прикрыта, и в узкую щелку кошка спокойно рассмотрела правителя и кота. Они разговаривали с мальчиком. Ребенок сидел на ковре, среди игрушек, но выглядел грустным.

— Салем, расскажи еще раз свой сон, — попросил Тимошка, усаживаясь рядом с мальчиком. — Почему ты решил, что мама утонула?

— Она мне снилась. — Отложив в сторону игрушку, ребенок уставился на кота. — Я видел, как мама ползла в темноте, а потом черная вода, похожая на кисель, прыгнула на нее. Мама сильно кричала.

— Прямо так взяла и прыгнула? — Тимошка недоверчиво вильнул хвостом. — Ну ладно, мало ли что присниться может… Спасибо, ты играй, а мы пойдем. Дела всякие, сам понимаешь…

Кот поднялся и направился к двери.

Чувствуя, как от неожиданных новостей сердце заколотилось где-то в горле, кошка помчалась по коридору, обратно за спасительный выступ. Вот она, разгадка! Лиса и Лайса — это один и тот же человек! Ничего себе! Получается, она хотела надрать уши… князю? Забавно! Впрочем, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Как же теперь без княгини-то?

Вернувшись в комнату, кот набросился на Талейна:

— Ну что, теперь ты веришь в то, что Лайсе нужна помощь? Нужно отправляться в Серые горы, причем немедленно. Собирайся, чего сидишь?

— Сон не может быть доказательством, — упрямо возразил князь.

— Чего-о? А котел тебе тоже не доказательство? — Разозлившись, кот подпрыгнул и выгнул спину. — Что-то я не пойму! Ты разлюбил Лайсу? Или, может, попросту боишься?

— Именно так!

— Ну вот, все мужчины одинаковы! Правильно говорят: когда у мужчины есть блондинка, им подавай брюнетку. Что-о? Что значит «именно так»? — Уяснив смысл ответа, кот растерянно замолчал.

— Я боюсь оказаться бесполезным, — Талейн глубоко вздохнул. — Дело в том, что Серые горы отбирают магическую силу, а как обычный человек и в одиночку я вряд ли чем помогу Лайсе. Оттуда еще никто не возвращался. Не забывай, у меня маленький сын и к тому же на мне одном лежит ответственность за целый город.

Презрительно фыркнув, Тимошка направился к двери. Но у порога обернулся:

— Скажи, а как ты можешь нести ответственность за город, если даже собственной семье не можешь помочь? Ответь на этот вопрос сам себе и посмотри, понравится ли тебе ответ. Только это… постарайся быть честным.

— Взять ее!

Короткий окрик стеганул слух, заставляя забыть о боли от ушибов, которые я получила при падении. Правитель-то вовремя отскочил, а вот мне «повезло» приложиться спиной и затылком об пол и прочувствовать на собственной шкуре все его неровности. Даже куртка не спасла.

Ничуть не вникая в мое бедственное положение, в меня незамедлительно вцепились несколько существ и, приподняв над полом, понесли в неизвестном направлении. Вырываться было бесполезно, кричать — неудобно, к тому же приходилось постоянно стискивать зубы, когда под ноги моих носильщиков попадали мои же длинные волосы, которые всю дорогу подметали песок на полу.

Наконец процессия остановилась, и меня вернули в вертикальное положение. Быстро и бесцеремонно облапали, вытащив кинжал и оставшиеся яблоки. Кинжал рассматривали долго и упорно, пока один из наиболее любопытных не порезал палец, а яблоки попробовали и отшвырнули за ненадобностью в дальний угол. Изверги! Затем проворно и туго опутали какой-то веревкой. В итоге я стала похожа на большой кокон, грозивший упасть при малейшем неверном движении. Говорю же, изверги. Наконец оставили в покое и отошли.

Воспользовавшись передышкой, я осмотрелась. Очередная пещера, светлая и совершенно пустая, если не считать длинных скамеек у противоположной стены, на которых расположились тизарры, или как их там, и странной светящейся палки на кривом потолке, аналога той, на которой я не так давно висела. В воздухе отчетливо пахло грозой. Похоже, сейчас меня будут убивать.

Стараясь не шевелиться, чтобы не рухнуть позорно носом вниз, я уставилась на правителя, бледно-желтым пятном выделявшегося в серой толпе. Будучи лишена возможности двигать конечностями, принялась эксплуатировать свой единственно доступный на данный момент подвижный орган, а именно — язык:

— Эх ты, правитель! А еще слово давал! — Я постаралась скорчить самую презрительную гримасу.

— Мое с-слово, — невозмутимо парировал он, не поддавшись на провокацию. — Хочу — даю, хочу — беру обратно.

В ответ я лишь сильнее задвигала бровями и челюстью, стараясь усилить выражение пренебрежения на лице.

Правителя мои действия впечатлили. Внимательно понаблюдав некоторое время за моими ужимками, он участливо спросил:

— У тебя что-то чеш-шетс-ся?

Обиженно фыркнув, я прекратила гримасничать, гордо вздернула подбородок и застыла неподвижно. Смотреть в глаза с вертикальными зрачками было тяжело и даже холодно, но я твердо решила выглядеть достойно, пусть даже и в такой откровенно плачевной ситуации.

— Рас-сказывай, кто такая! — неожиданно велел правитель, не сводя с меня внимательного, словно гипнотизирующего взгляда. — Как и зачем к нам попала?

— А я почем знаю? — Пожать плечами не получилось, поэтому я подпрыгнула, демонстрируя возмущение. От удивления испуг прошел сам собой, мысли об осторожности тоже испарились. — Можешь, конечно, мне не верить, но, сколько здесь нахожусь, столько задаю себе этот же вопрос. Может, ты что-нибудь подскажешь? Наставишь, так сказать, на путь истинный?

— Обязательно! — Он нехорошо ухмыльнулся, поднялся со скамейки и приблизился. — Не лги мне, иначе я тебя с-съем! Прямо с-сейчас-с!

Паника быстро вскипятила мозг, но, вместо того, чтобы удариться в слезы или грохнуться в обморок от страха, я заорала в полный голос:

— Подавишься, канарейка облезлая! Сколько раз тебе повторять! И не свисти тут на меня! Денег не будет! Говорю же, что не помню, кто я и почему нахожусь тут рядом с тобой! По мне, так твою рожу лучше вообще никогда не видеть! Ты же просто кошмар ходячий!

— От тебя с-слиш-шком много ш-шума, — скучно заключил собеседник, внимательно выслушав мои вопли. — Лучш-ше я тебя с-съем. Какая-никакая, а польза.

— Я и говорю — урод моральный! — слабо вякнула я.

Повелитель в очередной раз растянул в ухмылке тонкие губы и бесшумно опал к моим ногам грудой желтых тряпок, служивших ему одеждой, а мгновение спустя на полу свилась в кольца большая черная змея.

Застыв в оцепенении и моментально покрывшись противным липким потом, я расширенными от ужаса глазами наблюдала, как мерзкая, довольно толстая тварь медленно поднимается с пола. Наконец плоская треугольная голова поравнялась с моей, а холодные бледно-желтые глаза с вертикальными зрачками заглянули прямо в душу. Змея была огромной: длина черного чешуйчатого тела втрое превышала человеческий рост.

Вот и смерть пришла… — С мрачной безысходностью осознала я. — Сейчас эта гадина проглотит меня и не подавится.

Словно читая мысли, змея раскрыла пасть. Тускло блеснули клыки, а затем по моему лицу прошелся раздвоенный, на удивление теплый язык. Обреченно вздохнув, я закрыла глаза, предпочитая не видеть того, что произойдет дальше, а затем почувствовала, что мое тело крепко обвивают тугие кольца. Ноги оторвались от земли, а в стянутую грудь почти перестал поступать воздух. Быть раздавленной — довольно сомнительное удовольствие. Дышать удавалось с огромным трудом. Быстро наступило головокружение, и я почти перестала ощущать собственное тело. Осталась только боль от жутких тисков. Глаза раскрылись сами собой.

Буквально в миллиметрах от своего лица я увидела огромную раскрытую пасть… И, не желая безропотно умирать во славу ненасытного желудка пресмыкающейся твари, вцепилась зубами в ближайшую часть чешуйчатого тела, тугим кольцом обхватившую мою шею. В то же мгновение давление исчезло, а я, лишившись опоры, повалилась кулем на пол, в очередной раз приложившись многострадальным затылком.

Черт! Ну когда же меня перестанут ронять!