Ольга Куно - Капризная принцесса

— Да ладно, не боись, сделаем, чего уж там. Трудно мне, что ли? Моё дело чтоб кто не надо внутрь не вошёл, а кто из терема выходит, мне знать необязательно. Пускай идёт, чего там. Коли, как ты говоришь, не красавица, чего мне на неё пялиться? А только мой тебе совет, — добавил стражник, вновь покосившись на принцессу, — в следующий раз ищи себе девку посговорчивее, и чтобы папаша у неё был похилее. Так оно проще будет. — Он на прощание подмигнул трубочисту и нарочито отвернулся, якобы проверяя ружьё.

— Спасибо тебе, добрый человек! — воскликнул трубочист. — Мы мигом!

— Давай-давай-давай, — прошептал он принцессе, хватая её за руку. — Идём, быстрее. Голову опусти пониже, смотри только под ноги.

Они быстро проскочили мимо стражника, старательно глядящего в сторону, и, оказавшись за воротами, поспешили прочь, стремясь уйти как можно дальше от терема.

— А о чём это ты говорил со стражником? — спросила принцесса, когда тот уже никак не мог их услышать.

— Ммм…Да как тебе сказать…Так, ни о чём. Мы просто поговорили по-мужски, и он согласился помочь.

Он думал, что выкрутился.

— Поговорили по-мужски — это значит о выпивке и о бабах? — вздохнула принцесса.

— Ну…можно сказать и так.

Между тем царский терем оставался всё дальше и дальше за спиной, а впереди тёмным лесом маячила неизвестность.

День обещал быть тёплым. Солнце, хоть и не успело подняться слишком уж высоко, уже припекало, и многочисленные подсолнухи, через поле которых как раз проходили двое путников, радостно поднимали взоры навстречу светилу. Маленькие суетливые птахи деловито щебетали и то и дело сновали туда-сюда, в то время как птицы покрупнее степенно и с достоинством кружили в вышине.

Принцесса и трубочист провели ночь в небольшой лиственной рощице. Они остановились на ночлег где-то через час пути, когда от терема их уже отделяло порядочное расстояние, а продолжили путь вскоре после рассвета. Спала принцесса на удивление хорошо, особенно по сравнению с предыдущей ночью. И это несмотря на то, что мягкую постель с кучей перин сменили два шерстяных одеяла — одно было постелено на твёрдую землю, другое укрывало сверху. Физическая и эмоциональная усталось, накопившаяся за день, а также свежий воздух, на котором, как известно, хорошо спится, сделали своё дело.

— Ну вот, ещё два дня, и доберёмся до Новоцелительского, — заметил трубочист. — Лишь бы погода не испортилась.

Принцесса кивнула, с восхищением глядя на окружавшие их цветы. В таком месте и при такой погоде думать о будущем как-то не хотелось, но трубочист словно нарочно пытался вернуть её к реальности.

— А тебе зачем в монстырь? К целительному источнику, или родственницу повидать? Или, может, мудрого совета спросить?

— Нет, — покачала головой принцесса, — на постриг.

— На постриг??? — опешил трубочист. Секунд десять он шёл молча, словно примиряясь с этой информацией, а затем спросил: — А зачем?

— Ну что за глупый вопрос? — рассердилась принцесса, как часто сердятся спрашиваемые, когда не знают ответа. — Многие уходят в монастырь. Зачем они это делают?

— Я и не знаю, — честно ответил юноша. — Я бы не ушёл. Ну, наверное, уходят потому, что чувствуют, что их призвание — служить Богу, — заметил он. — А некоторые просто потому, что им больше некуда деваться…то есть от безысходности.

— Ну вот давай считать, что и я от безысходности, — согласилась принцесса. — И больше я это обсуждать не хочу.

— Ну ладно, прости. Я просто подумал, что тебе стриженые волосы не пойдут. — Он решил обратить всё в шутку.

— Так под платком всё одно не видно.

Принцесса огляделась. В окружении этих огромных цветов, тянущихся к яркому и тёплому солнцу, сама идея монастырской жизни с её полутёмными кельями и суровыми правилами казалась какой-то нереальной, фантастической. Впрочем, ещё несколько саженей, и поле подсолнухов останется позади.

— А гарем точно не хочешь завести? — с надеждой поинтересовался трубочист. — Нет? Жаль. Правда, жаль. Ты бы меня, конечно, немного поуговаривала, но я бы в конечном счёте пошёл. Эх, как бы устроиться жить безбедно?.. — Он мечтательно посмотрел на синее небо с редкими вкраплениями облачных мазков. — Слушай, а может, мне посвататься к принцессе?

— К кому???

— Ну к нашей принцессе. Ей же как раз ищут жениха. Говорят, никто до сих пор не приглянулся. И тут такой я!

— Весь в белом и в чёрной саже? — насмешливо поинтересовалась принцесса. — Ну а что, попробуй. Сначала меня проводи, а дальше — пожалуйста. Вот только с чего ты решил, что ты ей подойдёшь?

— А чего, — пожал плечами трубочист, — почему бы и нет? Вот ты много в тереме крутилась, наверняка многих её женихов видела?

— Ну да, почти всех видела.

— Ну и что, чем я хуже них?

Принцесса задумалась. Пожалуй, так сразу и не ответишь…

— Ну что они, намного меня красивше? — подсказал трубочист.

— Да вроде нет, — честно ответила принцесса. — Ну то есть кто как, конечно, но большинство, признаться, так себе. На мой вкус.

— Тогда, может, они ей лучше по годам подходят?

— Нет, не лучше, — она уверенно покачала головой, вспомнив сперва папиного ровесника, а потом и юного принца Гарольда.

— Характер у них лучше? — продолжал трубочист.

— Ну, характер у тебя, прямо скажем, не сахар.

— Так ведь и у принцессы тоже. Она, говорят, девчонка-то с норовом.

— Это есть, — кивнула принцесса, без капли смущения. С норовом, так с норовом, что тут такого? Никто и не говорил, что она должна быть кроткая, как овечка. Не для принцессы такой характер. К тому же была бы она кроткая, уже вышла бы замуж за какого-нибудь плешивого старикашку, а то и вовсе лежала бы с перерезанным горлом в одном из потайных подвалов в замке Синей Бороды. — Нет, тут я соглашусь, твой характер ничем не хуже, чем у женихов, — признала она.

— Ну так в чём же тогда загвоздка?

— А деньги у тебя есть, жених? — насмешливо спросила она. — Земли, скот, слуги?

— А зачем? — беззаботно отозвался трубочист. — Ведь это всё есть у принцессы. С голоду мы с ней не помрём, это точно.

— И то верно, — пробормотала девушка. И нахмурилась. Уж больно складно у него выходило, как будто так оно и надо. Нет, что-то тут не то… Ответ нашёлся довольно быстро. Вообще "что-то не то" находится всегда, стоит только как следует его поискать.

— Видишь ли, тут дело вовсе даже не в деньгах. Штука в том, что ты из простых, а она из благородных. И это будет стоять между вами всегда. Потому что ты ведёшь себя по-другому, мыслишь по-другому, чувствуешь по-другому, понимаешь? Она тебя никогда не поймёт, а ты — её. Вы с ней даже поговорить толком не сможете. Ты скажешь одно, а она подумает совсем другое, и наоборот.

— Понимаю, — кивнул он. — То есть по-простому, как мы с тобой, нам с ней не поболтать.

Принцесса вздрогнула. А ведь и правда. Она только что убеждённо излагала перед ним истину, в которую искренне верила…и которую опровергала самим фактом этого разговора. Девушка вынуждена была признать, что, супротив ожиданий, никакой такой уж страшной пропасти между ними не было. Ну, парень как парень, вот и всё. Ограниченный, конечно, но он ведь мужчина, а что с них взять? Странно.

— В общем, ты, пожалуй, права, — кивнул между тем трубочист. — Ну их, этих принцесс. Об этом даже и песня хорошая есть, слыхала? Про спящую принцессу.

— Вроде бы не припомню. Напой! — попросила принцесса.

Её спустник не стал заставлять себя уговоривать. Тем более что в те времена это было в порядке вещей: песни и байки помогали путникам скоротать дорогу. История про принцессу была такая:

На свете жил прекрасный принц,

Не трус и не повеса.

Любил он больше всех девиц

Прекрасную принцессу.

Увы, царевна не могла

Открыть ему объятья,

Поскольку много лет спала,

Став жертвою заклятья.

Принц сел на верного коня,

Призвал свою удачу,

Скакал три месяца, три дня

И три часа впридачу.

Как провидения гонец,

Преграды и завесы

Он одолел и, наконец,

Поцеловал принцессу.

От продолжительного сна

Красавица очнулась.

"Ах, милый!" — молвила она

И сладко потянулась.

Разорван дьявольский клубок!

…тут девушка зевнула,

Затем легла на правый бок

И тот же час уснула.

Принц в страхе бросился в кровать —

Красивый, юный, статный, -

И стал девицу целовать,

Причём неоднократно.

С таким любая б ожила,

От мёртвой до лягушки,

А эта девушка — спала,

Обняв рукой подушки.

Мораль и выводы ясны.

О юноша, не лгу я:

Коль дева больше ценит сны,