Джек Лондон - Планшетка

— Конечно, от этого все и происходит, — сказал Крис. — Ее норов прошел вместе с ее юностью, но вам пришлось, вероятно, в свое время помучиться с ней.

— Нет, — ответила Льют, — она никогда по-настоящему не капризничала: мне было с ней трудно только тогда, когда я приучала ее проходить в открытые ворота. Она пугалась, когда ворота закрывались за нею. Может быть, это был инстинктивный страх животного перед капканом! Но она храбро справилась с этим и никогда не была злой. Она никогда не брыкалась, не становилась на дыбы — ни разу за всю свою жизнь.

Лошади шли шагом, тяжело дыша; дорога вилась внизу по долине, то тут, то там пересекая ручей. По обеим сторонам тянулись луга; раздавалось монотонное жужжание косилок и резкие крики рабочих, убиравших сено. С западной стороны долины поднимались темные, зеленые холмы. А на востоке все было уже сожжено солнцем и приняло буро-коричневый оттенок.

— Там лето — здесь весна, — сказала Льют, — какая чудесная эта Сономская долина!

Глаза Льют блестели: она любовалась знакомой картиной. Взгляд ее скользил по склонам, где местами горели пурпурные цветы, задерживался на вершинах холмов, окутанных туманом. А там, вдали, среди высоких холмов, покрытых мансанитой, она заметила небольшое пространство с еще не сожженной солнцем ярко-зеленой травой.

— Вы слышали когда-нибудь о тайных пастбищах? — спросила она, все еще не отрывая глаз от зеленой поляны.

Испуганное фырканье заставило ее обернуться и взглянуть на своего спутника. Долли, поднявшись на дыбы, с раздувшимися ноздрями и безумными глазами, яростно била по воздуху передними ногами. Крис наклонился к ее шее, чтобы помешать упасть ей на спину, и в то же время вонзил ей в бока шпоры, стараясь заставить ее опустить передние ноги.

— Что такое, Долли? Что с тобой? — с упреком воскликнула Льют.

Но, к ее удивлению, лошадь вдруг опустила голову и, выгнув спину, сделала высокий прыжок на месте.

— Великолепный прыжок! — воскликнул Крис, но в тот же момент лошадь, точно обезумевшая, сделала второй прыжок, едва не выбросив его из седла.

Льют, испуганная, смотрела на необычайное поведение своей Долли, удивляясь хладнокровию Криса и его умению справляться с лошадью. Он был совершенно спокоен и, по-видимому, даже радовался этому неожиданному приключению. Снова и снова, раз шесть подряд, Долли подпрыгивала в воздух, точно желая во что бы то ни стало сбросить своего седока. Затем она опять поднялась на дыбы и стала бить по воздуху передними ногами. Льют повернула свою лошадь назад, боясь, как бы ее не задела копытами Долли, и в это время поймала ее взгляд.

Глаза лошади, полные дикого безумия, казалось, готовы были выскочить из орбит. Розовый оттенок белков исчез и сменился матово-белым, точно мраморным оттенком. Зрачки сверкали огнем.

В следующий момент из уст Льют вырвался полузадушенный крик испуга: задняя нога лошади была сведена точно судорогой. Дрожа всем телом, лошадь опять пыталась подняться на дыбы и шаталась, как перед падением.

Крис, выбитый из седла, соскочил на шею лошади, стараясь тяжестью своего тела заставить лошадь опуститься на землю. Долли действительно опустила передние ноги, но в следующее мгновение внезапно вытянулась, как стрела, и, закусив удила, понеслась по дороге.

В первый раз Льют испугалась по-настоящему. Она пришпорила Бена и поскакала вслед. Но Бен не мог догнать обезумевшую лошадь. Льют видела, как Долли сделала еще несколько диких прыжков и затем снова, как безумная, понеслась вперед. Там, где дорога делала крутой поворот, она вдруг остановилась как вкопанная. Льют увидела, как Крис вылетел из седла, потеряв равновесие от неожиданного толчка, но все же не упал на землю, и, когда Долли помчалась снова, Льют увидела Криса, схватившегося одной рукой за гриву лошади, а другой за седло. Быстрым движением ему удалось вскочить в седло и схватить поводья.

Но Долли не покорилась ему и бешено летела по склону холма, покрытого бесчисленными степными лилиями. Остатки старых изгородей в глубине долины не были для нее препятствием. Она перескочила через них и исчезла в густом кустарнике. Льют неотступно следовала за ней, подгоняя Бена, и вслед за Долли въехала в кустарник. Она прижалась к шее лошади, чтобы уклониться от ветвей и острых колючек. По звонкому стуку копыт о камни Льют поняла, что Долли скачет по берегу русла горного ручья. Впереди блеснула вода, и она увидела, как Долли, перепрыгнув через ручей, помчалась к группе дубов, о стволы которых она пыталась ударить своего всадника.

Льют видела все это сквозь деревья, но не могла догнать взбесившуюся лошадь: путь загромождали огромные камни. Льют повернула лошадь и увидела, что может сократить расстояние, подъехав с другой стороны кустарника. Ей удалось прискакать первой. В глубине кустарника она слышала тяжелое фырканье и треск ветвей. На поляне появилась Долли и, измученная, вся в пене, упала на колени на мягкую землю, но тотчас же вскочила и бросилась вперед, а затем опять остановилась, дрожа всем телом.

Крис все еще сидел у нее на спине. Его куртка была изорвана в клочья. Руки изранены и исцарапаны, по лицу текла кровь из раны около виска. Хотя Льют умела владеть собой, но теперь она почувствовала головокружение и дурноту.

— Крис, — сказала она тихо, почти шепотом. Затем вздохнула и прибавила: — Какое счастье, что вы невредимы!

— О, со мною все благополучно! — крикнул он, стараясь придать своему голосу бодрость. Его поддерживало нервное возбуждение. Однако реакция наступила немедленно, когда Крис остановил лошадь и спрыгнул на землю. Он пошатнулся и едва не упал. Льют бросилась к нему, желая поддержать его.

— Я знаю, здесь вблизи есть родник, — сказала она.

Они оставили лошадей под деревьями, и Льют повела Криса в чащу к маленькому роднику: из горы вытекала кристально чистая вода.

— А как же вы говорили, что Долли никогда не встает на дыбы, никогда не горячится? — спросил он, когда кровь с лица была смыта и успокоились его нервы и сердце.

— Я поражена, — ответила Льют, — я не могу понять, что произошло. С ней ни разу в жизни не было ничего похожего на сегодняшний припадок. И к тому же все животные вас любят. Значит, причина не в этом. Мы всегда называли Долли «детской лошадью». Я начала ездить на ней маленькой девочкой, и до сегодняшнего дня…

— Ну, сегодня она была чем угодно, но не «детской лошадью», — прервал ее Крис. — Она была настоящим дьяволом. Она старалась ударить меня о деревья, разбить мою голову о камни. Она мчалась в ужасной чаще, через огромные камни, намеренно выбирая самый опасный путь. Вы видели, как она продиралась сквозь кустарники? Видели ее прыжки?

Льют кивнула.

— Но откуда она научилась этим диким прыжкам? — спрашивала в недоумении Льют. — Она никогда не прыгала так, никогда.

Он пожал плечами:

— Может быть, возвращение полузабытого инстинкта… а может быть, какой-нибудь ушиб, укус.

Девушка решительно встала.

— Я пойду осмотрю ее, — сказала она.

Она вернулась к лошадям и тщательно осмотрела Долли, но не нашла ничего подозрительного. Она осмотрела копыта, ноги, голову, рот, все тело. Сняла седло и тщательно искала следы укуса змеи или оставшееся жало пчелы или мухи, но не нашла ничего.

— Очевидно, это было что-то чисто субъективное, что-то в самой лошади, — сказал Крис.

— Наваждение, — пошутила Льют.

Они посмеялись над этой мыслью: оба были детьми двадцатого столетия, с ясным умом, и предрассудки, конечно, были смешны им.

— Злой дух, — засмеялся Крис. — Но что же я совершил злого и за что я должен быть наказан?

— Вы слишком много думаете о себе, сэр, — сказала Льют. — Все зло в Долли. Очевидно, ей что-то привиделось, а вы подвернулись случайно. Точно так же в это время могли оказаться на ее спине я, тетя Милдред или еще кто-нибудь.

Продолжая разговаривать, она подошла к лошади и стала укорачивать стремена.

— Что вы делаете? — спросил Крис.

— Я поеду на Долли.

— Нет, вы этого не сделаете, — проговорил он. — Это было бы плохим воспитанием для лошади. Я непременно должен поехать на ней.

Но теперь это была слабая и покорная лошадь. После перенесенного припадка бешенства она покорно подчинялась седоку, время от времени нервно вздрагивая.

— Я чувствую себя совершенно разбитой и хочу только книжку стихов и гамак, — сказала Льют, когда они приехали в лагерь.

Это был летний лагерь, раскинутый уставшими от городской жизни людьми среди высоких хвойных деревьев, через которые яркое летнее солнце бросало золотые лучи. Вдали от главного лагеря стояли палатка-кухня и палатки для прислуги, а между ними большая столовая под открытым небом. Это была площадка, окруженная высокими деревьями, листья которых задумчиво шептали о чем-то.

— Бедная Долли, она совсем больна, — сказала Льют вечером, после того как она и Крис еще раз осмотрели лошадь. — Но вы, к счастью, не получили серьезных повреждений, Крис. И этого уже достаточно для одной маленькой женщины, чтобы быть благодарной судьбе. Я думала, что знаю, но в действительности узнала только сегодня, как много вы значите для меня.