Илья Щукин - Животные

— Думаешь, управишься с дробовиком? — сказал Стенхэйд.

— Если дашь мне возможность.

— Не советую, приятель. У них есть пара неплохих винтовок.

— А у нас есть Басолуза.

— Не высовывайтесь! — предупредил нас Варан.

— Мы так и будем стоять? — спросил Дакота.

— Учитесь терпеть. Мы не мясо для забоя.

Я меняла магазины через каждые десять выстрелов. Патронов пять впустую точно улетело. Ветролов зарядил ракетницу, напевая: "Я хотел бы взорвать наши грезы!".

Взрыв разметал очередную толпу.

— Это чересчур легко! — закричал он. — Здесь точно какой-то подвох!

— У меня кончаются магазины! — я зарядила четвертую обойму. — Эй, вы там, прикройте нас горячим!

Прекрасно находиться в бою. Особенно если знаешь, что за этот бой светят неплохие наличные. Я лучше убила бы лишний десяток, чем прочитала научную энциклопедию. Книги отнимают много времени.

Гром закончился. Настала очередь молнии. Варан, Стенхэйд, Курган, Дакота — они переступили груды руин и зашагали навстречу закату.

— Штурмуем по центру! — заревел Варан.

Я слышала, как хаотично плевались карабины скотов. Большинство пуль не достигало нас, а другие возвращались рикошетами. Мне было интересно, насколько сильна их меткость, а потом я поняла, что эти ублюдки неважные стрелки. Рикошеты и промахи. Все, что мы получили взамен.

— Крошите ублюдков! — голосил Варан. — Не давайте им время для ответного огня!

Дакота, Варан и Стенхэйд пулеметчики. Обыкновенно они всегда идут передовыми, а Курган идет с ними, имея нехилое прикрытие. Меньше чем за минуту они скосили ближайшую линию скотов и подняли такую пыль, что на мгновение я перестала их видеть. Ветролов выстрелил третий раз. Затем он вскочил и, спускаясь кучи обломков, позвал меня криком:

— Давай, детка! Поддержим остальных!

— Война и секс — лучшие развлечения! — воскликнула я.

И понеслась вслед за ним. Он худой выносливый сукин сын. Я не поспевала за ним, несмотря на его железо, и никогда не спорила с тем, что самцы прытче самок. Мы догнали остальных, когда скоты, вооружившись холодным, выдвинулись вперед. Похоже, это было их последнее усилие. Самцы сбросили пулеметы. Железо вряд ли кто заберет в разгар такой заварухи.

Мы выступили на арену смерти. Тут каждый имел свободу действий. Никаких законов и никаких правил. Есть две стены, и одна из них должна непременно рухнуть. Мы делали это десятки раз. Клыки против клыков. Когти против когтей. Зов инстинктов приказал нам убивать. С каждой минутой мы оживляли пустошь, украшая ее красками смерти. Художник, рисующий пейзаж, сказал бы наверняка: "Гении крови! Такой пейзаж потянет на миллион!" Скоты падали вокруг нас и больше не поднимались. Потеряв три дня, мы уложили всех, кто был способен сопротивляться.

Курган разрядил дробовик для безнадежных. Шесть милосердных жестов.

Покрытый потом, Варан стоял среди трупов, отирая кулаки от крови. У него были на редкость мощные руки. Помимо ласки моего тела, он отлично ими убивал. Раньше мы шутили, что внутри Варана стальной каркас.

— И это все? — спросил Ветролов.

Дакота стоял неподалеку. Он смотрел на разорванные тела, лежавшие в глубине земляного лога.

— Я не завидую этим беднягам.

— Все дело в трупах, Дакота! Больше трупов, больше денег!

— Тебе смешно? Лично мне — нет.

— Эй, перестань обижаться!

— Прекратите треп и пересчитайте покойников, — приказал Варан. — И еще соберите оружие, которое можно будет продать.

— Будем сбывать пушки Оружейнику? — спросил Курган.

— Ты знаешь других покупателей?

— Я пересчитаю трупы. — сказал Дакота.

Он считал тела вслух.

— Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят… — говорил он, прохаживаясь вокруг нас.

Тела, лежавшие в ложбине, он мог бы пересчитать, не спускаясь на дно оврага, но почему-то спустился. Я поняла это, когда всмотрелась в кучу тел. Одно из них все еще шевелилось.

— Проклятый Боже, — сказала я. — Там ведь остался живой.

— Сто двадцать три, сто двадцать четыре, сто двадцать пять…

Дакота опустился над раненым. Он лежал на хребте, испачканный кровью, и едва дышал.

— Проклятье, — прохрипел самец. — Вы хорошо нас подловили.

— Ты — сто двадцать шестой… Осколок?

— Несколько… адская боль.

— Ателье… что там у вас?

— Кое-какие деньги в погребе под швейным станком. Глоток воды за несколько тысяч. Дай-ка мне хлебнуть.

Дакота приложил свою флягу к его губам. Он сделал несколько глотков, а затем, поперхнувшись, сплюнул воду себе на грудь, облизав кровавые губы. Дакота отпил сразу после него.

— Сколько за нас дадут?

— Двести за каждого.

— Двести за каждого? — раненый засмеялся. — Неужели мы стоим так дешево?

— Прости, не я вас оценивал.

— Помолись за меня.

Сказав это, раненый умер. Дакота закрыл ему веки и поднялся.

— Сколько там, Дакота?! — крикнул Варан.

— Сто двадцать шесть!

— Сто двадцать шесть! — воскликнул Ветролов. — А теперь умножьте это на двести!

— Не знаю, сколько из этого выйдет, — сказал Стенхэйд. — Но мне кажется, это будет кругленькая сумма!

— Это точно! — Курган пнул мертвое тело.

— Не издевайся над мертвыми. — сказал Дакота, выбравшись наверх. — Мертвым полагается покой.

— К черту мертвых, Дакота! Нас ждут приличные деньги!

Я сдерживала слезы, зная, что если заплачу, меня никто не пожалеет. Сто лет назад — пожалуйста, но сейчас — никогда. От моих гримас мои шрамы делались отчетливыми, однако я не стыдилась их. Теперь самка со шрамами перестала быть особенным созданием. Нынешняя самка обладала инстинктами и репродуктивной способностью. Не нужно было знаний химии, физики и биологии.

Пожалуй, за исключением арифметики. Мы с радостью считали наличные.

Самцы собрали тридцать единиц оружия. Это число они себе могли позволить. Остальное припрятали в укромном месте до худших времен. Варан приблизительно оценил железо на сорок тысяч.

— Господи Боже, — говорил Дакота. — Прими усопших в царство свое…

— Дакота, дьявол тебя дери! — взорвался Ветролов. — Перестань пороть эту дрянь!

— Лучше проверь ателье. Под станком тайник в погребе.

Я поставила винтовку и обернулась.

Руины Решера были схвачены огнем заката. Таким сильным, что казалось, они и вправду полыхали.

В ателье под швейным станком действительно оказался тайник. А вот про сюрприз, спрятанный в нем, раненый умолчал. Может, просто забыл, находясь при смерти, хотя при смерти обычно все вспоминают, а тут будто память вышибло. Ветролов вот-вот бы на воздух взлетел, только Дакота вовремя ловушку учуял. В одиночку обезвредил хитроумную хреновину. В саперный отряд — хоть сегодня. В тайнике денег оказалось немного — двенадцать тысяч, а еще были кое-какие документы. Особой роли бумажки не сыграли — мы ими подтерли задницы.

Бросая руины Решера, мы не захоронили ублюдков. Это не входило в договор, заключенный нами с Оружейником. Нашей целью было смертоубийство, однако никак не погребение. Часа три прошло, и мы вернулись в Кармад. Здесь нас, по сути, не интересовал никто, кроме одного ублюдка — Оружейник. Конечно, ублюдком его считали только мы. В отличие от Господа мы не ведали, сколько дерьма и лакомства он натворил, однако смело шагали к нему с чувством сделанного долга. Нам нужно было забрать награду.

Этой ночью было душно как в парилке, и тихо как в гробу. Факелы на домах пережаривали без того прокаленный воздух. Оружейник построил свою лавку на дальней окраине Кармада. Ему казалось почему-то, что так его лачуга привлекала больше внимания. Он точно был умалишенным, раз не знал, что окраина магнитом стягивала всестороннюю нечисть.

Суки, которых мы истребили, сумели вынюхать, чем занимался Оружейник, а однажды ночью с теплым визитом нагрянули в его логово. Он наблюдал в постели сладкий сон, полизывая киски голых самок. И наверняка бы погиб, если бы не его любимая подружка. В ее котелок бес мочу пустил, вот она и поперлась в туалет среди ночи. Ладно еще нужду справить, так нет — ноги побрить ей вздумалось. Только до бедра дошла, и вдруг услышала грохот выбиваемых рам, схватила пистолет, лежавший на унитазе, и начала стрелять, куда сердце подскажет, восклицая: "Господи, я ведь не умею стрелять!" Для разогрева минометная граната протаранила крышу, не оставив и следа на Оружейнике. Избавившись от грез, он был вынужден проснуться и принять меры по защите своего гнезда.

Он достал из-под кровати дробовик и ранил двоих. Кургана недаром очаровала эта история. Остальные восемь скрылись. Оружейник долго изрыгал проклятия в их адрес. Его самка наделала шуму и выбила оконное стекло. Один из раненых скончался через полчаса, запачкав кровью дорогой ковер. У второго Оружейник узнал все, когда затащил его в пороховой подвал, и отрезал три пальца правой конечности. Тогда-то он и узнал, что стая скотов укрывается в близлежащих руинах, то бишь в Решере, до которого усиленным шагом — пара часов ходьбы. Когда оружейник спросил о численности группировки, раненый отправился в небесный мир.