Знамение. Вторжение (СИ) - Ильясов Тимур

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я просыпаюсь, будто от грубого толчка. Словно некто с грозным рыком пнул меня по ноге, а потом сразу же исчез, стоило мне открыть глаза. Мне кажется, что прошло не больше минуты, как я заснул. Однако судя по стрелкам на наручных часах, время — начало седьмого вечера. Это означает то, что я был в отключке почти пять часов.

Первые секунды после пробуждения я пытаюсь определить где нахожусь, и как я тут оказался. Лежащий на диване. В причудливой полукруглой комнате с вытянутыми окнами и миниатюрной кухней. В неудобной позе, с затекшими плечом и шеей. Но чуть позже, воспоминания о пережитом кошмарном дне срываются на меня, будто ушат с ледяной водой после жаркой сауны, разом смывая сонную негу и заставив тело и разум снова включиться в режим боевой тревоги. Яркими, обрывистыми, наполненными болезненно-эмоциональными вспышками, память напоминает о недавно произошедших событиях, словно стремительно перелистывает перед глазами страницы жуткого фантастического комикса.

Взгляд упирается в пакеты и банки с продуктами, выставленные мною ранее на столе, а после переходит на приборную панель, где я, перед тем как уснуть, смог найти указатель запаса питьевой воды. И это окончательно сбрасывает меня на «грешную землю», напомнив о жестокой реальности, которая окружает нас на этой яхте.

Дети спят рядом. В тишине каюты я могу расслышать их сипящее дыхание, сквозь забитые соплями носики. Они вольготно раскинули ручки и ножки по сторонам, заняв всю ширину дивана. Их крохотные лица умиротворены, освещенные все еще ярким светом сияющего через иллюминаторы солнца. Я оглядываюсь в поисках супруги. Однако не нахожу её. Видимо, предполагаю я, она успела проснуться раньше меня и находится сейчас где-то на палубе или в одной из кают.

От мысли, что супруга могла наткнуться на четвертую каюту, где находится заточенный мутант, моё тело простреливает нервным импульсом, будто от удара электрического тока. И я вскакиваю с места, принимаясь за поиски жены, которой не отказывается ни в одной из коридоров. Также я не нахожу её на корме. Пройдя по правой стороне палубы к носу, я, наконец, нахожу ее, сидящей на плоской длинной перекладине, закрепленной между концами двух бортов яхты-катамарана, на самом переднем краю лодки.

Она сняла с себя брюки и ботинки, которые аккуратной пирамидкой стояли рядом на палубе, оставшись лишь в измазанной грязью бежевой водолазке и видавших виды трусах. Ее живот выпирает сквозь водолазку. И к своему счастью, водолазка скрывает синяки, которые остались на животе после злоключений прошедшего утра. Её растрёпанные каштановые волосы раскинуты по плечам и колышутся в такт порывам теплого морского бриза.

— Что ты там делаешь? Поплавать решила, что ли? — ворчливо обращаюсь к супруге я, готовя фразы для поучительной тирады о том, что прыгать с носа лодки в море в ее положении небезопасно, и если приспичило освежиться, то следует воспользоваться ступеньками, плавно ведущими к воде, оборудованными на корме.

Она же не оборачивается на меня. И продолжает неподвижно сидеть на перекладине, свесив ноги вниз, вцепившись пальцами одной руки в звенья натянутой позади нее сетки, тем самым удерживая себя в неустойчивом равновесии, а ладонь другой руки держа на торчащем шаром животе.

Когда заготовленные слова наставления были уже готовы сорваться с моих губ, то я вдруг осознаю, что супруга ведет себя странно. Она по натуре осторожна и неуверенно держится на воде, тем более никогда не ныряет. И в обычной ситуации никогда не позволила бы себе усесться на самом краю яхты, свесив ноги вниз. Еще я замечаю, как напряжена ее спина, и что голова её нехарактерно втянута в плечи.

— Тут нырять опасно… Зачем ты сидишь здесь? Пойдем внутрь? Ты уже ела? — сыплю вопросами я, тогда как супруга продолжает меня игнорировать и всё смотрит вниз, на волнующуюся плавными волнами поверхность воды перед носом яхты.

Осторожно, боясь вспугнуть и спровоцировать неосторожный прыжок, я касаюсь ее плеча, от чего она нервно вздрагивает.

— Он не шевелится…, - едва слышно, наконец отзывается супруга, все также не поднимая на меня лицо.

Немедленно поняв о чем идет речь и «считав» эмоциональное состояние супруги, я закусываю язык, старательно подыскивая правильные слова, которые смогут поддержать супругу и помочь преодолеть мучающие её переживания.

— Он не шевелится! — вдруг громко всхлипывает она, повернув на меня свое мокрое от слез, искаженное гримасой испытываемой душевной боли лицо.

— Может он просто спит. Ему же… ему же… н-н-надо спать, правда? — неожиданно заикаясь от растерянности, бормочу первые попавшиеся в голову глупости я.

— Спит?!! — истерично вскрикивает она, утрамбовав в этом коротком выкрике неимоверную концентрацию скорби и отчаянья, перед которой меркнут любые мои слова утешения, отсылающие к логике и разуму.

— Ну правда же…? — бормочу я, при этом готовясь к тому, чтобы броситься к супруге и безопасно повалить ее назад, на растянутое сетчатое полотно позади неё, предотвратив тем самым губительный прыжок в воду.

— Я так не могу. Прости! Я люблю вас. Береги детей! — вдруг бросает она в меня короткими фразами и тут же одним рывком сбрасывает себя в воду.

Опешив, я стою и наблюдаю, как тело супруги падает ногами вперед в прозрачную, искрящуюся синевой толщу воды, которая почти без всплесков, с хлопком развёрстывается под ней, в момент поглотив с головой. Очнувшись через несколько мгновений, я суетливо сбрасываю с ног ботинки и, не снимая футболку и брюки, ныряю вслед за женой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я просыпаюсь, будто от грубого толчка. Словно некто с грозным рыком пнул меня по ноге, а потом сразу же исчез, стоило мне открыть глаза. Мне кажется, что прошло не больше минуты, как я заснул. Однако судя по стрелкам на наручных часах, время — начало седьмого вечера. Это означает то, что я был в отключке почти пять часов.

Первые секунды после пробуждения я пытаюсь определить где нахожусь, и как я тут оказался. Лежащий на диване. В причудливой полукруглой комнате с вытянутыми окнами и миниатюрной кухней. В неудобной позе, с затекшими плечом и шеей. Но чуть позже, воспоминания о пережитом кошмарном дне срываются на меня, будто ушат с ледяной водой после жаркой сауны, разом смывая сонную негу и заставив тело и разум снова включиться в режим боевой тревоги. Яркими, обрывистыми, наполненными болезненно-эмоциональными вспышками, память напоминает о недавно произошедших событиях, словно стремительно перелистывает перед глазами страницы жуткого фантастического комикса.

Взгляд упирается в пакеты и банки с продуктами, выставленные мною ранее на столе, а после переходит на приборную панель, где я, перед тем как уснуть, смог найти указатель запаса питьевой воды. И это окончательно сбрасывает меня на «грешную землю», напомнив о жестокой реальности, которая окружает нас на этой яхте.

Дети спят рядом. В тишине каюты я могу расслышать их сипящее дыхание, сквозь забитые соплями носики. Они вольготно раскинули ручки и ножки по сторонам, заняв всю ширину дивана. Их крохотные лица умиротворены, освещенные все еще ярким светом сияющего через иллюминаторы солнца. Я оглядываюсь в поисках супруги. Однако не нахожу её. Видимо, предполагаю я, она успела проснуться раньше меня и находится сейчас где-то на палубе или в одной из кают.

От мысли, что супруга могла наткнуться на четвертую каюту, где находится заточенный мутант, моё тело простреливает нервным импульсом, будто от удара электрического тока. И я вскакиваю с места, принимаясь за поиски жены, которой не отказывается ни в одной из коридоров. Также я не нахожу её на корме. Пройдя по правой стороне палубы к носу, я, наконец, нахожу ее, сидящей на плоской длинной перекладине, закрепленной между концами двух бортов яхты-катамарана, на самом переднем краю лодки.