Теперь они мясом наружу (СИ) - "R. Renton"

Поставив голову в бутылке прямо перед собой, мы приступили к допросу:

— Ну давай! Говори, где твоя нычка лежит?

Насупленный Молот оглядел нас из-под надвинутых на глаза бровей. Но, недовольно покривившись, всё-таки процедил сквозь зубы:

— В разных местах... Смотря где щас окажемся, когда выйдем...

Я тщательно подобрал слова и щёлкнул кнопкой:

— Индикатор... Назови ближайший населённый пункт... К тому месту, где мы выйдем из полосы... Если продолжим идти по текущему маршруту...

На зелёном экране появилась незнакомая надпись.

— А, блин! — Разочарованно воскликнула Алиса. — Чё ж теперь, все деревни подряд перечислять, которые тут рядом?

— Нет... — Я вновь повернулся к старику в бутылке и щёлкнул кнопкой устройства. — Скажи ты, рядом с чем находятся твои разные варианты... Те, которые где-нибудь недалеко от Балашихи...

— Ну... — Говорящая голова продолжала хмуриться. — В застройке прятать не вариант... Там в первую очередь всякие чайки начнут каждый закуток перепахивать.

— Тогда назови хоть какие-нибудь приметы. — Нетерпеливо перебила его Алиса. — Не просто же так в лесу? Дорога, там... Или пост гаишный... Достопримечательность?

Задумчиво пожевав губами, старик побегал глазами из стороны в сторону. И всё-таки выдал пару примет:

— Ну вот, например, рядом с Щёлкой... На восток от канала есть дендрарий. Там ещё лабиринт из кустов.

Я кивнул, подтверждая, что это место мне знакомо.

— Или если в другой стороне выйдем... То рядом с МКАДом конюшня была. «Соловьиная роща».

— Теперь скажи, что там нас не ждёт засада.

— Да откуда я знаю?! — Возмутился Молот. — Я ж тебе об том и говорю, дурёха! Может там уже был этот... Из шарманки! Или просто кто-то прописался, раз моих пацанов теперь на районе — раз-два и обчёлся.

Задав мысленный вопрос, я увидел зелёный экран и привлёк внимание Алисы, которая снова начала перепалку со стариком.

— Чего?! — Девушка отвлеклась от взаимных претензий и посмотрела на подсунутый на экран. — И что это значит?

— Это значит, что он и правда не знает... — Индикатор равнодушно озвучил мой вывод. — И точно не ведёт нас в ловушку специально...

— Ну наконец-то... — Проворчала говорящая голова. — Хоть у тебя мозги на месте, молчун...

— Ты слышь!.. — Снова вспыхнула Алиса. Но, прикоснувшись к её руке, я заставил её взглянуть на себя. И, приподняв брови, посмотрел со значением.

— Ладно... — Смутившись, девушка всё-таки осознала то, что зря подозревала старика в потенциальной подставе. И коротко глянув на бутыль с головой, опять спрятала взгляд. — Извини...

Говорящая голова издала звук, похожий на тяжёлый вздох. Но всё-таки после этого беззаботно улыбнулась:

— Да брось, Алиска, не куксись. Я ж понимаю... — Подмигнув девушке, когда она всё-таки подняла на него виноватый взгляд, Молот продолжал улыбаться. — В общем, и там и там кроме тушняка и минералки ещё цинки с пятёрками для твоего «калаша». И обрезы под двенадцатый. Тоже с патронами. — Старик глянул в мою сторону. — Давай, гражданин дознаватель, надевай меня обратно и пошли быстрее. Правда ведь жалко будет такой куш упустить. А так — хоть за вас порадуюсь...

Остаток пути индикатор поводил нас ещё минут двадцать назад и вперёд среди неотличимых друг от друга лесных чащоб. Стрелка постоянно разворачивалась на сто восемьдесят градусов, как только мы проходили всего метров сто. И у меня уже появилось подозрение о том, что он мог как-то испортиться, когда мы вдруг вышли через какой-то редкий орешник на край бетонного русла пересохшего канала. И в этот самый момент на экране приборчика вместо стрелки появилась какая-то короткая, но незнакомая надпись.

— Мы пришли... — Я задал индикатору вопрос, но Алиса, видимо, подумала, что это утверждение свершившегося факта:

— Ага! Я помню, мы тут шли вчера! Только по другому берегу — вон там. — Вытянув вперёд руку, девушка даже радостно запрыгала на месте руку. — Помню эту иву большую!

Тем временем на экранчике загорелся знакомый положительный ответ. И я тут же сам почувствовал, что мы и в самом деле покинули пределы широкой полосы, окружавшей комплекс зданий «Роскосмоса». Может, дело было в том, что солнце взошло уже достаточно высоко, но сейчас к миру словно вернулись краски. Золотая и багровая листва осеннего леса больше не казалась какой-то серой и совсем уж пожухлой. В лысеющих кронах зашумел ветер и влажные лесные ароматы тоже будто бы немного усилились.

Вот только птиц по-прежнему было не слышно. Ни одной, кроме громко стрекочущей сороки — где-то там, на другом берегу с раскидистой ивой.

Услышав этот стрёкот, Алиса вдруг резко перестала радостно улыбаться. И тут же потянула меня за рукав вниз и в сторону, за ближайшие заросли дикой смородины.

Когда я присел рядом с ней, она оглянулась. И, заметив мой вопросительный взгляд, проговорила в полголоса, указывая на противоположный берег:

— Сорока — единственная птица, которая орёт, если видит хищника или человека. Все остальные замолкают. — Вглядываясь в заросли на другом берегу, она шёпотом добавила. — Или если идёт мемоид...

Одновременно мы покосились на её рюкзак. Баз с любопытством высунул наружу свои усы, чтобы узнать, почему вдруг так затрясло. Но присутствия гостей он сейчас точно не ощущал.

— Да может собака какая... — Предположил из-за спины старик. — Мы тут летом их, конечно, порядком перебили. Одичали же совсем, хуже волков... Но может гастролёры какие с области приканали...

Алиса хотела не то заставить его соблюдать тишину, не то поспорить с версией про собак. Но успела только повернуться к рюкзаку, прежде чем на другом берегу громко затрещали сучья.

Длинные ивовые ветки резко раскинулись в разные стороны, и на край канала выбежала растрёпанная женщина. Коротко стриженные тёмные волосы, конечно, могли смутить. Но явно не мужская фигура не оставляла никаких сомнений.

Слишком поздно заметив резкий обрыв, она вскрикнула и с разбега рухнула вниз на высохшую тину, едва успев подставить руки.

Даже отсюда было видно, что на лице и руках у неё крупные свежие ушибы и кровоподтёки. Слишком лёгкая для такой погоды светлая футболка тоже была немного заляпана красным. А штанов вообще не было — только чёрные спортивные трусы-шортики. Голые босые ноги тоже были покрыты царапинами. На коленках — крупные ссадины.

Простонав от боли после падения, женщина часто и прерывисто задышала и немедленно снова вскочила на ноги. Растирая по лицу невольные слёзы, она оскалилась и упрямо зашлёпала по пыльному бетону в нашу сторону, сильно хромая на одну ногу.

На противоположном берегу, в перерывах между сорочьей истерикой, снова послышался хруст хвороста — сразу в нескольких местах. И кажется, какие-то грубые, но неразборчивые окрики.

— Сюда! Сюда!!! — Наплевав на все предосторожности, Алиса немедленно выскочила из укрытия, привлекая внимание отчаянной женщины. И, подскочив к бетонному краю, тут же присела и протянула ей руку. — Держитесь!

Я выскочил следом за ней и тоже присел рядом, протягивая вперёд свободную руку. А за моей спиной говорящая голова проворчала что-то вроде «Ничему вас жизнь не учит...»

Услышав крики, женщина подняла затравленный взгляд и испуганно замерла на месте. Но когда заглянула нам в глаза, отчаяние на побитом лице сменилось робкой надеждой. И, нерешительно шагнув ближе, она выпрямилась и протянула пораненные руки нам навстречу.

Как вдруг её взгляд упал на индикатор — в той моей руке, которой я опирался на край канала.

Вскрикнув, она широко раскрыла глаза от ужаса. И, замотав головой, попятилась и оступилась, всё время продолжая прерывисто причитать:

— Нет-нет-нет-нет-нет... Пожалуйста... Только не это... Только не это... Пожалуйста...

— Не бойтесь! Мы хотим вам помочь! — Алиса немедленно спрыгнула вниз с бетонного бортика и шагнула в сторону перепуганной женщины. — За вами гонятся?