Татьяна Живова - Дети Зоны: альтернативная история

А вот людей она боялась. Особенно в самые первые месяцы жизни среди них.

Правда, со временем Ксана привыкла к людям и научилась побеждать свой страх перед ними. А ещё позже, видя, что они не помышляют обидеть её, и вовсе осмелела. Среди сталкерской братии у неё появились знакомые и даже друзья. В Деревне Новичков очень пригодились её знания и умения травницы, и вскоре приёмную дочку Жабы знал в Зоне чуть ли не каждый пятый охотник за хабаром. Сталкеры и люди из группировок всё чаще обращались к ней за врачебной помощью, и многим новичкам странно было наблюдать, как солидные, грубоватые мужики в такие вот моменты беспрекословно слушаются маленькую худенькую девочку и изо всех сил стараются при ней не выражаться.

Жабу, правда, иногда беспокоила эта популярность его приёмыша среди сталкеров. Почти с самых первых недель её пребывания в Деревне Новичков он заметил, что рядом со вполне объясняемой диковатостью и стеснительностью в его девочке уживается потрясающая, просто нереальная доверчивость и наивность. Особенно это проявлялось в те моменты, когда кому-то нужна была её помощь. Робкий и неловкий Детёныш тогда на глазах преображался в маленькую добрую фею, с распахнутой едва ли не настежь душой спешащую на помощь.

Время шло, Ксана взрослела, но оставалась всё такой же — по-детски наивной и доверчивой. Со временем Жабе стало ясно, что за время неприкаянной дикой жизни среди мутантов она либо серьёзно отстала в умственном развитии от сверстников — либо такой и родилась. И это тоже доставляло ему немало переживаний. Мало ли в Зоне мерзавцев, которые не посмотрят, кто перед ними, которым обмануть или обидеть столь доверчивое и открытое существо — за удовольствие?

Беспокойства добавляли и некоторые повадки Детёныша. Ещё в те дни, когда они только-только познакомились, Панас обратил на это внимание. К примеру, в опасные или требующие максимальной сосредоточенности моменты, девочка припадала к земле, раскачиваясь и принюхиваясь, словно охотящийся снорк. И в разговорах упорно продолжала считать себя снорком. Огромного труда стоило Жабе убедить её не демонстрировать людям своих «талантов»!

— Если люди узнают, что ты была в стае снорков, они убьют тебя — предупредил он. — Или отвезут в очень нехорошее место, где станут изучать. Разберут по косточкам… тебе это надо?

Такой довод Детёныша убедил, и с тех пор она старалась всячески следить за своим поведением. И снорком называть себя перестала. И со временем превратилась во вполне обычную — с точки зрения окружающих — девочку.

Но тем не менее людей — точнее, довольно многого из того, что они совершали — она бояться не перестала.

Ксана так и не смогла понять и смириться с тем, что убивать можно не только ради еды или защиты своих детёнышей, охотничьих угодий или добычи — как это делали звери и порождения Зоны. Ради выгоды, наживы, удовольствия, развлечения, мести, просто так…

Как это делали люди.

Тёмная Долина в очередной раз оправдывала своё название. Серые тучи клубились над заброшенными постройками, с неба сеял мелкий нудный дождик из тех вредных дождей, которые словно не могут для себя решить — прекратиться им совсем или перерасти во что-то более существенное.

Трое сидели на полуразбитых бетонных плитах, оставшихся от какого-то здания и потерянно, бездумно смотрели в дождь. Они будто не замечали, как вкрадчивая влага всё сильнее пропитывает их пятнисто-серые комбинезоны, копится в волосах, стекает по лицам. Лица всех троих были измученными, осунувшимися и отрешёнными, в глазах застыли растерянность и непонимание. Время от времени странная гримаса искажала то одно, то другое лицо, словно человека терзала изнутри какая-то боль.

Рядом с каждым из этой странной троицы лежало их личное оружие — хорошее, мощное и видно, что привычное их рукам. Но теперь эти руки были бессильно опущены.

Дождь всё сеял и сеял.

Один из «пятнистых» пошевелился. Окинул взглядом товарищей, посмотрел вокруг.

— Идти надо… — медленно проговорил он.

— Куда? — после паузы обронил один из товарищей. Голос его был таким же тусклым и невыразительным.

— Не знаю. Куда-нибудь. К людям…

— Так они нас и ждали… — мрачно хмыкнул собеседник.

Третий их товарищ вообще молчал. Он сидел, сгорбившись и уронив голову на руки. Весь вид его говорил о том, как же ему худо.

— А деваться-то куда? — буркнул первый. Несмотря на то, что выглядел он таким же потерянным, как и его товарищи, что-то выдавало в нём вожака.

Остальные промолчали.

Неожиданно в соседнем — полуразбитом, как все местные постройки, ангарчике хрустнула бетонная крошка под чьей-то осторожной ногой. В пустом дверном проёме мелькнула щуплая человеческая фигурка в простой брезентовой одежде.

Люди мгновенно потянулись за оружием, но было в их движениях что-то от сломанных кукол-автоматов — вроде и похоже, да не то же. Вожак поднял ладонь, призывая товарищей к спокойствию. Глаза его несколько оживились.

— Эй, сталкер! — негромко позвал он. — Подойди к нам… Пожалуйста!

Тот, кто прятался в доме, затих. А потом оттуда послышался неожиданный для этих мест юный и звонкий голосок:

— А вы стрелять не будете?

На лице вожака отразилась слабая эмоция — он недоумённо приподнял бровь, озадаченный этим голосом.

— Мальчишка там, что ли?.. — пробормотал он, вглядываясь в темноту дома. — Не будем, не бойся. — добавил он громче. — Выйди, прошу тебя.

Зашуршали лёгкие и осторожные шаги, из темноты внутри дома выступил некто, одетый как сталкер-новичок — в потрёпанные джинсы, брезентовую куртку и — неожиданно — со школьным рюкзачком за спиной вместо нормального туристского, с какими ходили сталкеры. Пришелец был невысок, щуплого телосложения, лицо его пряталось в тени от надвинутого капюшона.

Оружия при нём не наблюдалось. Вообще никакого, и трое «пятнистых» один за другим недоумённо опустили автоматы.

— Надо же, в Зону уже и пацаны ходят?.. — в голосе вожака прорезалось некоторое удивление. — Мальчик, а ты не боишься ходить по Зоне без оружия?

— Я не мальчик. — «сталкер-новичок» откинул капюшон, и взглядам озадаченных мужчин предстало миловидное личико девочки-подростка лет тринадцати-четырнадцати и сколотая узлом пушистая коса цвета ореховой скорлупы. — Меня Ксаной зовут. Живу я тут. А вы… — девочка смахнула с ресниц капли дождя и пригляделась к одежде (изрядно грязной, промокшей и потерявшей изначальный цвет) и снаряжению людей. Глаза её удивлённо и испуганно расширились.

— Серые… Стражи… — запинаясь, проговорила она и качнулась обратно под защиту стен. — Монолит…

— Не бойся, девочка! — поспешно сказал вожак и отложил оружие. — И пожалуйста, не убегай! Мы… нам помощь нужна. Помоги нам!

Девочка замерла. Осторожно высунулась из-за края стены и внимательнее вгляделась во всех троих.

— Странно… — сказала она. — Вы одеты, как монолитовцы, но говорите и ведёте себя как обычные люди… Почему?

— Мы больше не монолитовцы. Что-то случилось, и Зов кончился. Это было как… вспышка… — вожак болезненно поморщился и коснулся виска; несколько капель скатилось с мокрых прядей волос по его пальцам. — Ещё недавно мы знали, кто мы и для чего здесь. Всё было ясно и чётко. А теперь… Теперь всё, чем мы жили до этого, оказалось пустышкой. Мороком, наведённым чьим-то недобрым разумом. Несколько лет жизни — как в тумане. Почти никаких воспоминаний, кроме… безумной ярости, фанатичной ненависти и смертей. Много смертей… — вожак поднял глаза на девочку. — Мне кажется, вокруг нас всё пропитано этой ненавистью… Все, кого мы встречали на своём пути, после того, как порвалась Связь, тут же начинали стрелять в нас. Несколько наших товарищей были убиты. И отовсюду шла ненависть…

Ксана внимательно вгляделась в исхудавшие небритые лица монолитовцев. Её поразило выражение их глаз. Растерянность, недоумение, безнадёжность и отчаяние людей, потерявших смысл жизни и цель, помогавшую существовать. От её взгляда не укрылось и то, как они себя вели.

Нет, определённо что-то случилось, и эти трое действительно вышли из под власти Зова! И, что важно — они не врали ей. Невозможно врать с такими глазами!

— Далеко же вы ушли от своих мест… — покачала она головой и уже не опасаясь, приблизилась к ним.

Когда она подошла, бывшие монолитовцы ощутили какой-то странный… фон, словно исходивший от самой девочки. Покоем и умиротворением веяло от неё. Захотелось уткнуться ей в плечо и, словно ребёнку в материнских объятиях, забыть обо всех бедах и опасностях. И в тоже время захотелось обогреть, защитить саму эту девчушку — такую маленькую, хрупкую и беззащитную в этом безумном и жестоком мире Зоны.