Вадим Панов - Нянька Сатана

— Я предпочитаю термин «робот», — скромно заметил Сатана.

— Как тебе угодно.

Несколько секунд мужчины переглядывались — все трое, — после чего Майор отодвинул опустевшую тарелку и протянул:

— Десять тысяч радиотабл… В обычном случае такой груз хорошо охраняют.

— В обычном случае такой груз вообще не перевозят по Зандру, — заметил старик. — Но тут приключилась занятная история.

— Кто-то хочет, чтобы его ограбили?

— Примерно так. — Пауза. — Дальше слушать будете?

Курага не предлагал им заключить сделку, а осведомлялся насчёт платёжеспособности и свободного времени. И был правильно понят.

— У нас есть три тысячи, и мы готовы послушать подробности, — кивнул Майор.

— Рассказывай, — добавил Сатана и залпом допил пиво.

— Почему ты не сказал: «Вводи данные»? — хихикнул старик.

— Потому что я робот, а не персонаж старинного фильма.

— Как ты с этим живёшь? — Этот вопрос был адресован Майору.

— Привык, — пожал плечами Яша. — Так что за дело?

Курага понизил голос:

— Вы слышали о ДылдаСити?

— Это центр соседней области. Мы собирались проехать через него.

— ДылдаСити — большой город, больше Тулена, и заправляет в нём Борис Бухнер, которого называют…

— Дюком, — перебил старика Фредди.

Но тот не обиделся.

— Верно — Дюк. Они с падишахом Кеннеди много воевали между собой, потому что если вы посмотрите на карту, то увидите, что Плоские Камни и герцогство Бухнер — это, по сути, одна географически ограниченная со всех сторон территория, у которой, по идее, должен быть один хозяин. И каждый из них считает, что этим хозяином должен стать он.

— Иеремия планирует захватить ДылдаСити? — прищурился Майор.

— И наоборот, — улыбнулся Курага.

— Чем ему сейчас плохо?

— Хочется больше.

— Будет война? — угрюмо осведомился Сатана.

— Или ты предлагаешь нам разведку?

— Я что, похож на армейского вербовщика? — Вот теперь старик сделал вид, что обиделся.

— Кто знает, чем ты сейчас промышляешь.

— Бери пример с нечеловека: молчи и слушай.

— Я — робот.

— Извини.

— Продолжай.

По сторонам мужчины не озирались, не показывали, что их беспокоит возможное подслушивание, и выглядели, как старые знакомцы, встретившиеся после долгой разлуки: улыбки, шутки… Однако говорили они тихо, только друг для друга.

— Проблема в том, что ДылдаСити, да и всё герцогство прекрасно защищены, — поведал Курага. — Даже если армия Кеннеди быстро и без потерь доберётся до городской черты, она надолго там застрянет, и восточные соседи падишаха Иеремии обязательно попробуют взять Тулен. Поэтому Кеннеди разработал хитрый план. — Очередная улыбка. — Прямо как в старые добрые времена…

— Подкупил генералов Дюка? — предположил Майор.

— Нет, — покачал головой старик. — Иеремия договорился с падальщиками ДылдаСити и собирается учинить в столице Бориса восстание. Начнутся уличные бои, Бухнер введёт в город войска, понесёт серьезные потери, и тогда падишах вторгнется в герцогство, рывком достигнет ДылдаСити и поддержит падл.

— Если об этом знаешь ты, знает и Дюк, — заметил Яша. — Я слышал о Бухнере: умом не блещет, но нюх на неприятности у него звериный.

— И жестокий он, как цепной «баскервиль», — поддержал напарника Сатана.

Однако тон друзей показал наводчику, что интерес к сделке у них не пропал — они просто уточняли подробности.

— Может, Борис и знает, — не стал спорить Курага. — Но для нас это не важно.

— А что для нас важно?

— Для нас важно то, что Кеннеди кормит своих наёмников, восстание — дело недешёвое, и примерно раз в месяц забрасывает в ДылдаСити по десять тысяч радиотабл на оружие и подкуп. Учитывая обстоятельства, курьер из Тулена едет тайно и с небольшой охраной, однако трогать его не надо — не хочу, чтобы Иеремия подумал, что утечка информации здесь…

И Сатана, и Майор с пониманием отнеслись к желанию Кураги прикрыть столь ценного информатора.

— Падальщики заберут контейнер километрах в тридцати от ДылдаСити, и за жалкие три тысячи радиотабл вы можете прямо здесь и сейчас узнать время, место и код вскрытия контейнера. — Старик внимательно оглядел задумавшихся друзей: — Что скажете?

Чем измеряется талант?

Успехом? Удачей? Завистью коллег? Или просто — завистью, которая туманом стелется вокруг, отравляя воздух и саму жизнь. Наблюдателями, готовыми вынести на всеобщее обсуждение любую твою оплошность? Перетряхнуть грязное бельё? Прошипеть в спину ругательство или распустить оскорбительные слухи?

Или же талант — это радость?

Умение наслаждаться каждым днем, каждой секундой. Умение заниматься любимым делом так, чтобы душа раскрылась и пела. Умение жить на полную катушку и твёрдо знать, что время уходит не зря.

Талант — это желание работать, когда получается, а если не получается, талант учит чувствовать не ярость или злость, а радость и азарт: ведь если не получается, то становится ещё интереснее! Каждая загадка — упоительна. Каждая вызывает всплеск эмоций. Каждая хороша. Талант любит преодолевать трудности и умеет не замечать такие препятствия, которые иному покажутся непреодолимыми.

Он требует самоотдачи, но способен завести так высоко, как не снилось даже птицам.

А Лаура была талантлива. И радовалась каждому мгновению жизни.

В двадцать девять лет — ведущий вирусолог транснациональной фармакологической корпорации, одной из трёх мощнейших фирм, поделивших планетарный рынок. И при этом — высочайший авторитет в научном мире, на чьи редкие лекции ломятся доктора наук. В двадцать девять лет — уже.

Академики говорят о ней с восхищением, научные журналы выстраиваются в очередь за нечастыми статьями, готовы перегрызть друг другу горло за них. Нобелевская премия — в двадцать семь. Не за «совокупность заслуг за последние сорок лет», как это практиковалось всё предыдущее столетие, а за конкретный прорыв в вирусологии. Заслуженно.

К двадцати девяти годам Лаура достигла вершины профессии и продолжила уверенное движение вперёд.

Талант и пытливый ум не позволили остановиться и почить на лаврах.

Научный центр в горах. Практически — собственный. Неограниченные расходы на исследования. Корпорация и государство содержали её центр на паях: корпорации требовались проекты, обеспечивающие прибыль, государство подкидывало задачки в интересах военных, и то и другое Лаура решала с лёгкостью. Исполняла годовой план за пару-тройку месяцев, а затем переключалась на те исследования, которые считала интересными.

Её никто не контролировал.

Она всегда получала всё, что хотела.

Она была талантлива.

Она была счастлива.

Время Света ударило по всей цивилизации, уничтожив людей, поселения, промышленность, сам мир, в конце концов, и, разумеется, коммуникации.

Сеть легла, а те обрывки, что существуют сейчас, ни по возможностям, ни по охвату не являются даже бледной тенью той мощной паутины, которая опутывала планету раньше. Погиб транспорт, дороги, обычные и железные, порты и аэропорты — рухнуло всё. Континенты и даже части одной страны оказались разъединёнными. Сто километров превратились в непреодолимое препятствие. Тысяча — в фантастическую цель.

На какое-то время вообще всё замерло — весь мир, — и каждый выживал, как мог, не особенно беспокоясь даже о том, что творится в соседних областях, однако постепенно люди вновь потянулись друг к другу. Видимо, по привычке. Не желая сидеть на месте.

Начала развиваться торговля, поскольку натуральное хозяйство не закрывало потребности, а организовать производство всего на свете в границах разорённых областей не получалось. Сначала робко потянулись единичные машины топтунов, затем появились первые бронекараваны, запыхтели паровозы Железных Берцев, поплыли вооружённые корабли, в трюмах которых боеприпасы соседствовали с товарами — Время Света погубило многое, но не жажду наживы.

Однако авиатранспорт до сих пор оставался редкой птицей. Вертолёты, самолёты и коптеры пережили Время Света и даже начали производиться в крупнейших современных государствах, но их количество оставалось мизерным. Позволить себе летать могли далеко не все, но гостья герцога Бориса Бухнера, Дюка, могущественного повелителя ДылдаСити и окрестностей, входила в эту крайне узкую группу.

И умела произвести впечатление.

Ровно в назначенное время — встречающие едва-едва успели подойти к вертолётной площадке — послышался рёв двигателей, и из-за низких осенних туч вынырнул белый, как единорог, конвертоплан. И не простой, а ДДЛА — дальний десантный, который местные обитатели могли видеть разве что в старых фильмах. Мощный, стремительный, вызывающе красивый и прекрасно вооружённый.