Виталий Саух - Город. Книга 1 (СИ)

— Вам что-нибудь подсказать? Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Спасибо, ничего не нужно, — чуть дрогнувши голосом, заверил его Павел.

— Ну, тогда я оставлю вас на пару минут, а сам отлучусь в анатомический зал и повидаюсь с вашим покойником, возможно, мне удастся найти при нём кое-какие документы, удостоверяющие личность: паспорт, водительское удостоверение, пропуск, всё что угодно, хоть пластиковую карточку — любой из этих документов сгодится. Если при покойном был сотовый, то личность определить будет так же просто.

И Александр Юрьевич оставил молодого доктора наедине со злополучным диагнозом.

Санитар уже вкатил тело несчастного в небольшой продолговатый зал. Затем легко перекинул покойного с носилок из скорой помощи на передвижной столик патологоанатома.

К этому времени в анатомический зал уже подоспел Александр Юрьевич. Откинув с лица покойного простыню, он замер, простоял так несколько секунд, а затем развернулся и быстро вышел.

Павел сделавший пометки во всех графах, кроме одной, замер в томительном раздумье.

— «Причиной смерти, несомненно, послужила остановка сердца, — размышлял он про себя, — но что же могло вызвать его остановку?»

На этот вопрос он сейчас не был в состоянии ответить, но если бы он узнал действительную причину смерти, то это наверняка не принесло бы ему желаемого морального облегчения.

В этот миг, прервав его размышления, в кабинет вошёл старый патологоанатом.

— Так, когда вы говорите, он скончался? — сразу же с порога поинтересовался Александр Юрьевич своим громогласным голосом.

— Минут пятнадцать назад не больше, — растеряно отозвался Павел удивлённый таким напором.

— Да что вы мне здесь рассказываете, — возмутился патологоанатом, — Вы сами на него взгляните — на лицо все признаки недельного разложения.

Павел, на ослабевших ногах, не шёл — плыл, словно тяжелое мутное облако, вслед за старым патологоанатомом, который усомнился в правильности диагноза своего молодого коллеги, по коридорам, которых не ощущал и не видел.

И действительно, взглянув на покойного, Павел, в этот миг, усомнился в своём рассудке: на каталке лежало бледно восковое тело с неестественно желтушной кожей, сквозь которую просвечивалась могильная чернота.

Все признаки говорили о том, что это человек мёртв уже много дней.

— Но ведь он был жив, когда мы его суда везли, — немного потерянно, нечётко произнёс Павел, словно оправдываясь перед школьным учителем за урок, которого не выучил.

— Да взгляните сами, — внезапно нашёлся Павел и несколько раз согнул в локте холодную руку покойника, — даже трупной окоченелости ещё не наблюдается.

В этот момент безвольная кисть сомкнулась на его запястье.

— Что?! Этого не может быть? — не поверил своим глазам Павел.

— «Неужели он ошибся и пациент всё это время был жив?»- спросил он себя, отказываясь верить в происходящее.

Но уже в следующий миг его мысли были очень далеко от этого. На передний план вышло одно единственное желание — спасти свою жизнь.

В этом жутком истошном вопле Пётр Сергеевич не сразу узнал голос Павла, но в этом отчаянном крике, было столько боли и страха, что ещё до конца сознательно не осознавая того, что же на самом деле могло произойти в недрах мрачного скорбного здания, ноги водителя сами несли его на выручку тому несчастному, который попал в беду.

Стремглав вбежав в помещение, Пётр Сергеевич замер в центре большого зала уставленного каталками, на которых штабелями лежали неподвижные мертвые тела. Однако именно одно из них сейчас яростно боролось с его напарником Павлом. И это был как раз тот самый пострадавший, которого они подобрали в районе Кир городка.

Но ведь он был мёртв. Действительно мёртв!

Теперь же он яростно, как обезумевший дикий зверь рвал предплечье Павла зубами. Белый рукав его халата стремительно темнел от тёмной густой крови неудержимым потоком, хлеставшим из порванных зубами вен.

Ужасающая по своей нереальности, недопустимости картина в одно мгновение сковала тело и разум пожилого водителя. Всё что он мог сейчас сделать, это ошеломленно и беспомощно взирать на то, как безумец безжалостно терзает тело Павла.

Александр Юрьевич тоже испытывал глубочайший страх, но в отличие от ошеломленного Петра Сергеевича, первым нашёл в себе силы действовать. Он попытался оторвать того, кого ещё минуту назад все считали мёртвым от тела Павла. Но взбесившийся «мертвец» был настолько увлечён этим процессом, что, казалось, вовсе не обращал внимания на Александра Юрьевича. По крайней мере, он отреагировал на его попытки освободить парня не больше чем зимний тулуп на атаку бледной моли.

Тогда Александр Юрьевич ребром ладони наотмашь, ударил обезумевшего человека по лицу.

Треск костей носа лишь на долю секунды опередил гулкий стук затылка отброшенного сильнейшим ударом о металл передвижного столика, на который незадолго до этого перенесли это самое злосчастное тело.

В ту же секунду безумец незнакомец отпустил несчастного Павла. Но что-то инстинктивно подсказывало Александру Юрьевичу о том, что этот озверевший психопат в любом случае, ударил бы он его или нет, оставил свою первую жертву для того, чтобы разобраться со следующей.

Забыв о существовании Павла, точно его никогда и не было, безумец, полностью переключил своё внимание на пожилого патологоанатома. Его жуткие расширившиеся до абсолютной черноты глаза без радужной оболочки плотоядно вперились в Александра Юрьевича.

Психопат откинул в сторону Пава и тот, застонав, упал между рядами столов, на которых лежали анатомируемые, а сам легко спрыгнул с высокого столика и устремился на попятившегося к дальней стене патологоанатома.

В этот миг Пётр Сергеевич, наконец, нашёл в себе силы действовать. Он опустился на колени перед распростёртым телом и охватил голову юноши руками.

Он полностью поглощенный отчаянными стараниями помочь молодому доктору вовсе не замечал той безнадежной борьбы, которая происходила между патологоанатомом и их злополучным пациентом.

— Паша! Пашенька, сынок, очнись! — причитал он, пытаясь привести молодого человека в чувства.

Но молодой доктор стремительно умирал прямо у него на руках.

Александр Юрьевич уже наверняка знал то, что должно произойти в следующий миг и когда безумец с воем рванулся на него, он, пытаясь предупредить нападение, ударил нападавшего в солнечное сплетение, вложив в этот удар всю имеющуюся у него силу. Однако всё чего он добился — это отбросил тело нападавшего на пару шагов назад. С тем же самым результатом он мог ударить и в бетонную стену.

А в следующий миг безумец заключил его в ледяные смертельные объятия.

— Да что же это? — причитал Пётр Сергеевич, охватив руками голову мёртвого паренька, безвольно висящую на расслабленной шее, смутно осознавая все те вопли, яростную борьбу, то абсолютное безумие, которое воцарилось вокруг.

Тут по расслабившейся мускулатуре Павла пробежала ощутимая волна, а следом за ней, в руку которой Пётр Сергеевич придерживал голову юноши напротив лица, пришла невыносимая боль от ядовитого укуса.

Всё это время в помещении находился ещё один человек, который, забившись в дальний угол, в глубоком первозданном ужасе наблюдал за происходящим не в силах пошевелить даже пальцем. Но в тот момент, когда в помещении из живых больше никого не осталось и, он один на один предстал перед обезумевшими монстрами, страх предал ему невероятную силу и Константин с воплем непреодолимого ужаса бросился прочь по лабиринтам коридоров к спасительному выходу. Он бежал так, как могут бежать только один раз в жизни — в последний раз…

— Там что-то происходит, — произнёс Петрович, но его старческий голос, дрожащий как туго натянутая струна, сказал гораздо больше, чем могли бы передать эти простые слова.

Содрогаясь от чудовищного внутреннего напряжения, он тревожно вещал о том, что там происходит что-то очень недоброе и то, что за этим последует, без сомнения, не принесёт ничего хорошего.

Уловив в голосе старика зловещее предзнаменование, Денис и Олег Олегович без лишних вопросов поспешили к окну и присоединились к Петровичу.

Шум, доносившийся из морга, был слышен даже отсюда из окна второго этажа кардиологической палаты.

Те пугающие страшные звуки, которые до них долетали, были полны ужаса и невыносимой, адской боли.

Не смотря на то, что в помещении было жарко, кожа Дениса начала стремительно покрываться пупырышками, словно в самый лютый мороз.

— Да что там, чёрт возьми, твориться, — с всё нарастающим ужасом, прошептал он и, обведя испуганным напряжённым взглядом присутствующих, обратил внимание на то, Зенур так и остался лежать в кровати.