Сказки Крестового хутора - Василий Ярославович Ящук

– Мертвым уже не страшно. Да и со мной кот будет, он знаете какой отважный. Правда, Барсик?

– Я очень смелый. Это правда.

Царь, Федор Иванович и кот сидели в просторном обеденном зале. Тяжелая, но не лишенная изящества люстра расположилась под самым потолком. Ее свет рисовал причудливые тени на лицах и морде собравшихся.

– Ну хоть охрану возьмите. Я настаиваю.

– Не нужно, товарищ Царь, устал я от людей, хочется в тишине пройтись, подумать. Ведь сами знаете, есть о чем.

– Знаю, поэтому и переживаю. Вы, кстати, слышали? Жители Крестового хутора все шкафы вынесли за забор. Говорят, они им гробы напоминают. Теперь с южной стороны натуральное кладбище мебели. – Царь улыбнулся. – Не страшно будет?

Федор Иванович почесал лысую голову и ответил:

– Чего же бояться? Мебели, что ли? А если там мыши завелись, то мой кот их мигом прогонит. Правда, Барсик?

– Я очень ловкий. Это правда!

– Ну что же, тогда давайте с вами по делам нашим пробежимся и идите. Глядишь, засветло успеете.

Царь достал позолоченную книжку. Сверяясь с записями, присутствующие стали обсуждать деловые и не очень вопросы.

В ближайшие планы входило:

• Учредить орган мертвого управления.

• Провести образовательную реформу среди безграмотного и малограмотного населения.

• Создать отдел борьбы с коррупцией.

• Проверить дотации для пострадавших во время битвы за Крестовый хутор.

• Восстановить богатырскую академию.

• Доработать программу партии мертвых и сделать публичное объявление об открытии филиала в городе и Крестовом хуторе.

• Создать мастерскую ремесел для мертвых.

• Построить газодобывающий завод рядом с хутором у болот.

• Провести амнистию.

И сотня других дел. Некоторые, правда, пересматривались не первую неделю, но от этого не теряли своей важности.

Сегодня был особенный день, потому что Федор Иванович решил взять первые выходные и отправиться в хутор. Во-первых, увидеть Валентину Ивановну, во-вторых, обсудить с мертвыми политическую программу и законы, перед тем как выступить по радио и на площади.

Совещание прошло быстро и наполнило Федора Ивановича и кота Барсика уверенностью в том, что все было не зря.

Уже в самых дверях Царь обратился к пенсионеру:

– Федор Иванович, а вам случайно черви на пути не попадались? Такие беленькие?

«Сказать правду? Все-таки не зря спрашивает. Но это точно отложит наш поход. Давно ведь хотел семью Дружка спровадить, но все руки не доходили, да и они что-то присмирели», – подумал Федор Иванович. Жгло его грудь желание соврать, чтобы поскорее увидеть милое лицо Валентины Ивановны. Но разве маленькая ложь не приводит к большому обману? Или личная жизнь Царя касаться не должна?

Вслух же пенсионер произнес:

– А что? Дело государственной важности? – и улыбнулся.

– Ладно вам, идите. Но к этому вопросу нужно будет вернуться. У нас тут эпидемия начинается.

«Эпидемия? Тогда точно пора избавиться, но как-то культурно. Все-таки Дружок тоже герой и вступился за нас знатно», – продолжил размышлять пенсионер, выходя из царских палат.

К удивлению старика и кота, никакой тайной охраны за ними послано не было. Или она очень хорошо пряталась, потому что прогулка по темнеющим улицам города шпионов не выявила, а вот поклонников обнаружила. Несколько бородатых мужчин и толстых баб жадно жали руку пенсионера и гладили кота.

– Вот, Барсик! Обрели мы с тобой славу немалую. Осталось народ не подвести, – заговорил Федор Иванович позже, когда товарищи весело шагали по полям в сторону хутора.

– Федор Иванович, вы этого не чурайтесь. Людскую любовь нужно принимать. Ведь если народ кого-то полюбил, то он потом либо ненавидеть начнет, либо убить захочет. Я эту черту человеческую еще при жизни подметил. Вот гладят тебя, холят, лелеют, а стоит пару раз поссать где не велено, поцарапать того, кто слишком навязчиво лезет, – и все, понесут топить в прорубь или на улицу выкинут. Люди!

– Верно. Ишь ты, ума набрался. Скучал я по тебе. Помнишь, как подобрал тебя на улице еще до смерти? Маленький был, неразумный, а сейчас подкованный в политической обстановке кот! – Федор Иванович засмеялся и взял кота на руки.

Никогда еще пенсионер не был так счастлив, никогда его душу не наполняло такое жгучее желание жить, такая космическая энергия. После смерти обрести все сразу – любовь, уважение, признание – и, самое главное, менять чужую жизнь к лучшему – не это ли настоящее счастье?

– Знаешь, Барсик, а ведь я сейчас по-настоящему счастлив. Наверно, третий раз в жизни так. Первый – когда война закончилась. Второй – когда сын родился. И вот третий.

– Прекрасно вас понимаю. Даже рад. Смотрите, вон и шкафы, о которых Царь рассказывал.

Все поле было утыкано старой покосившейся мебелью. Валентина Ивановна писала в одном из писем, что с предложением выступил Вмятыш, потому что настаивал, что от шкафов ничего хорошего ждать не следует. Странное, конечно, было предложение, но мертвый люд поддержал. Как писала Валентина Ивановна, «скорее по душевному порыву что-то поменять и сломать, чем из твердой необходимости».

– Действительно как кладбище! Даже дрожь берет! – произнес пенсионер.

На счастье старика упала тень воспоминаний. Давно минувшие времена, когда он, еще молодой боец, штурмовал оккупированный город и улицы были полны утвари, одежды и тел.

– Фу ты! Надеюсь, хоть в шкафу Царя сегодня никого нет!

Барсик не ответил. Закрыв глаза, он прижался к хозяину и думал о чем-то своем, далеком.

Когда парочка прошла мимо большого шкафа, вытащенного из склепа Кости Смертного, дверца открылась и из нее вышла Аленушка с огненной лейкой в руках.

– Простите меня, Федор Иванович! Но так надо! – надрывным голосом прокричала девушка и нажала на курок.

Огненная струя охватила старика и кота. Пенсионер успел развернуться и замахал руками, в эту же минуту новый поток огня вылетел из оружия. Федор Иванович ринулся на журналистку, но та успела спрятаться в шкаф и исчезнуть. Горящий пенсионер дернул дверцу на себя, но не увидел ничего, кроме пустого старого деревянного пространства. Пламя охватило шкаф. Федор Иванович побежал к горящему Барсику.

– Вот сука! Держись! Дотянем. Тут же болота везде.

Пенсионер горел, но бежал. Бежал, пока не лопнули сухожилия. Тогда он стал ползти. Пламя ползло вслед за Федором Ивановичем, пока не обездвижило его полностью.

Федор Иванович и Барсик лежали рядом. Оба изрядно обгоревшие. Морда кота представляла собой череп, покрытый засохшей коркой из шерсти и кусков кожи. Глаза лопнули и растеклись.

Хорошо, что пенсионер этого не видел.