Сергей Лукьяненко - Свобода мечтать

— Ну что еще? — спросила Маруся с экрана.

— Почему ты мне не сказал… — Денис энергично взмахнул руками. — Да ты что? Две недели с ней через «Доппеля» общаешься? Мог мне сказать?

— А тебе-то что? — спросил я, глядя в экран.

В левом нижнем углу мигнула крошечная, в один пиксель, точка. Если не приглядываться и не ждать — никогда не заметишь.

А из приоткрытой двери Денисовой комнаты слабо пискнуло.

— Понятно, — сказал я, глядя на Марусю.

— Андрюха, ну откуда я знал, что ты ей звонишь? — Денис картинно поднял руки к небу. — Я-то с ней на следующий день в том же кафе встретился! А для всех незнакомых абонентов у Маши стоит «Доппель» с профилем «Поматросила и бросила».

— У Маруси, — поправил я.

— У Маши. Она не любит, когда ее Марусей называют.

— Понятно, — сказал я. — Извини, что побеспокоил.

— Андрей, ну ты сам виноват, пропал куда-то! — крикнул Денис вслед.

Но я уже сбегал вниз по лестнице. Закрылся в крохотной комнатке общежития. Сел на кровать. Посмотрел на экран.

— Ты же понимаешь, что все это не по-настоящему, — сказала Маруся. Никакая не Маша, а Маруся.

Под ней мигнула крошечная точка.

Телефон пискнул.

— Да, но у нас нет другого настоящего, — ответил мой двойник.

Маруся на экране помолчала. Будто вслушиваясь во что-то.

— Я расстроена. Очень сильно. Получилось некрасиво и неудобно. И твой друг очень расстроен.

— Тут уже ничего не поделать, — вздохнул я на экране.

— И сожалению, — сказала Маруся. Нахмурилась. — Ты знаешь, нам действительно придется расстаться. Маша… она меня стирает.

— Я догадывался, что этим кончится, — прошептал я на экране. — Я знал… Но я тоже. Я сейчас сотру себя. Не хочу без тебя.

— Уверен? — спросил я, настоящий я, у своего телефона. И мой программный двойник на миг замер, будто случилось невозможное, он услышал мой голос и понял вопрос.

В этот миг половина экрана погасла.

Маруся исчезла.

И мой двойник на экране кивнул.

Я провел пальцами по телефону, смахивая иконку со стекла.

— Вы уверены? — спросил телефон. — Это постоянно используемая вами программа.

Я-другой снова кивнул.

— Уверен, — сказал я. И «Доппельгангер» исчез с моего телефона.

Бросив телефон на кровать, я лег рядом, глядя в потолок. В голове было пусто и холодно. Я две недели наблюдал, как одна программа — напоминающая меня, крутит роман с другой программой — напоминающей Машу.

А все это время, выходит, программы на самом деле влюблялись друг в друга? В какую-то отпущенную им программную меру… Чушь, ерунда, фантастика… но что если в недрах серверов, чья вычислительная мощность давно уже перешла все доступные границы, на самом деле зародилась странная электронная жизнь?

Да нет же. Ерунда.

Шутки программистов. Приколы и розыгрыши.

Телефон зазвонил, и я поднял трубку.

Это была Маша. Настоящая. Очень смущенная.

— Андрей, извини, пожалуйста. Так неудобно получилось. Я не собиралась тебя обижать, у меня программа стояла, чтобы фильтровать звонки. Если кто-то не настаивал сразу на свидании, общался интересно… ну, тогда я через несколько дней сама с ним начинала разговаривать.

— Понятно, — сказал я. — Да ничего страшного не случилось.

— Но тут я познакомилась с Диней, и мы… Ты правда не обижаешься?

— Да ничуть. Смешно получилось, правда? Две программы друг друга дурачили!

Маша подозрительно посмотрела на меня. Неуверенно кивнула.

— Наверное… Смешно, да! Слушай, а ты вовсе не такой бука! И нормально говоришь по телефону, Диня на тебя наговаривал! Мы завтра в кино собрались, хочешь вместе?

— Я подумаю, — сказал я уклончиво. — Подумал. Родители на дачу звали, не смогу. Да ладно тебе, Маша, все в порядке!

Симпатичная рыжая девушка еще мгновение недоверчиво смотрела на меня. Потом расслабилась.

— Тогда пока! И… я рада, что ты вроде как вылечился!

Я встряхнул телефон, сбрасывая звонок. Сказал:

— Ничего я не вылечился…

Это с Машей я мог преспокойно разговаривать. Маша была симпатичной и чужой девушкой, к которой у меня не было никаких чувств.

А с Марусей бы — не смог.

Но ни Маше, ни Денису знать об этом было совершенно не обязательно.

Звонок мобильного айкома разбудил его в семь утра.

Тянуться к тумбочке было лень, и Савва пробормотал сполусонья:

— Ответь!

Его новомодный гаджет связи, оформленный под браслет с часами, выполнявший и множество других функций — от показа времени до выхода в Сеть через вай-фай, послушно выдул из кругляша часов призрачный пузырь объемного экрана с изображением абонента. Звонил Кеша — Иннокентий Рудницкий, друг детства, с которым Савва просидел вместе за одной партой в школе три года.

— Пора вставать, — заявил он жизнерадостно; вихрастый, в квадратных, на пол-лица, очках, он был похож на абитуриента математического вуза, хотя на самом деле закончил МИФИ, а точнее — НИЯУ, как теперь назывался институт — научно-исследовательский ядерный университет — семь лет назад и в настоящее время работал в Сколково — руководил лабораторией перспективных радиотехнических систем. Кроме того, Кеша в качестве хобби создавал теорию «фундаментального моделирования всего сущего», будучи уверенным в том, что при достаточной вычислительной мощности современных компьютеров можно смоделировать не только любой физический процесс, но и Вселенную. При этом он утверждал, что человечество живет именно в такой Метавселенной — смоделированной в каком-то «божеском» суперкомпьютере, и собирался в скором времени не только доказать правильность своих выводов, но и связаться с создателями «модели».

— Сегодня воскресенье, — простонал Савва, которому пришлось лечь в третьем часу ночи после встречи с Наденькой, молодой сотрудницей Управления, выпускницей Юракадемии; их роман начался недавно, однако Савва почти потерял голову и готов был «броситься в петлю», как образно выразился замначальника Управления полковник Старшинин по прозвищу Старшина.

— Я тебя ненадолго отвлеку, — не обратил внимания на тон приятеля Кеша. — Помнишь, я дал тебе перстень?

— Ну?

— Он с тобой?

Савва с трудом вспомнил, о чем идет речь.

Иннокентий давно собирался создать УМС — устройство мгновенной связи, опираясь на теорию упругой квантованной среды, и даже пытался доказать начальству перспективность разработки, но тему в план лаборатории не поставили, слишком много у нее оказалось недоброжелателей и скептиков, и Кеша занялся УМСом самостоятельно. Перстень, о котором он напомнил школьному другу, был «индикатором вакуумных осцилляций», по-простому — маячком, отзывающимся на запуск УМСа световой вспышкой. Кеша дал его Савве месяц назад и вот решил проверить, не забыл ли майор (Савва служил в Управлении военной контрразведки следователем по особо важным делам, связанным с научными разработками) о подарке.