Хольм ван Зайчик - Дело жадного варвара

В половине третьего, когда надо было уже решаться на что-то, а Жанна не знала, как себя вести, и Богдан, увлекшись, плел о том, как тяжело было разобраться с кассационной жалобой относительно национальной принадлежности одного уникального по личной красоте и родословному списку галицийского оленя, и лишь он, Богдан, после двухмесячных изысканий сумел эту проблему решить по справедливости – Фирузе, поглаживая живот, тяжело поднялась из-за стола.

— Устала я нынче, — с немного деланным безразличием сообщила она. Нельзя сказать, чтобы ее совсем уж не трогало то, чему суждено было вот-вот произойти. Очень даже трогало. Но она ведь жена. А не какая-нибудь там. И Жанна – жена, а не какая-нибудь там. — Спать пора. А вы – как душеньке угодно, вина вон еще сколько осталось. Если душа горит – я себе в гостиной постелю… — Она запнулась и, не в силах кривить душой перед близкими людьми, неожиданно для себя добавила: — Только, может, отъезда моего дождетесь?

Повисла долгая пауза. Потом ошеломленная, вспыхнувшая Жанна открыла было рот, желая сказать что-то – и тут вкрадчиво заулюлюкала трубка, лежавшая в кармане ветровки Богдана.

Богдан поднес ее к уху, дал контакт и сказал:

— Да?

У него сразу оказался совсем иной голос. Совсем новый. За весь вечер женщины не слышали такого ни разу. Будто звякнул металл.

— Да?

Через мгновение лицо его стало меняться. Оно вытянулось, побледнело. Взгляд сделался больным. Богдан отключил трубку, медленно положил ее на стол, между вазой с персиками и своим бокалом с недопитым шампанским. Рука чуть дрожала.

— Что творится… — потрясенно пробормотал он севшим голосом. — Что творится, святый Боже…

Женщины боялись хоть слово проронить, хоть вздохнуть. Но Богдан помолчал, а чуть погодя сказал мертво:

— Мне нужно срочно ехать в Управление. Вот сейчас, не медля ни минуты. Совершено святотатство.

Он встал и, пряча от жен глаза, чуть горбясь, ушел к себе в кабинет. Затеплил лампаду перед образом Спаса Ярое Око, преклонил колена – и трижды нараспев прочитав иероглифические благопожелательные надписи, свисавшие по обе стороны иконы, в течение получаса истово молился.

А затем две женщины в осиротело затихшей квартире, встревоженные и опечаленные, остались одни.

Съев цзяоцзы, Баг намеревался еще некоторое время посидеть у Ябан-аги просто из принципа: ну в самом деле, должен же и он когда-то отдыхать! Он даже заказал еще кружку пива и заморскую сигару – и некоторое время задумчиво курил, шаря в сети. В нескольких чатах, которые Баг по привычке посетил, шли довольно оживленные разговоры о происшествии в Патриархии, но поскольку никто ничего определенного не знал, Баг и почерпнуть ничего для себя не смог – разве что несколько потрясающих домыслов, относящихся главным образом к личности Елдай-Бурдай нойона.

Он заглянул в чат Мэй-ли – тут собирались люди, близкие к большой политике, и никогда не встречалось, скажем, нелепо и сдавленно острящих юнцов и юниц, явившихся с единственной целью познакомиться с себе подобными, лучше – противоположного пола. Саму Мэй-ли Баг никогда и в глаза не видел, но испытывал к ней большую симпатию. Девушка – во всяком случае, Баг надеялся, что она и впрямь девушка, а не выдающий себя за девушку девяностолетний недужный преждерожденный или резвящийся шаншу[18] в отставке – была остроумным собеседником, тонко чувствующим партнера, и явно ему симпатизировала; а, кроме того, пару раз Баг получал от нее весьма интересные – сообщенные как бы вскользь, невзначай – и весьма полезные сведения, которые в свое время немало помогли ему. Баг привык к тому, что информация не распространяется просто так, да и Мэй-ли не производила впечатления простой болтушки. И хотя Мэй-ли знала Бага исключительно под именем «Чжучи» (это называлось варварским словом «ник») — иных сведений о себе он просто никому не сообщал, а ходил по сети исключительно используя заметающую всякие следы программку «A25Proxy1500» – Баг не был до конца уверен, что Мэй-ли не подозревает, хотя бы приблизительно, о его роде занятий. Это подсказывал Багу его многолетний опыт.

Но и от Мэй-ли – а она была на боевом посту – Баг не узнал ничего сверх того, что циркулировало в новостных лентах. «А знаешь что, Чжучи, — вдруг сказала Мэй-ли, — мне мнится, пришла пора нам с тобой выпить по бокалу обезжиренного кумыса… ты не находишь?» И поставила целую вереницу компьютерных улыбок, в народе именуемых «смайликами». Баг ощутил некоторое смятение чувств – девушка ему скорее нравилась. Но он проявил сдержанность, попросив подождать с этим дня два или даже три – ибо «благородный муж спешит, никуда не торопясь»; а затем поспешно раскланялся. «Я понимаю», — с улыбкой кинула Мэй-ли ему вслед.

Стало очевидно, что всякая дополнительная информация закрыта для свободного распространения. И Баг юркнул на главный компьютер родной Палаты. Последовательно введя три пароля, он оказался в базе данных, которая поздравила Бага с тем, что он переехал в Австралию (Баг зашел через австралийский адрес), а затем порекомендовала ему в самые сжатые сроки прибыть пред очи начальства и не терзать больше провода. После чего соединение с базой было разорвано.

— Амитофо!.. — выдохнул в раздражении Баг и стукнул кружкой по стойке. Какой изощренный прием! По всему выходило, что визита в Палату сегодня не избежать. Ябан-ага, внутренним нюхом оценив ситуацию, сочувственно ему улыбнулся.

«Три года без отпуска! — в сердцах подумал Баг, пытаясь приглушить уже рождающееся в глубине души буйное веселье предстоящего расследования и, быть может, долгой, изматывающей и увлекательной погони за злоумышленниками. — Ничего, ничего, кабинетные черепахи… Вот найду вам этот крест, а потом уеду на остров Хайнань, к обезьянам, месяца на два – и посмотрим, что вы тогда скажете!..» Однако зародившееся веселье не унималось, и чтобы окончательно его вразумить, Баг, покинув харчевню Ябан-аги, направился не на службу, а в Храм Света Будды, к великому наставнику Баоши-цзы, дабы исполнить духовный долг, а заодно и полюбоваться жасминами. Он так долго ждал встречи. Он был удостоен приглашения. Наконец, ему было о чем спросить великого наставника.

Особенно теперь.

Он опоздал всего на четверть часа; приглашенные, а их оказалось человек десять, были уже в сборе. В заднем храмовом дворе, куда Бага, почтительно блистая бритой головой, провел приближенный к наставнику ученик Да-бянь, царила прелесть неги – полная луна плыла в жемчужных небесах Северной столицы и призрачным светом освещала три пышных куста жасмина, сплошь покрытых белоснежной пеной цветов. Упоительный аромат стоял густым, почти осязаемым облаком, и среди всего этого великолепия, перед жасмином, на маленьком каменном мостике над бурным потоком, имевшим исток свой у искусственной горки и пропадавшим у миниатюрного грота, стоял, сложив руки с четками на великом, как его мудрость, животе, великий наставник Баоши-цзы, облаченный в желтые одежды, и думал о вечности. Неподалеку почтительно застыл Сяо-бянь, второй приближенный ученик наставника.