Павел Комарницкий - День ангела

- Рома, давай! Михалыч высунулся из полуоткрытой дверцы.

- Езжайте!

Михалыч понял. Захлопнул дверцу, и видно было, как чтото вполголоса сказал Эдику. Мотор завелся, УАЗ плавно покатился, отъехал метров на полсотни и встал.

Я вновь смотрел на Ирочку. Сияние глаз. И легкое прикосновение губ чуть щекотное, будто перышком. Как забудешь?

- А зачем забывать?

Улыбка грустная, и в огромных, всепонимающих глазах тоже плавает грусть. Как она не похожа сейчас на ту, утреннюю, смешливо фыркающую над стаканом молока. Уже не Ирочка оперативный сотрудник Иолла, межзвездный агент.

Она уже стояла рядом, и я вдруг почемуто встал на колени. Теперь ее глаза были как раз напротив моих.

- Правда, так удобнее улыбнулась Ирочка. Мою шею обвили горячие ручки с недетски твердыми, настойчивыми пальцами. Сияющие глаза заняли все мое поле зрения, и я ощутил на своих губах горячий, чуть не до крови, поцелуй. Ничего похожего на перышко.

- Извини, не вышло вновь улыбнулась она.

А я небритый, колючий. Вот интересно, возможны ли межпланетные браки? Господи, что за чушь лезет в голову, ведь она все слышит!

Ну и пусть слышит. Ответь! Ответь же!

Она улыбается чуть виновато.

- Но тыто веришь, что я найду гнездо кукушки?

Верю ли я? Да! Да! Ты найдешь, я знаю!

- Спасибо…

Вновь поцелуй долгий, тягучий. Как ей это удается? Ведь у нее такие маленькие губки!

Она смеется. Отходит от меня. Шаг, второй, третий. Вот уже целых шесть шагов.

- Ты хотел видеть, как это делается. Смотри!

Она поворачивается ко мне спиной. С легким шелестом распахиваются огромные крылья. По перьям пробегает волна света, все изображение вдруг начинает будто кипеть, пузыриться. Еще миг, и вместо Ирочки дрожит знойное марево. Затем мощный вздох, меня обдает ветром все. Пусто.

- Прощай… шепчу я.

- До свидания! доносится с высоты.

До свидания? Ну конечно, до свидания! Какой я всетаки олух! До свидания!

- Рома!… Михалыч снова открыл дверцу.

Я повернулся и побежал. Дома меня ждала куча дел, и еще придется разбираться с начальством на предмет прогула.

Но я твердо знаю одно наплевать мне на все психоблокады.

Я тоже найду свое гнездо кукушки.

Ночь на дворе. Теплая июльская ночь. Таких роскошных ночей в нашей средней полосе раздва и обчелся.

Я сидел у настежь распахнутого окна и глядел на переливающуюся огнями ночную Москву. Свет включать не хотелось.

Вот уже полтора месяца, как я вернулся с той рыбалки. Все уладилось, круговерть повседневных дел завихрила и понесла. Но ночами все всплывало.

Сияющая, затягивающая бездна глаз. И легкое прикосновение маленьких губ. Как перышком.

Нет, не так. Твердые, настойчивые пальчики. И поцелуй чуть не до крови.

До свидания…

Первое время я пробовал бороться. Хватит! Мир вокруг прекрасен и удивителен, лето на дворе, девушки в сарафанах и миниюбках. Надо жить, вот что.

Но каждую ночь повторялось одно и то же. Сияющая, затягивающая бездна лазурных глаз. И легкий, как перышко, поцелуй. И твердые, настойчивые пальчики.

Я пробовал разозлиться. Колдунья, воспользовавшаяся своей способностью к гипнозу, сгубила добра молодца на корню. Инопланетный агент, вот она кто. Умный, натасканный агент. Безжалостный и беспощадный.

И понимал уже всю тщету своих жалких усилий. Перед глазами стояла тоненькая девчонка, даже еще не подросток. Только с крыльями.

Злобный инопланетный агент, смешливо фыркающий поверх стакана с молоком. Катающаяся верхом на старом леснике, покуда оба не валятся от хохота. И потемневшие от незаслуженной обиды глаза, закушенная нижняя губка: "Да как вы все могли такое подумать!!!"

Июль уже перевалил за середину, когда я понял мое дело дрянь. Я еще както справлялся со своими служебными обязанностями, но дома все валилось из рук. Я уже не помышлял о плотских удовольствиях. Может быть, будь я человеком семейным, или даже имей я постоянную добрую подругу, я бы выкарабкался. Но я в свои двадцать пять был человеком одиноким так сложилось. И шансов вылезти у меня не было.

Воздух понемногу свежел, ночь перевалила за середину. Как выбираться?

И вдруг я понял совершенно отчетливо не хочу. Не хочу выбираться. Не хочу ничего забывать. Это мое счастье или несчастье, но мое.

Ладно. Как говаривал мой отец, главное ввязаться, а дальше покажет бой.

Хорошо, что с понедельника у меня отпуск. Гора никогда не идет к Магомету, и пора уже Магомету привыкнуть.

До скорого свидания, Ирочка!

С тех пор, как наш славный экипаж покинул заколдованный лес, никто ни словом не обмолвился о невероятном происшествии. Я пытался, прямо и вскользь бесполезно. Не проходили даже туманные, отдаленные намеки. Доктор Маша знала свое дело.

Ради спортивного интереса я пробовал записать свои мемуары. Все как по нотам рука выводила непонятные каракули, достойные дауна среднего уровня развития. Левая рука, которой я в свое время тоже научился писать, не отставала от правой.

Я даже попробовал отпечатать текст на компьютере вдруг хоть какаято лазейка осталась? Пальцы бойко колотили по клавишам, но когда я попробовал просмотреть текст, мне стало нехорошо. "Ахыр аыаи", и так далее. И только одно слово в тексте имело смысл Иолла.

Вероятно, мои друзья испытывали те же проблемы с мемуарами. Я не знал.

Не вспоминалась и дорога к затерянному в гуще леса старому скиту. Но все остальное запомнилось намертво.

Подумаешь, потеря дорога. Найдем!

- …Простите, могу я видеть Геннадия Александровича?

Секретарша оторвала свой взор от текста на экране компьютера и спросила так, как это умеют секретарши: вежливо, но с еле заметным холодком, должным обозначать дистанцию между людьми, облеченными полномочиями, и людьми простыми.

- Вы договаривались о встрече?

Ого! Не так это, оказывается, просто попасть на прием к господину Меньшикову. Как там его охарактеризовал дед Иваныч: адвокат и акула бизнеса?

- Ни в коем случае. Но увидеться нам необходимо сегодня.

Твердость и уверенность клиента почти всегда благотворно влияют на секретарш.

- Одну минуту смягчилась она. Нажав на клавишу селектора, спросила Геннадий Александрович, к вам… она вопросительно посмотрела на меня, и я торопливо подсказал Белясов Роман Романович. Нет, как раз окно. Да, хорошо и уже мне Присядьте, пожалуйста. Сейчас Геннадий Александрович закончит с посетителем и вас примет.

Ждать пришлось недолго, минут десять. Из кабинета выкатился шариком какойто толстяк, на ходу вытирая лоб смятым платком. Вероятно, разговор был серьезный.