Павел Шумил - Процент соответствия

Наши тельца не избалованные! — хотел возразить Алим, но удержался. Как-никак, он теперь инструктор, а руководство должно быть едино и монолитно!

Орчак объявил два часа отдыха, а потом — первую экскурсию — вокруг озера, с осмотром всех достопримечательностей, какие только найдут туристы.

Покружив по бухте, выслушав несколько поздравлений и получив десяток дружеских тычков, Алим отправился на розыски Икши. Хотелось уточнить несколько вопросов. Нашёл Икшу в том месте, где из озера вытекала река. Слившись, она секретничала о чём-то с Орчаком.

Вот те и самый опытный турист! Как приспичило — сам за советом побежал, — с удовлетворением отметил Алим, скрывшись между камней на границе видимости. А видимость здесь была неплохая. (Для пресной среды, конечно.) Никак не меньше двадцати метров. Если б ещё среда была чуть потеплее... Алим вспомнил слова Икши, что у водопада будет холоднее, и по коже заранее побежали мурашки. Но что такое — водопад? Оба корня слова известны. А как их сопоставить? Ну да, есть дождь. Маленькие пресные капли падают сверху. Но водопад? Дожди не идут по расписанию...

Задумавшись, Алим пропустил момент, когда Икша вышла из слияния и ушла в реку.

— Ты Икшу не видел? — спросил он, оглядываясь.

— Видел, — отозвался Орчак, с непонятным выражением глядя в сторону стремнины.

— Где она?

— Ушла в пороги.

— В пороги???

— Да, в пороги. У некоторых очень странные понятия об отдыхе.

— Об отдыхе???

— Ну да... Спуститься по порогам, подняться по порогам — хороший отдых...

— Здесь что-то не так! Мне кажется, ты что-то путаешь.

— Но она действительно ушла в пороги! Чтоб мне крабом стать! Для этого и назначила нас руководить группой. Обещала завтра вернуться.

Ошеломлённый, Алим вернулся к группе.

— Что-нибудь случилось? — встревожилась Ригла.

— Ты знаешь, как наша инструктор развлекается? По порогам спускается. Пять минут вниз, пятьдесят вверх. И так много раз.

— Шутишь!

— Не веришь? Орчака спроси! Орчак не даст соврать.

— Дам! — отозвался Орчак.

До вечера обошли только половину озера. Двигались не цепочкой по два, а шумной, весёлой толпой. То и дело останавливались, поднимали над средой головы и щурились, осматривая окрестности. Потом оказалось, что если подойти к самому берегу, где нет волн, то можно великолепно рассмотреть, что делается на суше. А посмотреть было на что. Во-первых, поверхность суши была не ровней морского дна. Огромные возвышенности с трёх сторон окружали озеро. Вершины их так и светились белизной. Во-вторых, удивительные наземные растения...

— Не может быть! Этого не может быть, — бормотал Корпен. — В старых архивах есть упоминания, но кто бы мог подумать...

— О чём?

— О белом. Это пресная среда в особом состоянии.

— Мы можем туда подняться? — заинтересовался Алим.

— Нет. Не можем. В архивах говорится, что это твёрдое состояние среды.

Туристы ещё раз посмотрели на твёрдое состояние среды. Помолчали.

— Чему тут удивляться, если в архивах это есть, — насмешливо выпустила струйку пузырьков Ригла. — Надо любоваться, а не удивляться.

Так это у неё красиво получалось — выпускать струйку пузырей, что Алим в очередной раз взгрустнул из-за видовой несовместимости.

продекламировал Ольян, идейный руководитель хохмачей.

— Но ведь это состояние неустойчивое! Градиент температуры... — попытался объяснить Корпен, но его никто не слушал. Туристы нашли новое чудо. Упавшее с берега наземное растение. Оно было огромно. Не менее двадцати метров длиной. То есть, высотой — на берегу оно стояло вертикально. Ствол казался твёрдым как коралл. Но ветви упруго изгибались. И самое удивительное — зелёными были только листья. Всё остальное — чёрным или тёмно-коричневым. Корпен порылся в памяти и отыскал название растения. Дерево. Алим пожевал листик. Лист оказался с горчинкой, очень тонкий и жёсткий. Если это еда, то на любителя.

До вечера встретили ещё множество диковинок. Корпен напряг память и сыпал незнакомыми, звучными терминами. Все пытались их запомнить, повторяли вслух, бубнили про себя... Даже Ригла перестала подкалывать всех и слушала Корпена раскрыв рот.

Остановились на ночлег в мелкой, хорошо прогреваемой бухточке.

Утром, когда все ещё спали, вернулась Икша. Разбудила Орчака и отвела в сторонку посекретничать. Алим проснулся чисто случайно — и подплыл к ним. Орчак выглядел смущённым и испуганным, суровая складка пролегла по переносице охотницы.

— Что случилось?

— Помнишь, что произошло перед тем, как мы вошли в пороги?

— Дно тряслось, какой-то гул, стук камней...

— Обвал отрезал нас от внешнего мира, — с грустью произнесла Икша.

— Как отрезал? Что значит — отрезал?

— Отрезал — это значит, засыпал реку, по которой мы сюда поднялись. Назад пути нет. Вы хотели опасного, экстремального туризма, Алим. Мы его получили.

— Подъём! — скомандовал Лотвич над самым ухом. Атран вздрогнул и проснулся. Тело ныло и болело после вчерашнего. Присоска занемела так, что совсем ничего не чувствовала.

— Не передумал идти к связистам?

— В такую рань? — Атран со стоном потянулся, выгнул спину. — Туристы не отступают!

— Тогда отпусти кулу позавтракать, и не забудь про себя. Выходим через час.

Атран передал в мозг кулы образ/символ еды, попытался расслабить занемевшую присоску. Ничего не получилось. Дёрнулся всем телом, отделился наконец от кулы и сделал пару упражнений на растяжку. Хищница сонно и неторопливо удалилась.

— В первый раз спал в контакте, — сознался он.

— Не злоупотребляй этим. Сохраняй дистанцию и будь лидером, — предупредил охотник. — Не давай животному командовать собой. Но и не подавляй инициативу. Не преврати кулу в тупого шалота.

— И краба съешь, и панцирь не попорти, — рассмеялся Атран. — Слушаюсь, начальник!

До связистов добрались быстро. Атран слегка волновался, придёт ли кула на его зов, но на призывный свист Лотвича явились все четыре кула.

На станции связистов царил идеальный порядок. Шалотов без надзора не оставляли. По штатному расписанию на каждого шалота полагалось не меньше трёх рулевых, чем обеспечивался трёхсменный режим с восьмичасовым рабочим днём, но ночную смену за смену не считали, и рулевые стабильно выкраивали себе два-три выходных в неделю. Дальнобойщики о такой жизни могли только мечтать, но связь — не транспорт. Везде своя специфика. Близкое знакомство с Темнотой здоровья и нервов не прибавляет. А профессиональная болезнь связистов — глухота — притча во языцех.