Виктор Колупаев - Безвременье

Кругом все было так же: ослепительно жгучее светило, купающийся в воде и солнце зеленый лес; не было только катера и вместе с ним моториста Ольджигина, исчезнувшего из этой прекрасной жизни раз и навсегда, естественно и просто. Лишь осознав все это, ошеломленный Пров заметил плывущий невдалеке пустой обласок, который они обычно держали на корме, и окончательно убедился, что катера не вернешь...

Крепко зажав канистру в правой руке, виртуальный человек зашагал было к углу дома с несчетным количеством подъездов, где около дымного костра расположилась одна из многочисленных археологических экспедиций. Рядом грохотала адская машина — компрессор, лежали отбойные молотки, лопаты и ломы. Археологам за зимние работы платили, наверное, больше. Все вокруг было разворочено до самого Млечного пути. В ямах горели костры из пропитанных битумом бревен и автомобильных покрышек. Отогревалась промерзшая на несколько метров первоначальная, неоформленная еще материя, материя-сама-по-себе.

Что-то значительное скрывалось здесь, раз сюда вдруг понаехали ученые-археологи всей Метагалактики, наверное.

Вселяться сейчас было труднее, и все из-за раскопок. А желающие все перли и перли.

В одном из окон последнего этажа дома с бесконечным количеством этажей виртуальный человек заметил объявление:

ИМЕЮ ВРЕМЯ

— А у тебя время со знаком плюс или минус? — спросил он виртуала, который только что приклеил это объявление. Тот и собрался было что-то ответить, но вдруг отошел от окна.

— Ну и ладно, — сказала сам себе виртуальный человек. — Бывает... То есть, есть... Нормально.

Тут на него пахнуло навозом фирмы "О де Колон". Какой-то тучный виртуал в рваной хламиде чуть ли не сбил его с ног, резво перескочил через груду узлов и затерялся среди грузовичков, карет, саней, неоседланных лошадей, ям и гор материи-самой-по-себе. За ним промчалась толпа преследователей с председателем домового комитета во главе. Председатель что-то хрипло выкрикивал и размахивал пачкой бумаг.

— Фу-у! — Один из бежавших не выдержал, остановился, запыхавшись. — Выселяем, — тяжело дыша, сообщил он виртуалу.

— Как выселяем? За что? — ужаснулся виртуал.

— За это самое... Пожил и хватит! А за проживание-то ведь платить надо.

— А он что? Постойте! Да ведь сюда еще только вселяются! И расчетных книжек нет. За что же его выселять?

— Вы тут до второго пришествия будете вселяться! Ждать, да?! А ему и безвременье подошло. Да и склочник он!

— Кто?

— Да Гераклит этот! Эфесец!

— Так это вы Гераклита выселяете?!

— Понимаешь, дура-баба, — немного отдышавшись, сказал член комиссии по выселению, — желающих много... А квартир хоть и много, бесконечно много, но все же мощность бесконечного множества желающих вселиться бесконечно больше мощности бесконечного множества квартир. Из подвалов и первых этажей в основном выселяем. Да и содержать эту самую твою квартиру, нежилой отсек, то есть, надо в порядке, ремонтировать, с энтропией бороться. А он, понимаешь, натаскал гору навоза в кухню и закопался в него. Водянку, видите ли, лечит! Врачей к нему по "медленной-скорой" сначала вызвали, так он им вместо истории болезни-выздоровления вопросики начал подкидывать вроде такого: могут ли они обернуть многодождие засухой? Сплошные загадки-отгадки! Те, понимаешь ли, возле него и так и сяк. Нет! И навозом воняет! Дышать нечем! Ну а тут, слава Богу, и выселять псевдовремя подошло-приспело.

— Не понимаю, — сказал виртуальный человек.

— А тут и понимать нечего! Понимаешь?

Вместе со свитой возвратился несколько поуспокоившийся председатель домового комитета.

— Супротив законов природы не попрешь! — сказал он. — Выселили! И подписку взяли.

— Где же теперь жить горемыке? — ужаснулся виртуальный человек. Но отвечать уже было некому, да и посторониться не мешало бы. Сразу три грузовичка разных веко-секунд выпуска, волокуша и фультоновский паровозик с самобеглой коляской Шамшуренкова пробивались к подъезду.

Виртуал отскочил в сторону, потом еще туда и сюда, пока не устроился на небольшом сугробе, предварительно проверив его прочность потаптыванием ног. И вот он стоял как полководец на холме с дюралевой канистрой, прижатой к правому бедру, и смотрел на поле боя, где яростно надсажались ответственные квартиросъемщики, ближайшие и дальние родственники, а также друзья и товарищи по несчастью.

И тихая светлая радость начала прорастать в его душе.

Пусть, пусть, все — пусть. Виртуальному человеку спешить некуда. Тем более, что сегодня был не то вчерашний, не то послезавтрашний день, но уж никак не сегодняшний. Это виртуал знал точно и поэтому сиял скорбным счастьем и всепрощением, на всякий случай.

Входная дверь в подъезд виртуального человека на несколько часов закупорилась какой-то модерновой судьбой в стиле Людовика ХIV. Виртуал знал, что в своем сегодняшнем утре, из которого он выйдет когда-нибудь, а, может быть, уже и вышел, воды для питья дома нет, и поэтому вчера ли, завтра ли, но ее нужно достать и принести. Он пошел вдоль несчетного множества подъездов, но угол дома как провалился. Все еще счастливый виртуал не стал расстраиваться.

Похоже было, что вселение в дом с улучшенной планировкой серии MG Метагалактический исполнительный комитет решил обставить как зрелище, карнавал, празднество. Виртуальный человек не помнил, так ли было, когда вселялся он сам (этот день еще не наступил, наверное), но вот, что к моменту его выхода на заслуженно-незаслуженную пенсию торжества все еще продолжались, он помнил хорошо. И чем дальше шел виртуальный человек вдоль бесконечного ряда подъездов, тем отчетливее видел и понимал, что на этот карнавал истрачено огромное количество талантов. И не только на костюмы, но и на прочий реквизит, не говоря уже о лошадях, ослах, верблюдах и слонах. Порядка во всем этом было мало, хотя, как понимал виртуал, генеральную репетицию здесь провести было трудно. То тут, то там артисты разыгрывали действа. Один вот, стоя на повозке, запряженной золотым ослом, читал вслух свиток из тонкой, выделанной телячьей кожи.

— Царь Дарий, сын Гистаспа, директор НИИ Пространства и Времени, Гераклиту, мужу эфесскому, шлет привет. — И на секунду оторвавшись от чтения, бросил зрителям: — Нужен он мне очень вместе со своим приветом! — И далее: — Тобою написана книга "О природе", трудная для уразумения и для толкования. Есть в ней места, разбирая которые слово за слово, видишь в них силу умозрения твоего о мире, о Вселенной и обо всем, что в них вершится, заключаясь в божественном движении; но еще более мест, от суждения о которых приходится воздержаться, потому что даже люди, искушенные в словесности, самые разнообразные академики, а также киники и даже людо-человеки затрудняются верно толковать написанное тобой. — Тут артист оторвался от чтения и воздел руки к небу, не выпуская, однако, свитка: — Вот он, великий царь, директор прославленного НИИ! А что же тогда говорить о вас, эфесцах?! Многознайство уму не научает, иначе оно научило бы и Гесиода с Пифагором, и Ксенофана с Гекатеем, ибо мудрость единая — постигать Знание, которое правит всем через все! Да что говорить о вас, которые изгнали моего товарища Гермодора?