Анастасия Монастырская - Теща Дракулы

Господи, сказать бы кому, покаяться! Но кому? Везде уши да языки лживые, - Виорика глухо застонала, зарывшись лицом в перину. А Божана, знай себе, только подливала масла в огонь.

-- Князю пора наследника иметь, самый возраст пошел для отцовства - двадцать девятый годок. Скоро тридцать. У его отца в этом возрасте два сынка по двору бегали.

-- Мне четырнадцать только, -- прошептала юная княгиня. - Вдруг умру при родах?

-- Эка невидаль! - рассмеялась Божана. -- Четырнадцать! У нас и в десять замуж выходят, бабий век короток - успеть бы налюбиться всласть. На мать свою посмотри, во сколько венчалась-то? С тобой и так долго тянули, ждали, чтоб в самый сок вошла. И правильно -- вон, какой горячий мужик достался, небось, скучать в постели не дает? - она заговорщицки подмигнула Виорике. -- Счастливица! А с ребеночком могла бы и побыстрей постараться -- княжеству наследник нужен. Мы уж думали, что пустая оказалась.

-- Пустая?

-- Ну, бесплодная. Как смоковница. Хорошо, что ошиблись!

"Совсем меня не боится, -- тоскливо подумала Виорика. - Как и все остальные в этом мрачном ненавистном замке. Только я дрожу, словно мышь серая. Жаль, крыльев нет, хоть бы и перепончатых - мигом бы улетела. При Владе она и рта не смеет раскрыть. За такие слова мигом на кол посадит".

Божана тем временем расплела густые косы княгини и начала расчесывать густые душистые волосы деревянным гребнем.

-- Ты яблочки ешь - самый вкус у них сейчас, -- щебетала служанка. - Кто яблочки ест, у того детишки красивые да здоровые рождаются. И щечки у тех детишек румяные!

Опять об этом! Скоро весь двор будет знать, что княгиня Виорика понесла. И кто тянул за язык? Чего испугалось-то? Ведь не убил бы при всем честном народе. Влад вообще на нее ни разу руку не поднял. Разве что пару пощечин отвесил, но то за дело -- чтобы в чувство привести. Пару раз плакала, не желая выходить к гостям, вот и получила. Щека потом несколько дней горела. А теперь точно убьет, если чуда не случится. Если бы забеременеть! Однако несколько дней придется подождать. Почему бог не дает им с Владом ребеночка, а ведь почти каждую ночь стараются. Только не в радость им эта любовь.

Надо бы Божану отвлечь, а то ведь так просто не уйдет -- подробностей жаждет.

-- А что Божана, -- княгиня надкусила сочное на вид яблоко и тут же скривилась - кислое: - У мужа моего любовницы были?

-- Господь с тобой, -- испуганно перекрестилась служанка. - Разве можно о таких делах у черни спрашивать?

-- Ну, ты же все про всех знаешь, -- ластилась Виорика. - Расскажи, да не утаивай ничего. Это раньше мне было нельзя, теперь уж все равно. Мужняя жена.

Божане страсть как хотелось посплетничать.

-- И то верно -- в твоем положении нельзя отказывать. Тот, кто беременной женщине откажет, семь лет несчастий обретет. Ладно, что уж там скрывать. Была до тебя у государя нашего любовница. Красавица, каких и не сыскать: волосы -- шелк заморский, чернее ночи, ресницы - мех соболиный, глаза - омут тягучий. Пройдет мимо - будто золотым одарит.

-- А как ее звали? - жадно спросила Виорика.

-- Аурикой нарекли, золотая значит. Откуда к нам явилась, никто не знал, но жила одна, без мужа и родителей. Дом Аурики стоял в глухой и безлюдной части Тырговиште1. И никто не смел появляться там без княжеского приглашения. Да и как за высокий забор проникнешь, все штаны порвешь.

-- Неужели сама Аурика не боялась?

-- Шальная была. Когда неслась на своем вороном жеребце, народ расступался. Волосы по ветру вьются, руки сильные, поводья рвут, а сама хохочет. А уж как князя любила, так тебе и не рассказать. Что ни взгляд, то ласка жаркая и нежная.

-- Умела, значит, -- с завистью прошептала Виорика.

-- Да чего ж тут уметь?! -- всплеснула руками Божана. -- Дело нехитрое!

-- А как Влад к ней ездил? Тайком? -- сменила тему Виорика.

-- Да разве наш господарь что-то делает тайком?! Открыто к ней и ездил, поначалу чуть ли не каждую ночь оставался, потом пореже стал бывать. Но не забывал все равно: подарки присылал. Вся столица за их любовью следила. Пробовали по началу подсматривать за князем, да особо любопытные жизнью поплатились. Находили потом тела, иссушенные, будто кто-то выпил у них всю кровь. Только кожа и кости остались.

-- Страх-то какой, -- прошептала Виорика, широко распахнув черные глаза. -- Неужто упыри постарались? Или сама Аурика упырицей была?

-- Да не похоже вроде, -- задумалась Божана, обдумывая новую версию, но тут же встряхнулась. -- Какая ж из нее упырица? Кровь с молоком, а вампиры бледные да страшные. Князь ничего не боялся. Один к ней и ездил, даже Ебату в замке оставлял. Мне, говорит, смерть не страшна. Пока я здесь, ее, то есть смерти, нет. Когда она придет, меня уже не будет. Знаешь, даже собаки не чуяли, когда он Аурику навещал. Ни одна не тявкала. Надо же было, чтоб за какие-то грехи полюбилась она ему.

-- Что, и, правда любил? -- вскинулась Виорика, чувствуя, как запоздалая ревность вползла змеей в не любящее, но тоскующее сердце. Как он мог любить, если они уже были сговорены друг другу, как?!

-- Да что ты, княгинюшка, какая любовь! - испуганно всплеснула руками служанка. - Можно только жену любить. Так в писании сказано. Любить, ласкать и почитать. А здесь так... тело подвело. Красивая уж очень была Аурика - глаз не оторвать.

-- А я красивая?

Божана не ответила, оглянув тщедушную фигурку княгини. Девочка еще совсем, что тут говорить. Да, не успел цветочек расцвести -- сорвали бутоном. Наутро после свадьбы вся постель кровью была залита. А уж как кричала жалобно - во всем замке слышали.

-- Ты, княгинюшка, про то не думай. Красивая, не красивая -- тебе это не надобно. Ты госпожа наша. И не за красоту нас мужчины любят, а за свет в душе, за верность, покорность и за то, что детей им рожаем. Вот Аурика, да, та князя очень любила, говорят, ночами не спала, если не приезжал - ждала. Когда ж приезжал, то чего только не делала - угодить, значит, старалась.

-- Ты говорила уже, -- настроение у Виорики совсем испортилось, но лучше уж вытерпеть муку до конца, чем питаться недомолвками. А что Влад?

-- Князь принимал все знаки любви, и при ней его лицо обычно оживлялось. Как-то, увидев, что он мрачнее, чем обычно, и желая его развеселить, она посмела сказать ему ложь: "Твое величество, ты обрадуешься, как только я тебе сообщу новость". - Какую же новость ты мне сообщишь? - спросил Аурику князь. -- "Проник мышонок в молочный горшок". - "Что это значит?". - Это значит, твое величество, что я чувствую себя затяжелевшей.

-- Ой! Прямо так и сказала?

-- Вот тебе и ой! Только не поверил князь, сказал, чтоб больше не болтала, и уехал восвояси. Но на следующий раз все повторилось. Снова Аурика сказала князю, что ждет ребенка, и снова он не поверил. Сказала ей кто-то, что ребеночек сильнее прежнего к ней князя привяжет, вот и старалась, глупышка. Не тот человек Дракула, чтоб на такие уловки попадаться. Раскусил ее...