Анатолий Величковский - Богатый

«Все, что я пишу, как будто к картинам Богатого мало относится. Но поведение публики на выставке наилучшим образом подтверждает то, о чем я пишу. В картинах этих, если можно назвать мазню картинами, нет культуры. Они подобны тому черному пятну, что светится сквозь прозрачное тело ведьмы. Это духовная грязь, собранная в одно, и представлена в разбитом автомобиле».

«В довершение сказанного могу заметить, что я познакомился со свидетелем, знающим темную историю с зонтиками. Свидетель этот почти узнал в художнике человека, который его надул во время ливня на скачках, продав ему и многим, старые зонтики по огромным ценам».

Последние слова Богатого бросили в жар. Он отшвырнул газету, но потом снова взял, разгладил, прочел подпись под статьей. Имя незримого врага было: Игнат.

На вопрос адвоката: — Как поживаете, маэстро? — Богатый ответил: — Постепенно, мэтр, постепенно! — После этого маэстро и мэтр уселись по обеим сторонам заваленного папками стола. Богатый был в полном облачении, правда красный плащ и шляпа с пером остались в передней, но красные очки были на носу, желтые ботинки на ногах, тюльпан в петлице. Для довершения общего впечатления Богатый, нарочно, пришел с мазком синей краски на груди и голубой на колене. Адвокат же, наоборот, был очень далек от всякой художественной неряшливости. Он возвышался над столом, в виде очкастой змеи. Но может быть, еще легче можно себе его представить, если вообразить топор, нацепивший на свое острие огромные роговые очки. Рукоятка топора ровнехонькой трубкой уходила в белейший воротничок, повязанный черной бабочкой. Дальше шел костюм именно такой гладкий и скользкий как кожа угря.

Вот почему первое впечатление было: похож на очкастую змею, а уже только второе — на топор в очках.

Знаменитый художник и знаменитый адвокат отлично знали, что не какие-то пустячки заставили их встретиться и сесть за стол.

— На дворе холодно, — сказал Богатый.

— Сезон такой… зима, — ответил адвокат. — Мне очень нравятся ваши произведения. Удивительно, удивительно, поразительно!

Богатый приложил руку к сердцу. Ему показалось, что пора приступать к делу.

— Вот тут, — сказал Богатый, вынимая из толстого портфеля газетную вырезку, — пасквиль на меня и на все человечество, не угодно ли прочесть.

Рука адвоката, привыкшая держать значительные документы, брезгливо, двумя пальцами, взяла вырезку и поднесла к глазам. Чуть взглянув, адвокат тотчас же положил вырезку на стол и сказал:

— Я уже знаком с этой статейкой.

— Как? Уже? — удивился Богатый. В этот момент, как видно для того, чтобы показать клиенту другие свои знания, адвокат вытянул шею, наклонился через стол и как бы случайно несколько секунд провел в рассматриваньи ботинок Богатого.

Богатый все предвидел, все знал, поэтому он сразу понял и то, что адвокат его уже перехитрил и тоже все понял. Тут бы, казалось, и выложить карты на стол, но нет, Богатый не так прост. Адвокат тоже был не так прост. Богатый, сняв очки и протирая их носовым платком, грустно сказал: да как видите, мы художники часто подвергаемся незаслуженным оскорблениям. Таков уж наш удел. И не будь у нас верной защиты в лице законов и справедливости, было бы нам совсем плохо.

— Но какая наглость, как можно так клеветать! — заявил адвокат.

Таким образом, оба деятеля, отлично понимая истину, сразу же накинули на нее вуаль и заключили как бы некий пакт о неприкосновенности к правде. Адвокат уже знал, что будет защищать мошенника, а Богатый знал, что, несмотря на то, что орешек раскушен, можно тому специалисту спокойно поручить свое мошенническое дело. Для верности он все же попристальнее взглянул на своего защитника. Сомнения в том, что эта скользкая фигура пролезет в любую щелочку, быть не могло. Излагая план наступления, метр начал всем своим телом демонстрировать пролазы в невидимые щели. Он то вытягивался, утончаясь, то втягивался, утолщаясь. В конце всех этих манипуляций выяснилось, что следует на Игната натравить прессу, с обвинением его в фашизме, эта дискредитация журналиста-нахала подорвет доверие публики к его писаньям. Второе решение касалось редакции, с нее решили требовать возмещения денежного за моральный убыток.

На этом решении и остановились. Богатому оставалось, как это принято в таких случаях, дать задаток, и распрощавшись уйти. Но вместо этого Богатый начал очень сердечно пожимать руку адвоката, наговаривая ему множество приятных вещей.

Адвокат вытянулся, утончаясь до чрезвычайности и заулыбался: — Маэстро, смею вам напомнить, что мне предстоят немалые расходы.

— О, да, конечно! — воскликнул Богатый, делая вид, что не понимает намека.

— Дайте мне хоть половину! — уже почти потребовал адвокат.

— Ах! рассеянность, мы художники, всегда так, в делах знаете, хуже баб! — ответил Богатый и полез в карман. Вытащив свой, фальшиво ломящийся от валюты кошелек, на две трети набитый простыми бумажками, он сделал широкий жест, выразил на лице удовольствие, с которым готов щедро расплатиться. Но когда адвокат уже пустил слюнки, засмотревшись на кучу денег, Богатый хлопнул себя по лбу и воскликнул: — не могу! забыл! не могу! О! какой же я дурак! Я же должен немедленно ехать в клинику и платить за операцию моего единственного ребенка! Смилуйтесь, мэтр! Ведь у вас будут деньги, вы получите с редакции. Тогда и рассчитаемся, я вас не обижу.

Адвокат видел Богатого насквозь, он отлично знал, что никакого ребенка не существует, что он ни в какую клинику не поедет. Но тут произошел странный случай, очевидно, у адвоката была какая-то особенная совесть профессиональная, ему показалось, что нарушить пакт о неприкосновенности к правде, даже и в этом случае бесчестно.

— Ну, что ж, если у вас ребенок болен, — сказал он, с отчаяньем глядя на исчезающий кошелек.

— Да! да, — уверял Богатый, хлопая мэтра по плечу, — спасибо вам, надеюсь, вы будете держать меня в курсе дела?

— О! да, о да! не беспокойтесь маэстро, все будет сделано, — уверял адвокат даже улыбаясь, в то время, как улыбаться ни за понюшку табаку, ему было необычайно больно и трудно. С этими улыбками он довел клиента до двери и когда Богатый вышел, плавно закрыл за ним дверь.

— Ну вот, дело сделано и довольно удачно, — подумал Богатый, выйдя на улицу. Ему давно уже хотелось побывать в ресторане, где, как специальность, подавались жареные ежики. Он все отказывал себе в этом удовольствии, но теперь решил вознаградить себя за то, что сумел провести вокруг пальца даже знаменитого адвоката. Богатый поискал у себя в голове адрес ресторана, нашел его и быстрыми шагами пошел есть ежика.