Олег Маловичко - Исход

Люди в толпе согласно кивали и переговаривались, вспоминая.

— Интуиция. Голос Бога в нас, — сказал Сергей. — Он и говорит, и слушает. Он привел нас сюда, обведя вокруг ям дьявольских. Я был в смятении, но здесь успокоился. Я искал, и здесь нашел. Интуиция, наитие — вот что объединяет нас, вот что нас свело, голос Бога свел, чтобы мы начали новую эру с Его именем. В ком нет Бога, кто случаен здесь — сам уйдет, место его не потерпит.

Сергей устал, повертел затекшей шеей. Ему хотели передать стул, он отказался, но попросил чаю. Девчушка с черными косами забралась по лестнице и подала ему термос. Сергей потрепал ее по голове, налил чаю в крышку термоса, стал пить. Чай был горячим, от крышки и из термоса шел пар.

— Как умер мир? — спросил Сергей. — Из-за чего? Я скажу вам. Мы, оставшись без Бога, зашли слишком далеко. Смирились со злом. Отвели взгляд от беззакония. Грех стал нормой и высмеял добро. Ум был циничным и неверующим. Народ поклонялся стыду. Распутству. Обжорству. Мошне. Да кто мы такие, люди, чтобы вести себя так?.. — крикнул, и люди, не ожидавшие, дернулись. — …Смеялись над Богом. Думали, свободны от Него. Это не свобода. Мы рабами дьявола были. И цели нам ставил дьявол. Поэтому и спивались, и кололись. От тоски по изгнанному Богу. От пустоты в душе. Мир был миром дьявола. И победой Бога было разрушить его! Победа Бога вокруг нас! Человек умножил знания — но Бога, присмотреть за ними, не было в душе. Позволил бы Бог атомную бомбу сбросить?

— Нет, — ответила толпа.

— Разрешил бы землю уничтожать ради заводов? Моря травить?

Толпа снова ответила — нет.

— Это дьявол нас толкал к смерти. И Бог вступил с ним в бой. И обрушил башню вавилонскую, чтобы спасти нас. И спас.

У его ног царило молчание. Он говорил негромко, но в холодном ноябрьском воздухе слова его звучали звонко и отчетливо, их слышали все.

— …Он по мысли — пророк и император! — шипел Карлович за спиной Миши. — Ты понимаешь, куда он всех тащит?

Но тут ему дали сзади по шее, сильно, чтобы не мешал говорить вождю.

— Вам кажется, мира нет. Но он остался. В нем хаос. Энтропия. Мы избраны, чтобы создать новый мир, честный и справедливый, по слову Его. Мы — сила Бога, любви и разума. Мы — экстропы. Все предсказано. Падет мир. И придет антихрист, искушать народы.

«Лука… Лука…» — пронеслось по площади.

— Но мы составим божье воинство. И победим. Потому что мы — на святой земле, и в нас — святая сила. Вдумайтесь, что значат эти слова! Человек не один, не сам по себе, он — часть рода и замысла. На какой земле мы живем?

— На русской, — ответили из толпы не очень уверенно.

— А что стесняешься, громче говори! — смеясь, подбодрил Сергей.

— На русской!

— Вот так и надо! Гордись этим!

Люди опять засмеялись. Толпа теперь, чувствовал Сергей, разделилась на две группы. В первой, большой, были люди, доверявшие ему безраздельно. Вторая, в которой не набралось бы и сотни, пыталась слиться с первой, так же улыбаясь, аплодируя, одобрительно крича, но Сергей мог их видеть, всех до единого, и знал, что придется работать с каждым.

— Мы забыли, кто мы. Забыли свою землю. И наказаны за это. Так пора вспомнить, что это за земля. Наша с вами. Она нас взрастила, мы в ответе за нее. И в ней — сила, которая поможет выстоять. То, что происходит сейчас, уже было. Семьдесят лет назад Зверь уже приходил на землю. Поглотил страны, поверг народы. Велика была сила его. И здесь божий дух переломил хребет Зверя. Не Гитлер и не Сталин вели войну. Они были пешками одного цвета. Здесь — Божий дух преодолел беса. И дух этот — в нас! Мы несем его, как Бога в себе! Это наша кровь! Мы уже повергали беса этой кровью. Нам нечего бояться. Дух этот зовется — Русь! Русь в нас. Русь шагает с нами и оберегает нас! В каждом нашем движении, каждом биении сердца — Русь. Русь выстоит. У народа — своя душа, и не вытравить ее лагерями, не выпоить водкой, не растлить безбожием. Мы избраны выжить и пронести дух Руси. Кто мы? Славяне. Мы — славные. Мы — Бога славим.

— …Что он несет? — продолжал тихо Карлович. — Кого обманывает? Русский народ добр, когда трезв, и добр к равным. Если хоть одно условие не соблюдено — звереет…

— Мы — нация! И благо нации сильнее блага человека! Придет время — и каждый пожертвует собой для нации! С духом нации побеждают в войнах! Выживет нация — и вы станете бессмертными!

Голос Сергея набрал мощь, он выпрямился, а за ним выпрямились люди в толпе.

— Мы пали, чтобы восстать! Чтобы исторгнуть из себя Ярость Крови!.. Остановить беса, как остановили его в сорок первом!.. Миллионы сынов бросая под пули и в виселицы, миллионы младенцев надевая на штыки сатаны!.. Русь, приди в меня! — Сергей разбросал руки и замолчал, глядя в толпу, и люди тоже стали кричать: Русь! Русь! Русь!.. А он обводил взглядом людей, свое воинство, и его молчание и уверенный взгляд были сильнее слов, и толпа умерла бы за него, и за Бога, и за Русь, не раздумывая. Это был экстаз. Многие плакали.

— Кто придет с добром — всех примем! Любого человека, любую кровь! Сейчас нас нет и тысячи. Говорю вам: соберем здесь миллионы. Здесь — сердце нации, в этом месте! А место это святое. Здесь издавна сходятся Бог и сатана, на этой земле, в нашем духе. Поэтому остальной мир боялся нашего зла и восхищался гением, исходящим от нашего добра. Мы — вековой перекресток Сил. Это наша судьба, наша великая задача, наша ответственность.

Толпа отозвалась ревом на его слова.

— И в нашей крови — Бог и добро! Русь.

— Русь! Русь! — кричала толпа, и тянулась руками к своему князю, и правой тянуться было легче.

— Мы победим, потому что враг выживает злом, а мы переможем его милосердием. За нас Бог, и нет сильней союзника. И мы не боимся смерти, — сказал Сергей тише и опустился на одно колено. В движении этом не было ничего мистического. Он устал стоять, а еще он так помещал толпу в другое состояние, задушевное, теплое. И говорить стал задумчиво, медленно. — Потому что смерти нет. Она — только знак на пути. Ничто не исчезает без следа. Все становится чем-то. Наша плоть, разлагаясь, питает землю и прорастает травой к солнцу. Может ли исчезнуть душа? Нет. То, что есть, не исчезает. После смерти она распадается на миллионы «я». Я не буду понимать себя, как Сергея Крайнева, но мой разум, мое «я» никуда не денется, просто станет другим, продолжит быть. Человек может умереть, но он не может перестать быть. Мы вечны! Мы бессмертны! Как вода переходит в пар и лед — так душа меняет форму, но остается! И частички наших «я» будут вечно здесь, в этой земле, как частички наших любимых, наших отцов и матерей, наших предков, которые не знали нас, но за нас сражались. Смерти нет, люди! — В глазах его стояли слезы, и люди перед ним плакали. — Смерти нет, есть любовь. И мы не сами по себе. Мы, каждый — искры тысячелетнего божьего пламени. Мы, и Бог в нас, и эта святая земля — История. Предки наши живут в нас. Мы будем жить в своих детях. Мы будем жить в Руси, как Русь живет в нас, как живет Иисус. — Он распростер руки в стороны, разведенными пальцами вниз. — Земля дает нам силу, и она тоже Бог. Бог — в земле, а не на небе. Захотите молиться — не к небу обращайтесь, а к земле, она есть душа. Ведь мы дети божьи, мы из чрева пришли, и плоть наша, отслужив, уйдет в землю, а душа на ней останется. Уничтожая землю, уничтожали мы Бога своего. А то, что пало на нас, — не проклятие, но испытание божье. Бог хочет понять, кто из нас заслуживает его царства. Мы должны слушать землю и слышать ее зов в себе. Мы должны стать природой, а в природе мы — звери. В природе нет мира. Помните это.