Андрей Валентинов - Омега

Троллейбус, маршрутка, снова троллейбус. Почти пустые. А так – почти что неизменность Бытия.

Почти что – Шура сегодня тоже «пустой». Даже странно видеть его без привычного портфеля.

– П-портал новый д-делаем, «Харьков-арт», через п-пару дней можно будет в-взглянуть. Там м-мы наших бардов соберем, л-лучших самых – См-моляка, Юрченко. Если хочешь, т-твою страничку сделаем.

– Какой из меня «арт»? – махнул я рукой. – А что Смоляку страничку сделаете – правильно. Давно пора.

Кажется, наш дилер ничуть не расстроен, во всяком случае, по виду не скажешь. У Шуры не только весь Харьков знакомых, но и дел полным полно. «Харьков-арт» – ничуть не менее интересно, чем наша полусумасшедшая компашка, нелепое общество Пустых Циферблатов.

– Сайт н-наш уже н-не работает? Я смотрел с-сегодня утром.

– Ага, прикрыли. Фома всех собрал в своем офисе контракты подписывать. Там что-то о соблюдении конфиденциальности. Политика фирмы-с!

Я не пошел. Думал, прикидывал, почти решился – не пошел, ограничившись дежурной порцией «Десны», и заодно решив подождать Шуру.

Дождался. Хоть и «пустого», но дождался. Наш иначе, наш бывший дилер – телепат.

– Д-думаешь, у вас… Т-то есть, у них, выйдет? Если д-доставать напрямую, в-все, конечно, д-дешевле. И лаборатория – дело п-полезное…

Кажется, Шура на нас не в обиде, ему даже интересно. Ему – да, а вот мне…

– Не знаю. И знать, признаться, не хочу. Мы… они уже не вольные «наблюдатели». Погружение по заказу, не потому, что хочется, а службы ради… Не знаю, работать белой лабораторной крысой еще не пробовал. И не желаю! Главное же, что суета со статьей в «Форбс» – неспроста. И ренегатство Саргати, и молчание остальных – Мьюзеса, Уокера, тоже не зря. Возьмут нас под опеку, академиков подключат, проведут серию опытов по всему миру, а потом заявят, что Погружения – всего лишь путь в Q-реальность имени Джека Саргати. И – конец DP! Подсадят желающих на его чип, а нужные лекарства потихоньку снимут с производства. Или еще что-то придумают, уверен. Если уж данайцы начали принесить дары…

Странно, что все упирается в какой-то чип, и у Джека Саргати, и у мадам Гала. Только помогать не хочется – ни ей, ни ему. Складной Метр показала мне Смерть. Что предложит американский итальянец?

– П-помнишь, Арлекин, ты все зав-вязать хотел. З-завяжешь?

Я поглядел покрытое темными тучами небо, невольно поежился. Осень, скоро осень! Новый учебный год, первый семестр, три факультета. Шура молодец, нашел, чем заняться. «Харьков арт» – давно пора!

И мне – пора.

– Перерыв сделаю. Тайм-аут. Мы ведь, Шура, не просто ностальгией маялись, когда «три таблетки» глотали, мы разобраться хотели. Что да как, глюки или правда, твари мы дрожащие или, опять-таки, право имеем.

– Разоб-брался?

Как ответить?

Снова троллейбус, еще один, маршрутка. Почему сегодня так пусто? Впрочем, и это – не впервые. Очередная фаза Бытия.

…В прошлый раз на полупустой остановке мы говорили с Шурой о подобном исходе. Ошибся наш дилер – в Прекрасном Новом DP-мире он уже не нужен.

Итак, разобрался ли?

Мы ждем простых ответов на простые вопросы. Ждем – и не можем дождаться, потому что любой вопрос сложнее, чем кажется. Правда, что Земля круглая? «Да» – правда, «нет» – тоже правда.

Правда, что Dream of the Past – путешествие в Прошлое? Правда, что каждый живет не одной, а многими жизнями? Правда, что мы в силах достигнуть точки Омега?

Простых ответов не будет, «да» и «нет» не подойдет.

Правда, что люди слабы и готовы продать первородство за чечевичную похлебку? Правда, что есть тайны, которые мы не в силах познать, даже если подскажут ответ? Правда, что Человек никогда не сравняется с Богом, хоть и создан по Его подобию?

Может, когда-нибудь я узнаю это, но ответы тоже не будут простыми. И не надо! Слишком много их, простых.

Это я понял, и пока – хватит.

– Разобрался? Кажется, да.

– М-молодец! В-возьмешь чего-нибудь – п-перед т-тайм-аутом? У м-меня случайно ост-талось, н-немного, правда.

– Ты, Шура – змий. Искуситель который. «Черное» брать не стану, поберегусь, Новый-1 еще есть… А так, вроде, все. Стоп, не все! У тебя что-нибудь из старого осталось? Совсем старого?

191.

Атеист: Время – это понятие, то есть структура идеального, а не материального мира. Никаких «атомов» или же «квантов Времени», кроме тех, о которых я говорю, нигде, кроме как в нашем воображении, нет.

Верующий: Вечный бог создает Время умом человека для него одного – кому еще оно нужно? Только человек считает дни свои от рождения и до смерти и может продлить время Бога. Потому человек – Избранник…

Атеист: Но Избранник Бога – не Бог. Сколько бы ни складывали мы дни, не получится вечность. Бесполезно конечным измерять бесконечное, и Временем невозможно измерить вечность. Время – для смертных; но смертно все, кроме Бога, для него – вечность. Так, что ли, по-вашему? Где же выход?

Верующий: Не будет числа нам и не станет границ, тогда не будет и Времени, и вместе все мы будем – Сыном единым; а дни наши сложат вечность Его. Служа Богу, мы обретаем Бога в себе и устремляемся к истине, вставая на бесконечный путь к Отцу своему вечному.

Атеист: К истине мы приближаемся, служа не Богу, а нашей Вселенной. Бесконечным и вечным может быть только ничто – то, что не существует. Мы же – конечны и временны и, именно потому, мы – конкретны и дееспособны, разумны.

Верующий: Гордыня, друг мой, – любимая служанка Ошибки…

Атеист: Лишь Бог не знает ошибок. Но Он не знает вообще ничего. Я предпочту быть собою конечное Время в ограниченном числе мест, нежели – ничем всегда и повсюду!

192.

Испытания Машины Времени, созданной в лаборатории профессора МАИ Евгения Федоровича Каменкова, начались в 1988 году. В качестве объектов использовались белые лабораторные мыши. Первые подопытные особи погибли, выжила лишь седьмая по счету мышь. Зверушку спасла человеческая забывчивость. Обычно исследователи заглядывали в установку во время эксперимента. Но на этот раз про мышь элементарно запамятовали, и только когда отключили питание, первое, что увидели испытатели – красные бусинки глаз героического грызуна.

Происшествие позволило сделать важный вывод: несинхронное течение Времени в разных частях живого организма чрезвычайно опасно для него. Иными словами, вторжение в зону, где течение Времени изменено, пусть даже на доли секунды, недопустимо для живого существа. Это запомнили и записали как первое правило в экспериментах со Временем.