Виктор Слипенчук - Звёздный Спас

В гостиной у камина зазвонил телефон. Какая огромная дача, прямо настоящий дворец, счастливо подумала Люси и побежала к телефону. Она не могла привыкнуть, что её Агапий генерал-лейтенант в отставке.

Телефонный звонок нарушил дрёму Агапия Агафоновича. Он тоже не мог привыкнуть к государственной генеральской даче. Неужто он попал в номенклатуру? Возможно, временно, перед поездкой за «бугор»? Пусть хоть Люси маленько придёт в себя.

Он прислушался к телефонному разговору. Люси болтала, но тщательно подбирала слова – генеральша. Когда коснулась его, сказала с отчётливой гордостью – Герой отдыхает. Что это за правило она взяла – Герой пишет, Герой читает, Герой смотрит в небо? Агапий Агафонович подумал, что надо бы ей подсказать – быть скромнее. Но тут же и отбросил эту мысль. Со временем лишнее само отпадёт и отсеется, как шелуха, – пусть маленько отойдёт. Он ведь и сам никак не привыкнет к происходящему.

Примерно неделю назад, а именно пятого мая, привезли Агапия Агафоновича из тюрьмы. (Не будем уточнять из какой.) И поселили на генеральской даче. Люси обрадовалась не столько даче, сколько его появлению. Она чувствовала, что он окружён какими-то враждебными силами, а ей говорили, что он в командировке. Говорили, что инспектирует какие-то очень важные казённые объекты.

Ни дать ни взять ровно полтора месяца «инспектировал», подумал Агапий Агафонович и невольно погрузился в свежие, ещё не отболевшие воспоминания.

Вначале его, как простого гражданского, поместили в камеру для подследственных – три человека на койкоместо. Он даже не предполагал, что есть такие камеры: параша и кормушка рядом, вонь, духота, сырость. И они, красавцы (сказать заключённые язык не поворачивается), полуголые, потные сидят, как сельди в бочке.

Он по наивности посчитал, что угодил в эту плотно заселённую камеру как особо отличившийся, – ничуть не бывало. Пять объектов сменил (очевидно, заметали следы за ним), всюду одно и то же. Российские тюрьмы тем и знамениты, что даже самого отпетого негодяя заставляют помыслить о бренности жизни. Настраивают на философский лад, приобщают к великой мудрости: уймись человек, усмири гордыню, помни: как бы ни было плохо, а всё может стать ещё хуже. Диалектика!

За полтора месяца так называемых инспекций Агапий Агафонович вкусил диалектики по полной программе. Поначалу настроение было ни к чёрту, думал, если выберется живым, встретится с омбудсменом. Но потом передумал.

Слово-то какое нехорошее, не русскими придумано, без внутреннего понимания сути. Ты этому омбудсмену доверишься, а он пойдёт и даже не за понюх табаку, а за так иностранцам продаст.

Передумал Агапий Агафонович встречаться с омбудсменом. К тому же где-то на третий день повеселее стало, даже азарт появился. Например, вертухаи приносят тебе тяжёлый гнилой «арбуз» – надорвались от тяжести. А ты в ответ, как ни в чём не бывало, им свою «тыкву» выкатываешь – нате, кушайте на здоровье!

Уже в своей родной Лефортовке что придумали: ни с того ни с сего обнаружили у него дизентерию. Никакой дизентерии, конечно, не было, но как докажешь?! Они же нарочно такое придумывают, чтобы из равновесия вывести, чтобы ты рвал и метал.

Ну, раз дизентерия, надо подследственных спасать. Выгребли его из общей камеры – и в изолятор, к сумасшедшим.

Один весёлый попался, всё норовил показать в натуре, как он мраморную столешницу разбил на голове у начальника смены. А другой – чёрный, как цыган, – Павлом Глобой прикинулся. Предрекал неизбежный финансовый кризис, планетарное правительство, выбранное из левых, и, естественно, Третью мировую войну как очаг всемирного освобождения человечества. Для затравки всегда начинал с момента, как у него спинной мозг вытягивали. Разбудит среди ночи, а Весёлый уже тут как тут, как живой муляж участвует, иллюстрирует процесс. Надо признаться, что вытягивание спинного мозга – зрелище не для слабонервных.

Тогда-то Агапий Агафонович впервые свою «тыкву» выкатил. Разбудил сокамерников среди ночи и давай рассказывать про надвигающийся и неотвратимый космический удар астероида. Про оборотня Бэмсика. А на третью ночь, когда рассказал, как вместе с милыми энергетическими созданиями за таковых принял своих сотрудников Наумова и Кимкурякина, принародно стащил с трибуны и повязал ремнями самого председателя комитета СОИС, тут уж у сумасшедших полностью крыши снесло.

Весельчак в подражание Агапию Агафоновичу, словно и он присутствовал при экзекуции, стал прыгать по кровати и кричать благим матом: ты Змей Горыныч, ты змей-с, а не Председатель! Потом горестно всхлипнул и, закрывшись локтем, под кровать юркнул.

А прогнозист-астролог, истребитель спинного мозга, вообще с катушек слетел. Стал биться головой о железную дверь – всю тюрьму среди ночи на ноги поставил.

Агапия Агафоновича, точно буйного, срочно отсадили от тихих. В камеру-одиночку определили. Наконец-то дошло, что он постепенно, но всех их своими «тыквами» низложит. Вот уж где отдохнул от души. Потом, конечно, подсаживали всяких. Как же без этого в родной комитетской тюрьме? Да только это была артель «Напрасный труд». Он уже вкусил «арбузов» и стал к тому времени настолько матёрым диалектиком, что с обзорных вышек даже на изолированной прогулке следили исключительно за ним.

Как-то подсаживают к нему весьма вёрткого и любознательного хлопчика лет под сорок. И всё у него не вопросы, а вопросики. Агапий Агафонович попросил хлопчика, чтобы он, когда спрашивает, непременно смотрел ему в переносицу, мол, тогда вполне возможно, что он и ответит на все вопросики. Хлопчик остроумный попался – а как быть, если Агапий Агафонович будут лежать на спине? Буду лежать на спине – нагнись и смотри. Нагинается он, а полковник, не будь дурак, двумя руками схватил его за шею и что было мочи давай душить. Хлопчик аж посинел, бедняга, трепещет, как рыбка в садке, а ни крикнуть, ни пикнуть не может.

Спихнул его на пол, как барахло, а когда очухался, сказал ему: заруби на носу, вопросик, полковник Акиндин видел нечто . К вечеру хлопчика след простыл. Отстали.

Они-то отстали, но он до того проникся этим нечто , родная Люси спрашивает: что такое он совершил, что три страны разом (США, Франция и Япония) представили его к своим государственным наградам? Так он и ей, родной жене, сказал – совершил нечто-с. Совсем уже заматерел как диалектик. А что он мог сказать – Гарвардские изобретатели постарались?!

Агапий Агафонович подумал, что пора браться за мемуары. И взялся бы, но вместо мемуаров опять и опять получаются донесения: от Акиндина – Акиндину. Видимо, не созрел ещё. Теперь, когда Председателя комитета СОИС перевели на другую работу, якобы более ответственную (какую – он не знает), поговаривают, что его, Агапия Агафоновича, отзовут с заслуженного отдыха.