Александр Казанцев - Озарение Нострадамуса

— У нас сейчас переходный период… Мы испытываем некоторые финансовые трудности.

— Да, я вас отлично понимаю. Но, согласитесь, что человечеству до этого нет дела. Свирепствуют тяжелейшие болезни. У вас, я читал, смертность превысила рождаемость. Этому следует помешать. Разве можно объяснить людям отказ в вашей помощи финансовыми затруднениями?

— Но что можно конкретно сделать? — вмешалась Heля Алексеевна.

— Может быть, пока в вашем институте условия не позволяют работать специалистам, надо объединить наши усилия, наши лаборатории, наши финансы… Необходимо, чтобы госпожа Садовская продолжала свою работу. Останавливать ее — преступление перед человечеством.

— Вы пытаетесь сманить у нас видного ученого? — попросту спросила Неля Алексеевна.

— О, нет, нет, мои леди! Я не похититель дам для гаремов. Я хочу помочь русской науке не погибнуть. Мы высоко ценим ваши достижения. Я предлагаю контракт. Правда, оплата весьма скромная. Всего 30 тысяч долларов в год. Но этого вам будет вполне достаточно, чтобы заниматься работой спокойно. Все, что потребуется вам на первое время для того, чтобы обосноваться у нас, будет предоставлено. Я сам во всем буду вам помощником.

— Заманчивые предложения! Боюсь, что моя подруга не выдержит и согласится. Но предупреждаю вас, что если вы ее все же сманите, то придется вам принимать меня в качестве гостьи и с видеокамерами. Я ведь кинорежиссер.

— О! С готовностью! У нас в Америке реклама имеет огромное значение. Всякий показ наших ребят на телевидении — бесподобная помощь ученым. Но что скажете вы, госпожа Садовская?

— Я подумаю, — коротко ответила Елизавета Сергеевна. Изрядно выпив водки, гость стал рассказывать о своей Америке, которая, по его словам, была и должна быть во всем первой:

— У нас не только самые высокие дома в мире, не только самые богатые люди, у нас самые лучшие автомобили, самая лучшая конституция, самые лучшие президенты, с которыми мне привелось даже встречаться в Вашингтоне. Пусть первыми в космос вступили вы, но на Луну все-таки первыми высадились мы. И наука наша первая в мире, потому что к нам идут лучшие ученые всех стран. И я надеюсь видеть среди них госпожу Садовскую, — закончил подвыпивший профессор Снайс.

Он ушел, рассыпаясь в любезностях хозяйке, плененный оказанным ему приемом. У подъезда его ждала вызванная им машина.

Женщины остались одни. Елизавета Алексеевна бессильно сидела в кресле, опустив руки:

— Что вы обо всем этом думаете, Неля? Ведь это же та самая yтечка мозгов, о которой говорил Николаи Андреевич.

— Утечка — это когда ушло и не вернется. А он предлагает временный контракт… И потом, on безусловно прав, что человечество ждать не может.

— Контракты, как правило, продляются. Затянет новая работа, жаль будет бросать… И останется без меня моя лаборатория, — грустно проговорила Елизавета Сергеевна.

— Не плачьте но тому, чего нет, и неизвестно, когда теперь будет. А что вам делать все это время? Торговать кофе?

— Да, можно сказать так: «Лаборатории нет». Но если я уеду, то ее уже не останется вообще… И как же Миша? Ему ведь надо учиться. Я не могу оставить. его здесь с беспутным отцом.

— Будет учиться в американской школе, выучит язык. Это ему еще и пригодится и будущем. Ездят ведь российские дети просто учиться В Штаты или по обмену. Дети быстро осваивают иностранные языки. Вы сами столько языков выучили тоже не в преклонном возрасте? — спросила Неля Алексеевна.

— Конечно, я языкам училась с детства. Я ведь из академической семьи. «Потомственная ученая".

— Вот и Миша ваш станет «потомственным ученым». А знание английского языка только поможет в этом.

— Вы советуете мне поехать? — посмотрела гостье в глаза Елизавета Сергеевна.

— Не подумайте ради Бога, что я вас уговариваю… Просто я стараюсь объективно смотреть на происходящее. И не думайте, что моя душа не рвется воспрепятствовать вашему отъезду. Он ведь предлагает условия не просто для жизни, а для вашей дальнейшей научной работы. Имеете ли вы право похоронить свои знания?

Елизавета Сергеевна долго сидела молча, сосредоточенно рассматривая свое обручальное кольцо на пальце левой руки. Понимая, о чем она думает, и не желая ей мешать, гостья встала с дивана и подошла к окну.

— Ах, была не была! — резко встала с места хозяйка. — Позвоню ему, скажу о своем согласии.

Неля Алексеевна повернулась к ней и спросила:

— Вы действительно уже решили?

И получив на свой вопрос утвердительный ответ, сказала:

— Только попрошу вас еще ненадолго вернуться к вашему рыночному бизнесу. Не пугайтесь! Я только прошу вас сняться в начальных кадрах задуманного мною фильма. Нужно рассказать людям вашу историю и показать, чем она завершится. А для этого ждите меня под Вашингтоном, ангел мой.

— Под Вашингтоном! Но ведь мне теперь нужно хлопотать о заграничном паспорте. Как это делается? Я ничего такого не умею, — спросила Елизавета Сергеевна.

— Вы умеете то, что другие не ведают. И ради чего вся эта возня с заграничным паспортом? Об этом не думайте. Я попрошу нашего администратора. Он их всегда для всей съемочной группы оформляет.

Неля провожала Елизавету Сергеевну в Шереметьево. Садовская держала за плечи своего внука, чудесного кудрявого мальчика, который с необычайной серьезностью, старательно выговаривая английские слона, прощался с Нелей Алексеевной, которую успел полюбить за короткое время сборов. Женщины обнялись, и слезы показались у обеих на глазах. Елизавета Сергеевна встряхнула головой, будто отгоняя горестные мысли и, взяв внука за руку, пошла к самолету.

Неля Алексеевна с нетерпением ждала звонка из Вашингтона. И, наконец, дождалась.

— Представьте себе, Неленька! — говорила Елизавета Сергеевна. — У меня здесь нет никаких бытовых хлопот. Для меня специально сняли прелестную квартирку в коттедже, недалеко от леса, уже обставленную нужной мебелью. Удобно, красиво и не очень дорого. Деньги есть. Мне выдали часть авансом. Миша поступил в школ. Правда, необходимо еще с ним заниматься английским. Но, я думаю, что скоро он будет им владеть лучше меня. Работа, скажу прямо, меня вдохновляет. Прекрасная лаборатория, новейшее оборудование. О таком можно только мечтать. Но я не перестаю думать о своем институте.

Как ни торопилась Неля Алексеевна завершить свою работу над фильмом о российском ученом, раньше весны ей выехать в Вашингтон не удалось.

В аэропорту ее встретил до крайности любезный профессор Снайс.

Съемочная группа, погрузив свою аппаратуру, уехала на такси, а Нелю, в своей великолепной машине, «крайслере» последнего выпуска, профессор повез через Вашингтон, показывая по пути ей город.