Райдо Витич - Анатомия Комплексов (Ч. 1)

–– Выпьем, да?

Димка спорил с Машей о происхождении женской ‘сучности’ и рисковал получить в лоб пустой бутылкой из-под горячительного. Крез спал в машине, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Костик, как самый умный, отполз в дом и, по - медитировав на бутылку виски, заснул прямо на лестнице, с трепетом обнимая одной рукой пустую тару, другой-- знаменитый бивень..

Алена, выпив за этот вечер свою годовую норму - полбутылки мартини, опьянела настолько, что с легкостью поддалась уговором охрипшей от сольного выступления Олеси сходить в лес и пригласить на бракосочетание Ворковской и Мальцева парочку пришельцев из другой галактики.

Для храбрости и остроты ощущений, юные любительницы экстрима приложились к бутылке ’Смирнофф’, позаимствованной Максом из бардачка крезовской машины прямо из-под носа хозяина. Водка, смешавшись в хрупком студенческом организме с мартини, сделала свое черное дело, и погнала их навстречу приключениям.

Дури, которой хватало и в трезвом виде, больше ничто не препятствовало, и девушки, максимально, с их точки зрения, замаскировавшись под инопланетян: Олеся нацепила африканскую маску на физиономию, накинула на плечи белую простынь и стала больше похожа на шизанутое, умершее, от осмотра самого себя в зеркале, привидение. Алена накинула китайский дождевик ярко красного цвета, выуженный из недр кухонного столика, соорудила веночек из повядшей полыни, надела его на голову и ринулась в лес, под ручку с Олесей, в сопровождении вездесущего Макса. Он, в отличие от девушек, не мудрствовал, и пошел во главе делегации, как истинный гражданин России - с бутылкой под мышкой, фонариком в зубах и гитарой наперевес: простенько и со вкусом.

Процессия отважно устремилась в чащу, навстречу инопланетному разуму, под лихие аккорды: ‘Батяня - комбат’

Последнее, что запомнила Алена - пузатая бутылка в руке и шершавая сосновая кора перед носом. Сосна ни в какую не желала разделить ее радость по поводу окончания поры девичества, на что Ворковская несказанно обиделась и легла спать прямо на землю, у ее корней, удобно пристроив голову на венок из многострадальной полыни.

Пробуждение было жутким. Холод пронизывал до костей, заставляя даже серое мозговое вещество трястись в ознобе. Кругом было тихо, темно и сыро.

Жутчайшее состояние похмелья, с которым Алене, дожив до 20 лет, удалось благополучно избежать близкого знакомства, терзало каждую клеточку неискушенного организма. Продираясь сквозь похмельный туман и головную боль, в закоулках сознания возник первый вопрос : где я? А затем второй : что здесь делают сосны? Минут десять ушло на то, чтобы сфокусировать взгляд на близстоящем стволе дерева, минут пятнадцать на то, что бы подняться с мокрых, холодных еловых иголок и мха, преодолевая дурноту и проклиная изготовителей винно-водочной продукции.

Алена потерла лицо ладонями, поежилась и попыталась сообразить, где находится. В памяти клубился туман и стойко хранил секрет ее недавних передвижений, зато выдал ‘на гора’ предысторию похода в лес. Тишина, стоящая вокруг, вкупе с кромешной тьмой, производила устрашающий эффект вакуума, но Алена даже не обратила на это внимание - не протрезвевший разум потерял не только способность соображать, но и бояться, однако, некоторые провалы в памяти не смягчали негативных эмоций по поводу дружеских отношений, а также рождали глубокое неудовлетворение поведением некоторых персон.

Почему Олеся ее оставила? Где Макс? И где, черт возьми, влюбленный жених?!

Алена, шатаясь, побрела меж сосен, пытаясь найти какой-нибудь ориентир. Но это не удавалось, глаза то слипались, то откровенно косили. И девушка просто тупо шагала, переставляя негнущиеся ноги, как китайская кукла - барби, радуясь хотя бы тому, что не разучилась ходить. А значит, рано или поздно, куда-нибудь придет и, в итоге, встретится с братьями-уфологами, расскажет им биографию их гуманоидовой матери и обозначит их место проживания на ближайшую пятилетку - в местах глухих и столь же отдаленных, как эти.

И дернул же ее нечистый за язык, позвать бухологов на встречу с вселенским разумом! В итоге чужой не нашла, а свой потеряла –– корми теперь комаров и обнимайся с ‘Колотун-ага’. Зубы Алены клацали от холода так, что шишки с сосен падали.

Ворковская вспомнила все ругательства, какие узнала или услышала за свою недолгую жизнь. Скудного запаса хватило минут на пятнадцать, и она пошла по второму кругу, образуя прилагательные, глаголы и словосочетания из пройденного материала, и, хоть это занятие не давало заснуть и замерзнуть окончательно, к сожалению, новообразованные эпитеты не удовлетворяли и не отображали в полной мере переполнявшие ее эмоций.

Она понятия не имела, сколько времени бредет по лесу, распугивая его немногочисленных жителей бряканьем своих челюстей, но отчего-то казалось - долго. Однообразный пейзаж окончательно ее утомил, запас ругательств иссяк, остатки алкогольных паров быстро выветривались и только холод все сильней и настойчивее пробирался в многострадальный организм, заставляя подпрыгивать девушку, как Мягкова из ‘ Иронии судьбы или с легким паром’, выдавая трепетную дробь - ‘надо меньше пить, пить надо меньше..’.

Когда вдали замаячил тусклый огонек, Алена приняла его за костерок братьев-бухологов, и припустила со всех ног, придумывая на ходу вендетту своим бессердечным друзьям.

Она на бегу стянула с волос резинку, сняла дождевик, оставшись в светлом свитере и джинсах, и, выпучив глаза, страшно оскалившись, размахивая красной накидкой, как знаменем гвардейской дивизии, с диким воем вылетела к огоньку, желая произвести эффект внезапности, и, хоть на минуту, испугать бессовестных бухологов, оставивших бедную девушку в глухом лесу.

Но, то ли сослепу, то ли спьяну, Алена не разглядела, что мерцающий огонек -- вовсе не костер, и, лишь вылетев на поляну в диком виде, поняла свою ошибку и, словно споткнулась, резко смолкла, застыла и уставилась на странную картинку, открывшуюся взору, не столько со страхом, сколько с глубочайшим изумлением. Алена хлопнула ресницами и открыла рот от удивления.

Свет шел не от костра, а исходил из какой-то странной штуки, напоминающей высокий, метра полтора, цилиндрический аквариум, диаметром метра два, наполненный голубоватой светящейся и пузырящейся жидкостью. Сверху была плоская крышечка, которая мерцала и переливалась, как новогодняя гирлянда в темноте, и при этом не издавала и звука. Рядом со странным аппаратом, стояло три человека в абсолютно одинаковой одежде - серебристых комбинезонах, застегнутых под горло, и с широкими темными поясами, на которых мигали какие-то, очень похожие на пейджер, приспособления.