Василий Ванюшин - Желтое облако

— Надо осторожнее, — заметил Валентин Юльевич.

— Я всегда осторожен. — Старик надел шляпу и взялся за руль. — Но не помогает моя осторожность. Срубить его надо, господин Шкубин. Оно нарушает аллею, как недисциплинированный солдат в строю.

— Нет-нет, — покачал головой Валентин Юльевич. — Как можно! Спилить, срубить — очень просто. Надо огородить.

Он подошел к несчастному дереву. Оно имело жалкий вид. Разодранная кора ствола свисала лохмотьями, верхние сучки начинали сохнуть. Листва поредела. Оно было еще молодо, но уже напоминало костлявого старика.

Это дерево посадил отец Валентина Юльевича незадолго перед своей смертью. Он тогда плохо соображал и вкопал его чуть ли не на середине аллеи. И сказал:

— Обещай, Валентин, что и этот мой труд, самый последний, не пропадет даром.

Сын обещал.

«Надо бы выкопать его и перенести на другое место, — подумал Валентин Юльевич. — Ведь это память об отце. У меня никого не было, кроме отца, и никого нет теперь…»

Он поднял грабли и принялся сгребать листья, опавшие с отцовского дерева, но услышал звенящий гудок автомашины и отставил грабли. Неужели Руис? Так рано!

Валентина Юльевича беспокоило то, что он так и не придумал, как лучше объяснить положение дела Руису. Старик может разгневаться и за одну минуту лишить Валентина Юльевича лаборатории и клиники.

Он быстро пошел к дому и увидел Руиса — тот стоял возле машины. Валентин Юльевич замедлил шаги.

Руис стягивал перчатку с правой руки, чтобы поздороваться, но Валентин Юльевич, увидев своего садовника, сначала подошел к нему и долго объяснял, что нужно сделать с тем дубком. Старый садовник удивлялся несуразному решению хозяина — перенести дерево. Это можно сделать только поздней осенью, Валентин Юльевич мало думал о дереве, он собирался с мыслями. Наконец он пошел навстречу гостю.

— Мистер Руис, я рад вас видеть в добром здоровье и бодрого духом, — сказал Валентин Юльевич, пожимая гостю руку. На самом деле Руис выглядел скверно: лицо серое, опавшее, веки покраснели. Длинный путь в самолете утомил его.

— Благодарю. Я тоже рад вас видеть.

— Этот садовник, — как бы извиняясь, сказал Валентин Юльевич, — чуть не сгубил лучшее дерево! Всюду надо смотреть самому. Я еще не успел позавтракать. А вы?

— С аэродрома я прямо сюда…

— Отлично сделали. Идемте в дом.

Валентин Юльевич напомнил себе, что нужно все делать не спеша. Он не торопился повести гостя в столовую, где начнется разговор о главном. Он задержался на веранде, глянул в затененный угол.

— Смотрите, ожила!

Руис подошел и увидел аквариум. На дне стеклянного ящика было немного воды, зеленели водоросли и лежали три крупных булыжника. Больше ничего Руис не разглядел.

— Спряталась, проказница! Смотрите, мистер Руис, вот она!

Из-за камней высовывался тонкий змеиный хвост необыкновенной окраски — ярко-желтые пятна на черном.

— Зачем вы держите змею! — Руис был удивлен и недоволен поведением Шкубина.

— Это не змея, а саламандра, пятнистая саламандра — редкость здешних мест, — стараясь казаться излишне обрадованным, пояснил Валентин Юльевич. — Тут были еще и лягушки — для препарирования. А у саламандр я изучаю лечебное действие выделений кожных желез. Служанка не заметила, что вода в аквариуме высохла, и саламандра впала в оцепенение. Вчера вечером я пустил воду, и, как видите, эта проказница ожила. Прошу, мистер Руис! Извините, что задержал вас. Всюду нужен заботливый глаз.

Стол был накрыт. Руис снял шляпу и не глядя протянул ее влево, но там ее некому было принять: служанка — старуха, жена садовника — удалилась, как только хозяин и его ранний гость вошли в столовую. Шляпу гостя принял хозяин.

— Дорогой мистер Шкубин, я надеюсь, вы догадываетесь, зачем я поспешил сюда. Конечно же не для того, чтобы посмотреть необыкновенную саламандру и позавтракать. Благодарю, я сыт.

— Выпейте вина, мистер Руис. Когда-то вы очень любили вот это…

— Еще раз благодарю. Но утром не пью. Старость!..

— Один глоток. Разрешаю, как врач.

— Мне надо беречь остатки здоровья и сил, — мрачно сказал Руис, но отпил глоток. — Когда я был в расцвете и дела шли отлично, вдруг последовал удар… Сначала бешенство, потом какое-то оцепенение…

— Да, оцепенение, — задумчиво повторил Валентин Юльевич. — Вы видели саламандру. Она напоминает человека — пусть это не будет унизительным для него. Лиши человека воздуха и чего-то еще небольшого, ради чего стоит жить — и он впадет в оцепенение, как саламандра без воды. — Говоря это, он думал о лаборатории, и Руис словно угадал его мысли.

— Прежде, чем начать серьезный разговор, мистер Шкубин, мне хотелось бы спуститься в лабораторию.

— Там все в порядке, мистер Руис.

— Но мне хотелось бы сначала заглянуть в свою комнатку, — сказал Руис.

«Своей комнаткой» в нижнем, цокольном, этаже Руис называл нечто вроде кладовой, отгороженной железными грубо сваренными щитами и с железной дверью. Про эту комнату Валентин Юльевич знал только то, что еще при отце Руис оборудовал ее для хранения документов «Атлантик-компани» и фамильных вещей большой давности — их в тюках вносили туда какие-то рабочие со стороны.

— Надеюсь, никто не проявлял к ней интереса! — подозрительно взглянул Руис.

— Сэр! — обиделся Валентин Юльевич.

— Я не хотел оскорбить вас, мистер Шкубин. Дайте, пожалуйста, ключ от лаборатории.

Валентин Юльевич вынул из ящика стола ключ. Руис, насвистывая какую-то старенькую мелодию и подергивая в одну сторону головой, вышел.

Он спустился вниз и открыл дверь в лабораторию. О, это он видел впервые! Комнатные перегородки во всем этаже были убраны, оставалась только железная стена, отгораживающая по всей высоте «комнатку» Руиса, образовался большой зал. На столах и на подставках блестели металлические и стеклянные колбы и цилиндры, спирально змеились трубы, соединяющие их; белели пульты с темными точками регуляторов. Да, Шкубин тратил деньги по назначению. Интересно, чего он добился?.. Однако Руиса прежде интересовала «своя комнатка».

Он достал из брючного кармана свой ключ и открыл железную дверь. В правом углу над полом возвышался металлический купол диаметром около метра, напоминающий люк канализационной трубы. Руис внимательно осмотрел полусферическую крышку, запорошенную пылью. Кажется, все было так, как и прежде. Он отчетливо начал считать: «Один, два, три, четыре…». С одиннадцати он повел счет в обратном порядке, дошел до семи и громко произнес: «Аут!» На крышке загорелся крошечный глазок рубинового цвета. Руис стер пыль, достал тонкий плоский ключик со шнуром и воткнул в еле заметную щелку, отошел, разматывая провод, нащупал внизу стены замаскированную розетку и вставил в нее вилку. Тяжелая металлическая крышка откинулась с такой силой, что, окажись рядом человек, он был бы убит. Но если бы другой, уцелевший, попытался проникнуть в открывшийся круглый колодец, его ожидали бы иные сюрпризы. Все кончилось бы тем, что прорвалась бы канализационная труба, проходившая рядом, залила бы грабителей нечистотами, а золота так никто бы и не увидел.