Кирилл Еськов - Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

– Да, кстати… Как бы нам добавить чуток жизни в эту музыкальную нудятину? – и Робингуд небрежно кивает в пространство, затопленное сиропно-тягучими мелодиями какой-то местной зурны. – Душа требует чего-нибудь эдакого, зажигательного… Заведи-ка нам, любезный, «Танец с саблями»!

– Простите, сэр, – официант явно чувствует себя не в своей тарелке, – но это невозможно!

– Можешь называть меня «сеньор» – я ведь не американо…

– Граци, синьоре!

– Так вот, насчет «Танца с саблями»… Моя армянская четвертушка непременно жаждет соотечественника ! Непременно – ты меня понял? Так что если речь о том, чтоб приписать к нашему счету еще пару-тройку нулей…

– Боюсь, это невозможно, синьоре. Совсем невозможно. Хозяин…

– К дьяволу хозяина! Есть два слова, пробуждающих в новом русском зверя: «козел» и «невозможно». Короче, дело пошло на принцип: поставь ту музыку сам – и я оплачу всю сумму, что ты можешь потерять на расторжении своего трехгодичного контракта, о-кей? Завтра же отправишься домой, в свой Неаполь, или Палермо – хрена ли тебе гробить молодые годы в этой песочнице? Или сомневаешься в моей кредитоспособности?

– Никак нет, синьоре. Насчет вас – как раз не сомневаюсь: завтра же после этого отправился бы домой – в цинковом гробу… И еще: если вы думаете отправить через меня письмо или компьютерный файл… Ну, вы поняли.

– Та-ак… – щурится атаман. – Спасибо тебе, парень. Те ребята, что на тебя наехали … они из полиции?

– Скорее наоборот, синьоре. На полицию-то я с прибором бы положил – за эдакие деньжищи… Но покойнику любые деньги ни к чему, верно?

– Верно. Ну, ступай себе с богом.

Робингуд неторопливо разливает водку по рюмкам, молча чокается с Ванюшей. Выпив и крякнув, протягивает руку к блюду с фруктами – за неимением в этих бусурманских краях огурчиков-помидорчиков…

Дальше все происходит очень быстро – не уследишь взглядом (так что снимать эпизод лучше рапидом).

Робингуд – черт его знает как – разворачивается вокруг своей оси на 180 градусов, оказавшись стоящим рядом со своим столиком в классической позе «Это ограбление!»: ноги чуть согнуты в коленях, пистолет, придерживаемый двумя руками, четко сканирует – вправо, влево – весь соответствующий сектор ресторанного пространства. И когда по прошествии секунды становится ясно, что в руках у атамана – никакой не пистолет, а неочищенный банан с фруктового блюда, часть публики успевает уже отреагировать на эскападу варяжского гостя чисто рефлекторно: обнажив собственные стволы. Особенно хорошо смотрится смуглолицый «араб», извлекший прямо откуда-то из складок своего плаща-галабие автомат-коротышку М-10 «Ингрэм», часто (и по делу) величаемый «лучшим другом террористов».

Ванюша тем временем устремляется к двери, ведущей из ресторанного зала на кухню и в подсобки – вроде бы и не бегом, но со неостановимостью советского хоккеиста Рагулина, катящегося к чехословацким воротам. Неосторожно заступивший ему дорогу здоровяк в пиджаке от Гуччи отлетает в сторону так, будто его сбил грузовик (хотя Ванюша вроде бы и рук-то с сему процессу не приложил); при этом «кольт-магнум» здоровяка, кувыркнувшись высоко в воздухе, шмякается на соседний столик – прямо в блюдо с почками-сотэ, обдавши туалет обедающей за ним кинозвезды-унисекс фонтаном кисло-сладкого мясного соуса. Однако «чехословацким воротам» на кухню, похоже, суждено-таки остаться нераспечатанными, ибо по обеим их «стойкам» уже выросло по «защитнику» с «Ингрэмами»… Впрочем, Ванюша и без того уже остановлен «судейским свистком» – окликом «А-атставить!!» своего атамана.

– Всех благодарю от лица службы! – и Робингуд адресует онемевшему залу приветственный жест вкупе с предвыборной улыбкой на 64 зуба. – Отбой учебной тревоги! Пейте пиво, ребята…

На том конце зала начинается темпераментная разборка между хозяином «кольта» и телохранителем кинозвезды. Робингуд между тем уже наполнил рюмки по новой:

– Ну как – всё уразумел?

– Ну…

– Нас зажали плечами и пасут в открытую.

– А вывод?

– Вывод прост: силовой прорыв – выбросить из головы напрочь. Мы ждем сигнала от Подполковника. Только ждем – и ничего более.

– А если он не…

– Тогда – кранты. Ну, разливай, что ль…

– …Итак, мы будем в нашем расследовании исходить из того, что планируемый «ассасинами» ядерный удар есть прямое продолжение событий 11-го Сентября. – Подполковник занимает атаманское место в голове длинного шервудского стола; одесную и ошую от робингудова начштаба расположились Чип с Ёлкой (та уже успела переодеться в сухое – в чей-то камуфляж с подвернутыми рукавами). – Хотя это, конечно, не более чем гипотеза… И если мы не угадали – привет: на отработку побочных версий у нас всё равно нет ни времени, ни ресурсов.

– Если я правильно поняла, Александр Васильевич, – подает голос Ёлка, -вы отвели нам с Чипом роль эдакого коллективного доктора Ватсона – задавать вам по ходу расследования глупые вопросы…

– Отнюдь не Ватсона! Если уж по аналогии, то я собираюсь использовать вас в качестве Арчи Гудвина: для сбора первичной информации, на основе которой я, Ниро Вульф, и буду делать свои выводы.

– Ого! А где ж тогда наш Сол Пензер сотоварищи – ну, все эти Вульфовы приходящие супероперативники по пятнадцать дорогущих тогдашних долларов за час?

– А их нет, Елена. И не будет. Никого, кроме нас троих. Боюсь, вы недооценили степень «некомплекта личного состава» в нашем подразделении…

– Го-осподи!.. А Робин? а Ванюша?.. Их что… уже?..

– Ну-ну-ну! Не так пока всё траурно. Однако прийти нам на помощь они не могут; напротив того – они сами в этой помощи отчаянно нуждаются… По ряду причин – я не стану на них останавливаться – мы сейчас начисто лишены возможностей для оперативной работы по нашей версии. Наружное наблюдение, микропередатчики в коктейльной маслине – ничего этого у нас нет и не предвидится. Впрочем, может, оно и к лучшему…

– В каком смысле – к лучшему? – озадачивается Чип.

– Видишь ли, в разведке есть нечто вроде аксиомы: разведывательная информация всегда недостаточна для принятия окончательного решения – сколько б ее ни было на самом деле. Точнее, считается недостаточной . Любое государство и любая армия почитают своим приятным долгом трясти, аки грушу, свою разведслужбу: «Давай информацию, еще давай, мало, мало!» – вместо того, чтобы взять себе за труд хотя бы пролистать те досье, что уже доставлены разведкой в их бездонные сейфы. Наше 22-ое июня, Пёрл-Харбор, Октябрьская война 73-го года – да десятой, сотой доли имевшейся развединформации, будь она должным образом проанализирована, хватило бы всё это предотвратить!.. Так что информации, на самом-то деле, всегда с избытком – дефицит вовсе не в ней, а в тех «маленьких серых клеточках»…