Евгений Лукин - Раздолбаи. (Работа по специальности)

– Вася, какое сегодня число? – шмыгнув носом, спросил он.

– Ты что там опять делаешь? – всполошился тот. – А ну отойди от стены!

– Так я же не матом, – сказал Ромка. – Число только и фамилии.

Тяжело ступая, Василий подошёл к Ромке и уставился в стену, из которой было уже выковырнуто стерженьков десять.

– А чего? – с вызовом сказал Ромка. – Хоть память останется!

Василий крякнул и нахмурился.

– Ладно, – сказал он после тяжелейшей внутренней борьбы. – Только ты это… Фамилий не надо. Василий, Роман… ну и число. И всё.

Закончив надпись, отступили на шаг и с минуту молчали.

– Ну что? – вздохнув, сказал Василий. – Я так думаю, что днём нам бояться нечего… Пойдём-ка, Ромк, на площадь… Давай только порядок наведём сначала…

Он присел на корточки и принялся собирать в горсть выломанные стерженьки.

– Да сами уберут! – попробовал урезонить его Ромка. – Что ты им, дворник?

Василий насупился и не ответил.

– На вот, – сказал он, поднявшись, и высыпал мусор Ромке в ладонь. – Пойди запихни куда-нибудь, чтобы видно не было… И пакеты по дороге собери…

Чувствуя, что Василий от него не отвяжется, Ромка не стал спорить и, недовольный, пошёл к глыбам.

– Ну и что тут собирать?

Они оглядели пустое покрытие. Брошенные под глыбой скомканные оболочки от капсул куда-то исчезли, не иначе, растворённые и усвоенные стеклистым полом.

– Н-ну, понятно… – озадаченно вымолвил Василий. – А я думаю: что это у них везде чистота такая?..

Ромка презрительно скривил рот и не скрываясь сыпанул стерженьки на пол.

Странное дело: когда вчера ночью плутали в поисках ночлега меж фосфоресцирующих небоскрёбов, молочно-белые валуны встречались куда реже и всё больше поодиночке. Теперь же, в какой проулок ни сверни, – везде нежно сияли целые россыпи причудливых округлых разнокалиберных глыб.

– Да что они здесь, как грибы растут? – не выдержал наконец Василий, обогнув очередную опору.

Сказано было метко. Скопление действительно напоминало выводок гигантских шампиньонов.

– Интересно, они все такие хрупкие? – пробормотал Ромка, озабоченно оглядывая ближайший экземпляр.

– Ты у меня дождёшься! – пригрозил Василий. – Нет, ну что за народ такой! Стоит куда прилететь – так либо сломает что-нибудь, либо похабщину на стенке вырежет…

– Как будто они знают, где похабщина, где нет! – возразил Ромка, надо полагать, имея в виду хозяев.

– А то не видно, что ли? – сказал Василий. – Ты вон лучше под ноги смотри: тут тоже капканов полно…

Действительно, под одной из глыб разлёгся, подстерегая, зловещий овал неизвестно откуда падающей тени. Ромка прицелился и плюнул. Плевок с лёгким треском исчез на лету.

– Работает, – с невинной физиономией сообщил Ромка нахмурившемуся Василию.

Они обогнули уже опор десять, а площадь впереди всё не показывалась и не показывалась. И это было тем более обидно, что вчера они пытались запомнить дорогу именно по глыбам, не предполагая, естественно, что наутро этих глыб будет кругом – как собак нерезаных. Но в конце концов просвет между опорами всё же замаячил, правда, не впереди, как ожидалось, а справа.

– По краю, короче, плутали, – с облегчением подытожил Василий.

Они повернули вправо и вскоре вышли на блистающую, как ледяное озеро, площадь.

– Э! – сказал вдруг Ромка. – А где же?..

Пятиэтажки на площади не было. Василий в считанные секунды постарел лицом лет на десять.

– Чего я и боялся, – угрюмо проговорил он.

– Куда они её дели? – поражённо спросил Ромка.

– Никуда не дели, – буркнул Василий. – Площадь не та. Другая… Ну, вышли, вышли мы не туда, понимаешь?

Ромка огляделся.

– Как же не туда? – возразил он. – Были мы здесь вчера! И надпись – вот она…

Что правда, то правда: на выпуклой стене ближайшей опоры похабно растопырилось глубоко вырубленное матерное слово. Озадаченный Василий подошёл и внимательнейшим образом изучил его.

– И надпись тоже другая, – сообщил он. – У той «У» прямая была, а у этой, видишь, с загогулиной…

Осмотрел покрытие и, не обнаружив на нём и следа от выломанных стерженьков, вынужден был прийти к мысли об относительной давности преступного деяния.

– Руки пообломать!.. – проворчал он, глядя исподлобья на обезображенную стену.

Ромка за спиной тихонько охнул, и Василий обернулся, встревоженный. Его лопоухий стриженный спутник стоял, запрокинув голову, и, зачарованно глядя ввысь, беззвучно шевелил губами.

Василий взглянул – и обмер. С невероятно удалённого льдистого потолка, обращённая теперь к странникам крышей, свешивалась искомая пятиэтажка. Верх и низ в сознании Василия поменялись местами, и ему показалось вдруг, что он летит стремглав с чудовищной высоты. Присел, словно желая ухватиться за гладкий пол, и довольно долго не решался выпрямиться.

А тут ещё к Ромке вернулся дар речи!

– Вась! – дрогнувшим голосом позвал он. – Слушай, Вась!.. А ведь это мы на потолок вышли…

Всякое бывало в жизни Василия, но такого… Мало того, что опрокинутое в зените здание само по себе являло весьма жутковатую картину, – нужно было ещё хорошо знать Василия, его простые, ясные взгляды на жизнь и неистребимую любовь к порядку, чтобы оценить в полной мере всю глубину его потрясения. Василий был смят, испуган, растерян…

Ромка же, напротив, восхитился увиденным безобразием до такой степени, что вообще перестал чего-либо бояться.

– Не, по потолку я ещё ни разу не ходил! – нервно смеясь, говорил он. – Пацанам рассказать – заторчат!..

Они сидели, прислонясь спинами к испохабленной ругательством бледно-золотистой стене, и, подняв лица, с содроганием смотрели на прилипшую к потолку громаду пятиэтажки.

– Почему она не падает? – хрипло спросил Василий.

– Мы же не падаем! – пояснил Ромка, и Василия тут же омыло изнутри жутким чувством падения, даже за стену взялся на всякий случай. – Почему в Америке никто вниз не падает?

Василий переждал неприятное чувство и отнял ладонь от стены.

– Не в Америке, а в Австралии, – сердито поправил он. – В Америке-то чего падать? Америка-то, она – сбоку, а не снизу…

Ромка не слушая пялился на пятиэтажку.

– Не, тут интересно!.. – раскатав рот от уха до уха, повторял он. – Бал-дё-ож!..

На медном лице Василия набухли скулы. Поведение спутника раздражало его, пожалуй, не меньше, чем перевёрнутый вверх тормашками мир.

– Мы вот тут сидим, – веско молвил он, – а туда, может быть, сейчас тарелка прилетит…

– Ну и флаг ей в руки! – беззаботно отозвался Ромка.

– Дел, что ли, дома нету? – злобно спросил Василий.

– А какие дела?