Горхур - Жизнь по частям

Журналисту пришла в голову соблазнительная мысль: приказать Хранителю стереть из памяти разговор с Николаем.

В коридоре раздалась тихая трель дверного звонка. Целиком занятый борьбой с самим собой, Джосандр не обратил на него внимания. Не заметил он и того, как бедняки тихо вышли из комнаты.

И только когда за дверью поднялась какая-то суматоха, а голоса зазвучали громче, журналист очнулся от размышлений. Огляделся, словно заново знакомясь с обстановкой. Тряхнул головой, пытаясь избавиться от остатков сомнений.

«Не сейчас. Надо закончить работу. В конце концов, это просто слова… Он вообще мог все наврать. Специально. Чтобы свою беспомощность оправдать. Не сумел добиться успеха, вот и выдумал заговор».

С каждым новым аргументом буря в душе Джосандра отступала все дальше, укрываясь в самых дальних уголках.

Журналист повернулся к двери, за которой вдруг стало тихо. Он вышел в коридор и тут же столкнулся с Николаем. Бедняк с объемной сумкой в руке шел к выходу.

— А…

Хозяин квартиры не стал отвечать, попросту обогнув гостя и продолжив свой путь. Джосандр, удивившись — это было так не похоже на всегда безукоризненно вежливое поведение Николая! — проводил его взглядом.

Вдруг бедняк резко остановился. Обернулся к журналисту.

— Джосандр, футляр для фильтров ведь все еще у вас? Отдайте, пожалуйста. Он… нам сейчас очень нужен.

Николай говорил ровным голосом, сохраняя спокойное выражение лица, но Джосандру почудился звон струны, натянутой до предела.

— Я с вами! — вырвалось у журналиста. — Я сейчас!

Заскочив в свою комнату, он схватил коробочку и выбежал обратно. Сквозь улыбающуюся мордашку («Это ежик, Левушка его сам нарисовал. Говорит, что он помогает и защищает… — От чего? — …От всего») виделось личико пятилетнего ребенка, едущего прямо на Джосандра на своем электротрицикле.

Почему вдруг журналисту стало так важно поехать с бедняками и выяснить, где Лева и что с ним, он не мог себе объяснить. Чувствовал только: так будет правильно.

«Может пригодиться для фильма», — выдал мозг, пытавшийся объяснить происходящее.

— Зачем вам это? — вопросом встретил его Николай. — Чего вы хотите?

Журналист пожал плечами и честно ответил:

— Вот только что подумалось: для фильма. Но, кажется, это не то. По крайней мере сейчас… Не знаю, Николай. Просто хочу.

Бедняк впился в Джосандра взглядом. Через несколько секунд прикрыл глаза, еле заметно качнул головой в сторону выхода.

— Идемте. Левушка ждет ежика. Он снова в больнице, — выйдя на улицу, бросил Николай. — Нам надо спешить. Это далеко, на окраине.

Джосандр схватил его за рукав.

— У меня есть «Летун».

Николай без лишних слов свернул на дорожку, наискось пересекавшую газон перед подъездом.

— Снова в больнице? — переспросил журналист, когда машина, повинуясь полученному приказу, поднялась в воздух и взяла курс на северо-запад города.

Николай кивнул.

— Впервые это случилось с ним около года назад. Нам повезло: рядом оказался Виталий, он врач. Кое-что понял, да и наши сумели быстро собрать деньги на вызов. Иначе…

Он замолчал. Джосандр сидел рядом, смотря на коробочку, которую бедняк держал в руках.

— Врачи до сих пор не знают, что же это за зараза, — тихо пробормотал Николай, словно бы и не обращаясь к журналисту. — Ясно только одно — что ее вызывает. Если резко остановить движение вниз.

Джосандр озадаченно посмотрел на бедняка. А тот продолжал, глядя в пол:

— Впервые Левушка отключился, когда я его подбросил и поймал. Помню, испугался тогда — показалось, не успеваю схватить. Жестко руки подставил. А он — обмяк. Зову его, зову… слава богу, Виталий… и в больнице сделали, что могли. Очнулся. Нам сказали: повезло. Они сами не знали, что с ним. Наугад лечили.

Николай пожал плечами, на губах появилась горькая улыбка.

— Говорят, берегите. Не давайте вот так… вниз и резко останавливаться. В следующий раз… всякое может быть. Мы следим, конечно, следим, а как же иначе… Но он же ребенок… мальчик. Четыре месяца назад с ледяной горки ехал, на бугорке подскочил… чуть-чуть, не сильно совсем… Быстро очнулся, минут через пять. А сегодня вечером, пока мы с вами разговаривали, с лестницы спрыгнул. Гулял во дворе с Лешей и его мамой и спрыгнул. С четырех ступенек…

Он замолчал.

— Что же это такое?

— Сказал же, не знаю! — крикнул вдруг Николай, повернувшись к журналисту. — Не знаю!.. Простите.

Через пару минут «Летун» завис у одного из окон больницы.

— Быстро мы. — Николай, выбравшись из машины, оглядывался по сторонам. — Наташа, наверное, еще не приехала. Она-то на машине, это только Левушку на таком же, — он махнул рукой в сторону «Летуна», — отправили. А ей места не хватило.

Бедняк торопливо зашагал к дверям.

— Джосандр! — Николай рывком развернул журналиста к себе. Помолчал немного. Журналист изумленно взирал на перекошенное лицо бедняка. — Вам надо, — Николай снова ненадолго замолчал. — Вам нужно… вы нужны!

— Ничего не понимаю, — пробормотал пораженный Джосандр. — Что за бред вы несете? Что мне надо, кому я нужен? Вам? Леве? Так говорите яснее, что я должен сделать! Вы же знаете — все, что в моих силах! Вот уже три дня я здесь!

Николай молча смотрел на него. Затем взял за руку и потащил за собой по коридору.

— Куда мы идем? Зачем?

Николай молча шагал вперед. Разозлившись, Джосандр напрягся и смог вырвать свою ладонь. Остановившись, он крикнул:

— Да объясните же наконец, что с вами!..

Страшная догадка заставила журналиста осечься.

— Что-то с Левой? — выговорил он помертвевшими губами.

«Ему… ему совсем плохо, а Николай не может об этом сказать…»

— Пойдемте со мной, — бедняк говорил тихо, но очень настойчиво. — Вам надо увидеть.

— Да-да, конечно.

«Господи, бедный Николай! Бедный Лева!.. А Наталья… ох».

Теперь они шли рядом, бедняк снова взял журналиста за руку. Вскоре мужчины остановились перед дверью в палату.

«Но Лева лежит не здесь! Что за?..»

Зеркальные створки бесшумно подались в стороны, и взгляду Джосандра предстали врачи, столпившиеся вокруг пустой койки.

Какое-то время журналист недоуменно разглядывал на людей в голубых халатах, а затем, догадавшись, повернулся к Николаю:

— Леву переводят сюда? Но зачем? Что… что говорят?..

Николай с секунду молча смотрел на Джосандра. Затем вздохнул. Усмехнулся. И, как показалось журналисту, тщательно подбирая слова, произнес:

— Джосандр. Уезжайте. Вам хватит уже на два фильма. Вам с нами нечего больше делать. У вас есть другие заботы.