Михаил Хрипин - Меня разбудил кот (сборник)

Мгновением спустя его настигает вопль боли. Назар поворачивается и видит, что один из хулиганов прыгает на одной ноге. Вторая поджата к животу, руками он держится за лыжный ботинок. Нет, это не лыжа — еще через мгновение Назар различает, что это короткая доска. Гвоздь впился в подошву кроссовка, и, судя по истошным воплям бедолаги, проник гораздо глубже.

Дракон ревет как реактивный самолет. Подпрыгивая и путаясь в лапах, он вновь пускается в погоню. Но голов у него уже две. Назара это, впрочем, не радует. Две головы в два раза хуже, чем ни одной.

Окружающий мир меняется со скоростью музыкального клипа. Назару снова холодно, вокруг — снежная пустыня, ледяные надолбы и тонкий речной лед под ногами. Назар надеется, что его веса не хватит, чтобы проломить лед и провалиться. Но есть еще и полыньи, черными дырами бросающиеся в ноги, а туда наступать Назару никак нельзя.

Он огибает ледяные вывороты, скользит по подтаявшей корке. Сзади слышен треск и стук обломков — монстр ломится следом, задевая тушей хрупкие глыбы. Назар перепрыгивает очередной черный провал, в котором ему мерещится уже не вода, а космическая бездна.

Слышится грохот, плеск, скрежет когтей. Рев дракона оглушает. Назар бросает взгляд через плечо, он примерно догадывается, что там может быть — еще одним преследователем меньше. Но что случилось на самом деле?

Назара преследует один Витька. Позади него в земле зияет круглое отверстие, по краям лежат обломки фанерного листа, иссохшего и трухлявого после пережитой зимы. Из отверстия доносятся возмущенные вопли, разбирать которые Назару уже не интересно.

Теперь это уже не дракон. Теперь вокруг не скопище ледяных обломков. Назар окружают джунгли, впереди — узкая тропка, усыпанная опавшей листвой, с торчащими выгибами корней и извивающимися плетьми лиан.

Назара настигает тигр. Он натужно сопит, не тратит силы на рычание, мягко взлетает и приземляется, лишь чуть слышно шелестит труха под его весом.

Назару нужен последний шанс. Он видит впереди, среди стволов, проблеск пустого пространства. Оттуда тянет свежестью и влагой, оттуда доносится плеск воды. Назар понимает, что его спасение — прыжок в воду. Он несется как лань, перелетая коренья и камни, касается земли лишь на краткий миг. Он почти невесом.

Слышится позади резкий, как кашель, выдох, за которым следует глухой удар по железу чем-то тяжелым, но мягким.

Назар выскакивает на берег небольшой заводи. Чуть поодаль стоит Светка и удивленно смотрит на Назара. Картина джунглей рвется клочками, рассеивается, тает. Назар стоит на той же площадке между гаражей, откуда началось его бегство.

Он слышит стон, поворачивается. Витька лежит у стены гаража. Нога обвита петлей кабеля, торчащего из земли. На металлическом листе обшивки оплывает кровавый потек, лицо Витьки разбито, он закрывается руками и мычит.

Назар стремительно возвращается в реальность. Теперь он окончательно убежден, что присутствие Светки и есть тому причина. Но потрясение еще владеет его сознанием, Назар словно пытается собрать осколки, выпавшие из калейдоскопа. Он понимает, что странным образом вновь взбесившиеся органы чувств на этот раз оказали ему неоценимую помощь. Иначе ему ни за что не уйти от трех хулиганов на их территории.

Светка делает шаг навстречу. Она растеряна, переводит взгляд то на Назара, то на Витьку. Из-за гаражей доносятся стоны и причитания двух других парней.

Назар изучает ее веснушчатое личико. Оно больше не испуганное, на нем проявляется интерес, голубые глаза загораются любопытством.

— Назар? Ты что тут делаешь?

Мысли Назара кристально чисты. Он впитывает как губка запахи и звуки окружающего мира, радуясь их привычности и типичности. Он хочет, чтобы так теперь было всегда.

— Мы должны быть вместе.

Произнеся эти слова, Назар кажется себе теперь чудовищно взрослым, лет на пять старше, не меньше.

— С какой стати? — недоумевает Светка, но глазами стреляет в сторону Витьки. Назар видит, что она пытается понять, как это все у него получилось.

Он догадывается, что не только она нужна ему. Он чувствует себя ее защитником и помощником. Он вспоминает значение слова «мы».

Он гордится тем, как воспользовался своей странной способностью. Но сможет ли он когда-нибудь объяснить ей?

И тогда он просто говорит:

— У меня чутьё.

Надо же с чего-то начинать жить?

2007 г.

Когда в мрачных и ледяных подземельях он крался, обдирая до крови плечи о камни… Когда, услышав булькающее дыхание мерзкой твари, волочащей хвост по бугристому граниту, он встал на изготовку и сжал мертвой хваткой топорище… Когда каждый мускул напрягся пружиной, зрачки ловили отблески чешуи в мерцании светящегося лишая… Когда оставалось мгновение до вздоха, до взмаха, до хруста… Он подумал о ней, а тварь прыгнула первой.

— Ладно, еще раз…

Когда глаза рыскали по пульсирующей огнями панели, считывали команды и импульсы с такой скоростью, что казалось, будто он знает заранее, что высветит индикатор… Когда перегрузка плющила мышцы и скручивала кости, а пласткань пилотского кресла трещала по швам под отяжелевшим телом… Когда в перекрестие, истерично виляя кормой, ввалился ошалевший от смертельного танца цурупянин, выжимая последние капли тяги из трилитиевых маневровых… Когда он ощутил пьянящий запах превосходства и позволил врагу развернуться — пусть видит свою гибель! — едва уловимо касаясь ребристой гашетки… Он подумал о ней, а враг выстрелил первым.

— Ладно, еще раз…

Когда левая нога давила педаль тормоза, словно стремясь расплющить о кузов, а правая — ювелирно дозировала подачу топлива, чтобы пройти поворот на грани фола, срываясь внешним колесом с обочины, пуская веер гравия в стволы вековых сосен… Когда на апексе впереди мелькнул спойлер, сверкая красным номером экипажа соперников… Когда штурман вопил, разрывая мембраны наушников — «Правый, сто десять!»… Когда прямоток захлебывался отсечкой, пульсируя огнем недогоревшего топлива, словно эхо сердцебиения… Когда поворот раскрылся, и он увидел, что лидер ошибся — камень сбил траекторию, можно проскочить… Он подумал о ней, а нога соскользнула с педали.

— Ладно, еще раз…

Когда дождь заливал сплошным потоком лицо, бровь онемела на окуляре оптики, а руки начали дрожать под тяжестью винтореза, который надо держать на весу, потому что не было упора в этом укрытии… Когда глаза резало, потому что он не моргал уже 2 минуты, боясь выпустить силуэт из вида… Когда траектория была просчитана, дыхание остановилось, а палец потянул курок — нежно, ласково, словно уговаривая, — он вспомнил о ней, а оружие дало осечку.