Нил Шустерман - Мир обретённый

Алли вспомнила, как сидела в теле койота и какое чувство беспомощности владело ею тогда. Она всегда была человеком волевым и целеустремлённым, но этот тяжёлый опыт научил её тому, что в мире действуют и другие силы, помимо её воли: природа, мудрость, знания и понимание. Без таких уроков смирения Алли тоже могла бы стать такой, как Мэри Хайтауэр.

Она взглянула туда, где Джикс разговаривал со скинджекерами. Не только с Сушкой, Блёсткой и прочими, но и с новенькими — теми, кого так успешно создала Мэри. Их было двадцать три.

— Ты веришь, что всё происходит не просто так, а с какой-то целью? — спросила Алли Ника, не отводя глаз от Джикса со скинджекерами.

Ник вздохнул.

— Я смотрел прямо в свет, но так этого и не понял.

— Ладно, — сказала Алли и полезла вниз с груды диванов. — Просто знай: лично я собираюсь действовать так, будто у всего действительно есть цель и причина.

Она направилась к Джиксу.

Тот в это время говорил скинджекерам:

— Мы вернёмся туда, где лежат наши тела, и найдём их. Кое-кто из вас захочет скинджекить себя самих и продолжать жить обычной жизнью. Но другие, возможно, и не захотят, потому что окажется, что у них слишком тяжёлые травмы или умер мозг.

Новенькие смотрели на него, вытаращив глаза, в полном потрясении. Неудивительно. Деликатность, умение поддержать и утешить никогда не входили в число сильных сторон Джикса.

Алли остановилась несколько в сторонке от группы скинджекеров.

— Послушайте, — обратилась она к ним. — Что бы вы ни выбрали — всё будет хорошо. Если вы решите остаться в Междумире в качестве скинджекеров — значит, скорее всего, таково ваше предназначение.

Вот тут и посыпались вопросы. Всё то, о чём новички не решались спросить Джикса, обрушилось теперь на Алли.

— А я могу скинджекить кого-нибудь худого?

— А я в кота не превращусь?

— А если я вселюсь в кинозвезду?

— А мы можем скинджекить тела друг друга?

— А я в кота не превращусь?

— А у меня аллергия на молоко, она так и останется, если я буду скинджекить?

— А я забуду, кто я такой?

— А что если я превращусь в кота?

— Hijole! — крикнул Джикс, вскинув руки. — Что вы тут устроили?!

— Вы получите ответы на все ваши вопросы, — заверила Алли. Потом добавила: — Тем из вас, кто останется в Междумире, скажу, что вы сможете научиться многим чудесным вещам, сможете стать для людей чем-то вроде ангелов-хранителей и принести миру огромную пользу.

— Или, — пробормотал Сушка, стыдливо потупившись, — сможете уничтожить его.

На что Алли ответила:

— Не знаю почему, но мне кажется, такой проблемы у вас не возникнет.

Все отправились в Аламогордо и там, на углу, таком же ничем не примечательном, как и все углы в мире, попрощались.

— Мы останемся в городе на пару дней, — сказал Джикс. — Мне нужно научить новеньких основам мастерства, на случай, если кто-то решит остаться. Да и бывшим скинджекерам Мэри тоже не помешало бы подучиться.

Алли обняла его. Бархатистая кожа Джикса ещё больше стала походить на мех, чем в их первую встречу.

— Спасибо за то, что освободил меня тогда, на поезде.

— Извини за койота, — проговорил он. — Просто в тот момент ничего другого не попалось. Теперь, когда я узнал тебя получше, я бы сказал, что у тебя дух орла, а духу орла не место в собачьем теле.

— Наверно, мне бы лучше остаться с тобой, — сказала Алли. — Намучаешься ты с ними один...

Джикс улыбнулся ей тонкой кошачьей улыбкой.

— А кто говорит, что я буду один? Блёстка рассказала, где я смогу найти весьма умелого скинджекера... хотя, как я слышал, она такая свинья!

И с этими словами он повернулся и пошёл прочь. Скинджекеры последовали за ним — они отправились на родео, где были идеальные условия для тренировки в душесёрфинге.

Ник нашёл в междувороте Тринити рюкзак и набил его всякой всячиной, которая могла бы пригодиться ему в странствиях. Он также раздобыл винтажную кожаную куртку, которую натянул поверх нарядной рубашки с галстуком.

— Если Великий Король Срединного Царства мог таскать на себе золото поверх набедренной повязки, то я уж точно смогу ходить в этом.

Алли посмотрела на него долгим взглядом.

— И что теперь? — спросила она.

— В Атланте куча послесветов, а ещё я слышал, что в Юнисе Мэри оставила в церкви большое облако. Вообще-то, я так думаю, послесветов ещё много во всём мире, уже не говоря о тех, которые прибывают каждый день. И если кто-то из них потеряет свою монетку — я знаю один пустой город майя, где можно найти бездонное ведро таких монет.

Алли встряхнула головой от восхищения. Молодец Ник, его ждёт отличное будущее.

— Помню, как я увидела тебя в первый раз... — начала она.

— Думаю, ты меня сначала унюхала.

— Точно. Шоколад. Но когда я увидела тебя там, в мёртвом лесу, мне показалось, что я тебя знаю. В то время я думала, что, наверно, видела твоё лицо сквозь ветровое стекло вашей машины, когда произошла авария... Но нет. Кажется, уже тогда я видела тебя таким, какой ты сейчас. Правда, забавно?

— Куда уж! А ещё забавнее то, как я всё время хныкал и жаловался, а ты помыкала мной, как хотела!

Они обнялись и стояли так долго-долго.

— Не забывай меня, — попросил Ник. — Как бы ни сложилась твоя жизнь, как бы долго ты ни прожила. А если у тебя когда-нибудь появится чувство, будто кто-то заглядывает тебе через плечо, а там никого нет, — может быть, это я.

— Я буду тебе писать, — сказала Алли, и Ник расхохотался. — Нет, правда! Я напишу письмо, а потом сожгу его, и поскольку оно будет написано от души — оно попадёт в Междумир.

— И, — подхватил Ник, — окажется в том самом почтовом отделении, которое Милос перенёс из Сан-Антонио!

Алли могла бы вот так стоять и прощаться целую вечность, потому что она прощалась не только с Ником. Она провела четыре года полужизни в мире столь же ошеломительно прекрасном, сколь и непостижимо тёмном. Она прощалась с Майки. «Я буду ждать тебя», — сказал он... Что ж, если это так, то, наверно, она вовсе и не прощается с ним.

Ник вскинул рюкзак на плечо.

— Ты, кажется, собиралась в Мемфис? — сказал он. — Тогда... проваливай, Джек[53]!

Он улыбнулся ей в последний раз и ушёл.

Но вот что странно: Алли заметила, что хотя Ник был всего лишь обычным послесветом, при ходьбе он совсем не проваливался в землю.

Посмотри:

Ферма в западном Техасе. Ночь. Животные на скотном дворе неспокойны. Их что-то встревожило — фермер не может понять, что. Он дважды проверяет все загоны, потом вдруг на секунду теряет ясность мышления, затем входит в хлев, так и не поняв, что в этот самый момент краткой дезориентации его руки, находясь под чужим контролем, открыли дверцу загона с его лучшей призовой свиноматкой.